Читаем без скачивания Алмон - Галина Полынская

Не отводя взгляда от лица Патриция, он медленно склонился к плечу Нэскея. Юноша вздрогнул, когда красные пятна проступили сквозь прокушенную одежду. Темнота снова разразилась сухим смехом.

– Хорошо, – произнес Патриций, – ты получишь «лодку», но знай, мы расстаемся ненадолго. Получишь «лодку» на рассвете.

– Нет, сейчас.

– Сейчас не получится, есть на то причины. На рассвете.

– Тогда отправьте нас в Транспортном Вихре сейчас же – и дело с концом. Вам же под силу создать Вихрь даже там, где нет цельных полей.

Патриций смотрел на полуволка долгим задумчивым взглядом.

– Я создам Вихрь. Отпусти его и уходите.

– Нет, Владыка, мы пойдем все вместе.

– Он не отправится с вами ни при каких обстоятельствах.

– Хорошо. Он останется здесь, с нами.

Война на Сатурне разгоралась быстрее сухой подожженной травы, а осажденный Дворец продолжал жить своей незатихающей жизнью. На хрупкие плечи Ластении обрушилась масса дел: через Транспортные Вихри перемещались представители различных планет, с коими Сатурн продолжал вести торговые и экономические дела и, если бы не Сократ, девушке пришлось бы тяжко. Толстяк практически в одиночку управлялся со всеми визитерами и очень быстро стал настолько популярен, что к его имени стали добавлять приставку «Лой», что означало высшую степень уважения к некоронованной особе. Но, помимо дел государственных, Сократа занимал еще один вопрос: в отличие от Дворца Повелителя, дворец Сатурна не являлся полностью автономной системой и не мог выдержать длительной осады. Рано или поздно закончится небольшой запас провианта, исчерпается энергетическая защита, и тогда придется либо бежать, либо выйти из дворца к обезумевшим сатурнианам. Ластения наотрез отказывалась покидать Сатурн, а Сократ с Террой не собирались уезжать и оставлять Ластению.

– А где гарантия, что Нэскей вернется цел и невредим? Ведь ты свободно можешь его убить, как только покинешь Марс.

– Могу, – кивнул Алмон, – но не сделаю этого. Я никогда не убивал понапрасну, из мести или со скуки.

– Хочешь сказать: «В отличие от вас, Патриций»?

– Вы сами это сказали.

На Сатурне шла война, на Нептуне хлестали дожди, на Луне родился маленький принц, на Венере – его будущая невеста, на Земле гремели взрывы, звезды продолжали перемещаться по своим четко вычерченным дорогам, а на Марсе начиналась осень. Осень, стремящаяся к совершенству и боящаяся его как смерти. Осень, в чье время все – и люди, и не люди, в мыслях или в делах желали обладать всем миром, не утратив при этом своей души. Осень, наступала осень… Казалось бы, мало чем отличалась она от сотен осенних времен других планет: словно повинуясь некому древнему тайному закону, цвет неба становился пронзительно-голубым, листья – сожженными до желтизны (что заставляет их пожелтеть? старость? страсть? тяга к возрождению? или что-то еще?..), трава приобретала запах тепла и покоя, а любой камень или горсть песка принимались размышлять о скоротечности Бытия, становясь олицетворением всех прошедших мгновений Вечности. Но все же осень красной планеты была особенной, другой. Осень Марса… странная, как мир, в своем обманчивом покое, она заставляла (а, может, просила?) даже вечно штормящие кроваво-красные воды Торгового Моря успокаиваться, становясь фиолетово-синими. Она поднимала режущее глаз небо на недосягаемую высоту, создавая его необыкновенно прекрасным, высоко-хрустальным, прозрачным до восторга, почти что стеклянным… Казалось, возьмешь тонкую веточку, коснешься легонько этой вышины и над всем миром разнесется редчайшей мелодичности звон, способный достичь не только слуха, но и сердца. Только в это время на Марсе шли короткие чистые, свежие дожди, пробуждающие к жизни последние цветы. Они покрывали тонкими, как стрелы лепестками постепенно высыхающие травы и пустеющую землю… Марс воистину был прекрасен своей особенной, никем до конца так и не разгаданной красотой.

– Осень наступает, Дракула, – задумчиво произнес Палач, глядя в окно.

Молодой человек сидел в покоях старого вампира, они помирились, и Палач был рад, что снова есть с кем коротать время.

– Какой ты наблюдательный! – Дракула в очередной раз пребывал не в духе.

Все во Дворце его тяготило, он никак не мог забыть Терр-Розе и, вообще, в груди зияла тяжкая пустота.

– Может, придумаем что-нибудь развеселое? – с надеждой взбодрить его предложил Палач.

– Оставь, – проворчал Дракула.

Он не хотел оставаться в одиночестве и одновременно не желал, чтобы к нему лезли с «развеселостями».

– А, может, поедем куда-нибудь, развеемся?..

Дракула взглянул на него с такой злобой, что молодой человек поспешно закрыл тему путешествий.

– Тоска… – выдохнул Сократ.

Терр-Розе, Ластения и толстяк по-прежнему находились в Деревянной Столовой. Ластения просматривала доклады о текущих событиях, Сократ потягивал вино, Терра дегустировала фруктовые десерты.

Семейную столовую королей обшивало редкое дерево: при различном освещении оно меняло свой цвет от бледно-желтого до нежного оттенка голубого коралла. Это красивое, спокойное место украшали искусные произведения: резные лики Гениев Плодородия, Богов Удачи и Добра Сатурна. В Деревянной Столовой не было ни единого металлического предмета, способного нарушить древесное тепло, в этом месте неизменно присутствовало ощущение покоя и уюта.

– Тоска, – повторил Сократ, внимательно изучая резной кубок.

– Может быть, нам с Ластений для тебя станцевать или спеть что-нибудь веселенькое? – приподняла идеально очерченную бровь Терр-Розе.

– Я имею в виду, тоска не в смысле, что скучно, а в смысле – вообще тоска. Знаете, о чем все время думаю?

– Мы не хотим этого знать, да, Ластения? Скажи ему, милая, что мы не хотим этого знать.

Сократ не обратил внимания на ее реплику.

– Я думаю об Алмоне.

– И… что ты о нем думаешь? – настороженно покосилась в его сторону Терра.

– Окажись он с нами, мигом бы выправил всю ситуацию.

– Ну, конечно, один Алмон выправит всю ситуацию!

– Да, Террочка, один Алмон способен выправить любую ситуацию.

– К сожалению, это невозможно. – На самом деле она, меньше всего желала встречи с вышеупомянутым офицером. Терра не хотела признаваться сама себе, что где-то в глубине сердца она боялась увидеть его снова. Просто боялась и не знала, почему.

– Терра, – Ластения оторвалась от докладов и подняла взгляд на королеву, – думаешь, Анаис действительно смогла бы уничтожить станцию?