Читаем без скачивания Полководцы гражданской войны - Сергей Голубов

Приказом Реввоенсовета Республики от 30 апреля 1920 года С. С. Вострецов за героизм, проявленный в боях под Челябинском, был награжден первым орденом Красного Знамени.

Еще в дни небольшого отдыха после боев за Челябинск в дивизии была сложена новая песня:

Пой, Колчак, пой,Челябинск не твой,Скоро Омска тебе не видать…

«Вперед, на Омск! Даешь столицу Колчака!» — под этим лозунгом сражались волжцы в Зауралье. Здесь, на реке Тобол, колчаковцы попытались остановить натиск Красной Армии. Контратаки отборных сил врага приняли на себя лучшие части V армии — 26-я и 27-я дивизии.

Колчаковский генерал Сахаров писал впоследствии о них:

«Эти восемнадцать русских красных полков проявили в сентябрьские дни 1919 года очень много напряжения, мужества и подвигов».

Преследуя отступающего врага, полк Вострецова на окраине деревни Медведовки неожиданно встретил значительные силы противника. Вострецов быстро развернул полк и через полчаса коротким ударом занял деревню.

Из опроса пленных было установлено, что Медведовку занимал штаб полка с одним батальоном, а другие батальоны этого же полка находились в 7—10 верстах на запад от деревни.

Пройдя деревню и удалившись от нее на север примерно на полторы версты, Вострецов вдруг услышал несколько ружейных выстрелов со стороны Медведовки.

Через 5—10 минут подскакал оставленный в деревне комендант полка и доложил:

— Одиночная стрельба производилась по двум всадникам. Оба всадника захвачены в плен, а один из них, раненый офицер, лежит на дороге у деревни и громко орет: «Дайте мне командира полка красных: у меня имеется секретное донесение».

Вострецов вернулся и подъехал к раненому офицеру. Тот подал смятую бумажку, в которой было написано: «Согласно вашему приказанию батальон выступил в дер. Медведовку. Комбат штабс-капитан Митин».

Степан Сергеевич сразу понял: сейчас придется встретить батальон колчаковцев. Видимо, комполка белых вызвал свой батальон для помощи.

Через полчаса по приказу Вострецова резервный батальон волжцев вернулся в Медведовку и залег за плетнем, кустами и избами по обеим сторонам дороги.

Сам командир полка залез на ветряк. Через несколько минут увидел: верстах в четырех пылит колонна. Колонна остановилась и выслала вперед двух кавалеристов. Они были захвачены в плен.

— Кто это идет? — спросил у них Вострецов.

— 3-й батальон 46-го полка. Комбат выслал нас разведать, кто в деревне: стрельба подозрительная была…

У адъютанта Вострецова была офицерская гимнастерка с погонами. Степан Сергеевич надел ее и с двумя бойцам пошел навстречу противнику.

Через версту встретил конного ординарца.

— Что же вы, черти, стоите? — закричал Вострецов. — Какого дьявола комбат не ведет батальон в деревню?

Ординарец растерялся, а Вострецов продолжал:

— Я командир 5-й роты 46-го полка. По приказанию командира полка прикажите командиру батальона штабс-капитану Митину немедленно ввести батальон в. деревню.

— Слушаюсь, господин поручик! — козырнув, ординарец поскакал к своим.

Через 10 минут на рысях к Вострецову подъехала группа всадников во главе с комбатом. Поймав за узду лошадь штабс-капитана Митина, Степан Сергеевич тихо сказал:

— Я командир Волжского полка, только не белого, а красного. С коней долой и сдавай оружие!

Штабс-капитан растерялся и слез с лошади, за ним слезли остальные.

Вострецов взял комбата Митина под руку и, прогуливаясь, расспрашивал его об обстановке на позиции, о его соседях и связи с ними.

Когда батальон противника миновал замаскированную засаду красных, Вострецов вышел навстречу белогвардейцам.

— Господа офицеры! — скомандовал один из офицеров, видимо принимая Вострецова за командира полка.

Подойдя к передним рядам батальона, Степан Сергеевич предложил комбату объяснить, что они теперь военнопленные и чтобы офицеры не боялись и не волновались, так как никого расстреливать не будут.

За один переход до Омска по дивизии был отдан приказ: Петроградскому, Волжскому и Крестьянскому полкам занять город. В крестьянской избе села Гуляева начдив собрал командиров бригад и полков и, указывая карандашом на стрелу, направленную на раскрашенный на карте кружок, обозначавший столицу «колчаковии», сказал:

— Эта стрела указывает путь, по которому должен первым ворваться в город Волжский полк. Сердце белогвардейской Сибири должно быть пронзено этой стрелой. Дело за вами, товарищи. Как вы думаете, товарищ Вострецов?

Худощавый, немного выше среднего роста, командир поднялся и коротко ответил:

— Не боги горшки обжигают, товарищ начдив. Налетим — беляки и выскочить с испугу не успеют.

— Тогда действуйте.

Повернувшись, Вострецов твердой походкой направился к выходу. Вслед за ним вышел комиссар полка Великосельцев. Оставшиеся на совещании командиры с нескрываемой завистью смотрели на своего товарища, которому выпала честь первым войти в Омск.

Белогвардейские газеты, приказы, расклеенные на заборах и домах, оповещали жителей Омска, что город будет защищаться до последнего солдата, и красные передовые части, которые находятся более чем в 160 километрах от Омска, будут задержаны на подступах к городу. Однако, несмотря на подобные заверения, город лихорадило. Вместе с многочисленными «министерствами», канцеляриями, штабами и иностранными миссиями на восток в штурмом взятых вагонах уезжала буржуазия, военные чиновники и тысячи офицеров — «командировочных», покинувших самовольно позиции.

Подступы к городу охраняли наиболее испытанные офицерские части. Стояли морозы, и белые предпочитали скрываться в домах или окопах. Местами, там, где не было никаких строений, целые участки оставались почти открытыми. Это знали местные крестьяне, и один из них взялся провести полк Вострецова через такие «окна» прямо к станции.

Вострецов шел рядом с проводником во главе небольшого передового отряда. Когда из-за снежного косогора показались огни станции, ему среди хаоса эшелонов сразу бросился в глаза сверкающий огнями больших окон штабной поезд. Отдав приказ подходящим частям полка оцепить станцию, он с головным отрядом направился к поезду. Подойдя ближе, он увидел международный вагон и, выхватив маузер, в несколько прыжков оказался на ступеньках его тамбура. Ткнув маузер в живот проводника, застывшего от неожиданности, он распахнул дверь салона и крикнул:

— Сопротивляющемуся вкачу пулю! Вылезай, приехали!

Генералы, штабные офицеры, их жены — все, кто был в салоне, растерявшись от неожиданности, подняли руки вверх.