Читаем без скачивания Инчик-Сахалинчик - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Приехали! Что вы видите вокруг?
– Ну поляну, а там дальше лес…
– Неправильно, вы видите целое море жёлтых одуванчиков. Наша задача их нарвать как можно больше.
Рвём, стараемся, страшно спрашивать – зачем? Может, лекарство какое. Я вон всё детство лекарственные травы собирала и в аптеку сдавала в обмен на гематоген.
Но тётя Нина не так-то и проста! Уже дома заставила нас отделить зеленую бахрому от желтой составляющей: цветы кидать в таз, а чашелистики в помойку. Далее потребовала три килограмма сахара.
– Ну здрасьте, приехали! – возмутилась Валентина Николаевна. – Буду я на всякую дрянь сахар пускать. Ага, разбежалась.
Но я принесла тётке Нинке сахар.
– Мам, ну ради эксперимента! Зря что ли корячились?
Валентина оттаяла, и по требованию подруги, раскалила на летней кухне печь. Мы принялись варить варенье из одуванов. А когда сварили, позвали на дегустацию отца.
– Вань, ну как?
– Плохо! – сказал Иван Вавилович и очень чётко дал понять, что такое дерьмоваренье только для тех, кому лень сходить в лес за нормальными ягодами, ну или самому клубничку да малинку вырастить, и он знает таких отщепенцев, а конкретно – это Каргаполовы и Бургановы!
Пока батя матюкался на милых дам, я ела одуванчиковое варенье прямо из таза и задумчиво рассматривала плавающие в нём бутончики.
Одуванчик – это космос,
это города и звёзды.
Ты не веришь? Посмотри,
город у него внутри.
Возьми, подуй на одуван —
звезды в космос полетят.
Целый мир перед тобой.
А теперь глаза закрой.
Что ты видишь? Ничего,
значит, в космосе темно.
Ну, а если мир цветной,
значит, мир большой весь твой!
И не надо долго ждать,
чтобы там душой летать,
глаза закроешь и вперёд —
туда, где твой народ живёт.
Ну вот и всё
А дальше была жизнь тяжёлая, трудная, нудная. Безропотная. Даже стыдная за свою безропотность. Ай и нечего про нее говорить! Лучше песню спою, понятней будет. А вы тоже пойте и тихонечко мне подвывайте, как та вьюга за окном. Слышите, нет? А я слышу.
Господин-пурга, Сахалин-тоска.
А и где бы ты ни жила, была,
ты такого края не видела:
тут зима, зима бесконечная.
Ой не шила я наряда подвенечного,
меня зимушка в шубку укутала,
замуж выдала, гадала, плутала:
«Будет плохо тебе, не реви, не ной,
Сахалин зимой обогрей, укрой»!
Сахалин пургой обогрел, укрыл.
Пароход за мной не пришёл, не приплыл.
Нет не холодно, нет не голодно,
просто пусто кругом, очень боязно.
Как-то жизнь сиротливо прошла:
Сахалин-господин пел не для меня
свои песни в ночи заунывные.
Я не дочь тебе, картину дивную
напишу пером. А замужество
как пришло, так и ушло.
Придал мне мужества
Сахалин смешной в небывалый век.
Я – зима тоска. Ты – мил человек.
Песни горькие мои, ты забудь, прости.
Одевай-ка шубку и иди, иди
по краю русскому, краю снежному.
Сахалин, берега – края безбрежные!
Открытие Татарского пролива
В 1787 г. фрегаты «Буссоль» и «Астролябия» француза Жана-Франсуа Лаперуза , на которых он совершал кругосветное путешествие – вошли в незнакомый пролив. У Лаперуза была японская информация о том, что Сахалин – остров. Но плывя с юга на север, Лаперуз забеспокоился, увидев, что глубина становится все меньше и меньше. Сделав ложный вывод, что Сахалин – полуостров, Лаперуз взял обратный курс.
Ошибку Лаперуза повторили еще несколько мореходов, а открыл Татарский пролив русский адмирал Геннадий Невельской. В 1849 г. он доказал, что по проливу могут проходить суда.
Природа берегов пролива – суровая, приспособившаяся к ветру и низким температурам. Северные берега пролива низменные, южные гористые, с узкими долинами и ущельями. На берегах растут елово-пихтовые и березовые леса. В водах пролива обитают серый кит, пятнистый тюлень, морской котик, сивуч. Татарский пролив – важный район промышленного морского рыболовства. Добываются главным образом сардина, включая иваси, треска, сельдь, камбала, палтус, навага. На прибрежных участках обитает значительная популяция синего краба, являющегося объектом промысла.
Посёлок Мгачи
Мгачи восседает на берегу Татарского пролива, в 31 км от Александровска-Сахалинского. До прихода русских, это селение было стойбищем аборигенов нивхов. Впоследствии их выдавили в более северные районы острова. Как шахтерский посёлок, Мгачи появился 1832 году. Русские и французские моряки, скитаясь по Сахалину в поисках золота и нефти, наткнулись на черные, как смоль, горы. Путешественники зажгли осколок черного камня. Он разгорелся, освещая бухту. Так были обнаружены открытые залежи высококачественного угля. Его добыча заключенными царской каторги началась примерно в 1850 году.
Подворная опись исповедной книги 1890 год : «Мгачи. Жителей 38 человек: 20 мужчин и 18 женщин. Хозяев 14. Семьями живут 13, но законных семей только 2. Пахотной земли все имеют 12 десятин, но вот уже три года как не сеют зерновых и пускают всю землю под картофель. 11 хозяев сидят на участке с самого основания селения, и 5 из них имеют крестьянское звание. Есть хорошие заработки, чем и объясняется, что крестьяне не спешат на материк. 7 человек занимаются каюрством, то есть держат собак, на которых в зимнее время возят почту и пассажиров. Один занимается охотой, как промыслом. Что касается рыбных ловель, то их нет совсем.»
В 1938 году населенному пункту был присвоен статус рабочего поселка. В нем насчитывалось 3354 жителя, главным образом из приезжих: рабочих – шахтеров, строителей, инженеров, транспортников, конторщиков. В документах отмечалось: «Населенный пункт Мгачи до сего времени числится как сельский, несмотря на то, что в нем нет сельскохозяйственного населения, а все самодеятельное население занято в каменноугольной промышленности, водном транспорте, в торговых и государственных учреждениях. Жилые помещения были невелики, при том, что их число постоянно увеличивалось. На одного человека приходилось около 4 кв. метров. Многие квартиры были не для жизни, а приспособлениями для ночевки. Люди жили даже на чердаках. Согревались обычными кирпичными печками, а нередко металлическими печами-бочками. Никаких коммунальных условий квартиры не имели. До середины 60-х годов люди обеспечивали себя водою из колодцев, которые зимой замерзали. Водой из ручья пользоваться было невозможно из-за загрязнения.»
Длительное время в районный центр можно было добраться только летом по берегу пролива во время отливов, а зимой – по прибрежным льдам: пешком, на собаках, лошади, позднее на автомобиле. Был ещё один летний путь – морем, на случайных
