Читаем без скачивания Штандарт - Александр Лернет-Холения
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Второй мост тоже сильно пострадал от пуль: ведь некоторые из наших солдат пытались отвечать Германскому Королевскому полку, несколько понтонов тоже были на грани затопления, и грузовым эшелонам пришлось остановиться. Но мост в целом все же выдерживал натиск реки, и уже прибыли саперы с приказом починить его за вечер и за ночь, чтобы утром по нему снова можно было проехать. Но от первого моста не осталось ничего, кроме крайних понтонов, лежавших на песчано-галечных отмелях у берегов, а еще бревна и доски.
Спасенные раненые были переданы в больницы. Из воды на берег вытащили несколько мертвых тел. Они лежали в ряд с накрытыми лицами. Когда наши люди вернулись, уже стемнело. Солдаты поймали лошадей, разбежавшихся по площади, а спотыкающихся от усталости животных увели сердобольные горожане. На город упало несколько крупных капель, а еще через несколько минут пошел сильный дождь. Солдаты и лошади жались к стенам домов, под крыши, некоторые устроились у дверей на ступенях. Я вытащил древко штандарта из брусчатки и унес под выступающую крышу, где уже собрались остальные офицеры. Все молчали. Лошади, опустив головы, стояли под проливным дождем. В домах зажигались огни. Перед освещенными окнами дождь казался струями сверкающего серебра. Уличные фонари раскачивались на ветру. Мы ждали возвращения вестового, которого Чарбинский послал к коменданту города, чтобы узнать, какие квартиры мы можем занять. Тем временем на улице Короля Милана показался всадник, он скакал в сторону рынка. Заметив нас, он огляделся и приблизился. Это был Багратион.
— Наконец-то! — закричал он, завидев меня. — Наконец-то я тебя нашел!
Он соскочил с коня и подошел к нам.
— Я уже час тебя ищу, — сказал он. — Я поехал в ставку дивизии, но мне сказали, что тебя там больше нет. Я потерял довольно времени, меня уже не должно быть здесь.
— Не должно быть здесь? — спросил я.
— Да.
— Вы куда-то отправляетесь?
— Да.
— Кто именно? Штаб армии?
— Да. Я тоже не должен был сейчас приезжать, но Ланг устроила там такой скандал, что Орбелиани разрешил мне пойти и поискать тебя.
— Ланг устроила скандал?
— Да. Она пришла, плакала и хотела знать, где ты. Мы сказали, что не знаем, но она закричала, что мы должны знать, и была так убедительна, что все разбежались, а Орбелиани сказал, что я должен пойти искать тебя.
— Вот как? — сказал я, потому что не знал, что еще ответить.
Остальные смотрели на меня, наступила тишина, затем Чарбинский спросил:
— Значит, штаб армии уезжает?
— Да, — ответил Багратион.
— Куда?
— В Венгрию.
Офицеры переглянулись. Я отвел Багратиона в сторону.
— Послушай, — сказал я, — передай Резе, что я целую ее руки, но сейчас я не смогу ее увидеть. Я не могу уйти отсюда. У меня штандарт. Хайстер погиб, и штандарт теперь мой. Может быть, завтра я смогу ее увидеть. Мы останемся здесь, в городе. Пожалуйста, скажи ей, что я благодарен ей за то, что она прислала тебя ко мне, и надеюсь увидеть ее завтра.
— Завтра? — переспросил он. — Завтра, возможно, ее здесь уже не будет.
— Почему?
— Эрцгерцогине рекомендуют уехать. Может быть, и весь город будет эвакуирован.
— Город будет эвакуирован?
— Возможно.
— Но у нас есть приказ оставаться!
Багратион пожал плечами.
— А где сейчас фронт? — спросил я.
Он покачал головой.
— Так где? — спросил я.
Он закурил сигарету.
В этот момент на площади появился еще один всадник, он спешился и вручил Чарбинскому бумагу. Чарбинский прочел ее, положил в карман и приказал садиться на коней. Нам было приказано разместиться в кавалерийских казармах на улице Короля Милана. Поскольку солдаты, похоже, не слишком торопились выйти и делали вид, что заняты с походными палатками, Боттенлаубен крикнул:
— Всем выйти и по коням!
Люди послушались.
— В любом случае, — сказал я Багратиону, — умоляю тебя, передай Резе, что если не завтра, то я надеюсь увидеть ее как только смогу. Но сейчас это невозможно. Тем не менее спасибо тебе, что ты пришел, и я так благодарен Резе, что она послала тебя ко мне. Прощай!
С этими словами я пожал ему руку, он перекинул через шею лошади поводья и сел в седло. Затем, поколебавшись мгновение, сказал:
— Она очень тебя любит.
Я промолчал, не глядя на него.
Наконец я все же сказал:
— Я не могу сейчас оставить штандарт.
Он ничего не ответил. Через мгновение я вскочил в седло, подхватил штандарт и устроил его рядом с собой. Багратион еще раз взглянул на меня, потом отдал честь и ускакал. Мы выстроились в два ряда с теми, кто потерял лошадей, и были готовы двинуться в путь. Вскоре мы полностью вымокли. Боттенлаубен, проезжая вдоль нашей небольшой колонны, грозно смотрел в лица солдат. Чуть поодаль от него ехал Чарбинский, его меховой воротник был поднят, он не оглядывался, а дождь капал с кончиков его усов.
Наконец прозвучала команда отправляться. Дождь стучал по нашим шлемам и по одежде стекал в сапоги. Вода с карнизов по сточным трубам устремлялась вниз на тротуар, лилась с промокшего штандарта, полоскавшегося над головой, мне на плечо. Пока мы ехали по улице Короля Милана, я на мгновение подумал, а не повидаться ли мне все-таки с Резой. Но вдруг стало слишком трудно думать о ней, меня охватило странное безразличие. Наверное, я устал, я не спал несколько ночей и не мог сосредоточиться. Перед глазами проносилась какая-то путаница образов, которую я больше не контролировал. В мыслях теснились всадники в облаках пыли, грохот стрельбы, лицо полковника, лица убитых, лица в окнах на рыночной площади, и лишь лица Резы не было.
Оказалось, что нам нужно было проехать всего пару минут, и мы добрались до своих квартир. Но тут нам сразу сказали, что мы не сможем заселиться — комнаты давно заняты ранеными с фронта.
— Но у нас есть приказ расположиться здесь, — сказал Чарбинский.
— Возможно, — ответили ему.
Но внутрь нас не пустили. Там уже лежат раненые, о которых необходимо позаботиться.
Мы опять стояли под проливным дождем. В конце концов нам посоветовали посмотреть помещения
