Читаем без скачивания Хранитель - Юлия Игнатова

Лаер расхохотался. Безумно, торжествующе. Вот оно! Он нашел это! Ответ был у него под носом пять дней! Не нужны никакие заклятия и обряды, ненужно вообще ничего. Лаер все смеялся, а испуганно отпрянувшая Уна, видела, как мерцает холодным светом бледно-зеленая магия. Как Лаер становится каким-то призрачно — пугающим. Все меньше походя на человека, он распахнул глаза, и девушка в страхе зажала рот ладонью, сдерживая вскрик. Его глаза, с черными вертикальными зрачками, на бледном лице… Он был неестественен и в то же время прекрасен.

— Ирте. Срочно найди мне Ирте, — его голос струился отовсюду, со стен, пола и потолка.

Девушка, позабыв котелок, ринулась из помещения. Лаер отшвырнул кресло, отпихнул книги и отодвинул стол, больше не заботясь о том, что может нарушить целостность пентаграммы. Теперь она нужна только для одного — чтобы повторить контуры. Верно воспроизвести ее.

Лаер коршуном кружил по своей тюрьме иногда жадно припадая к самому полу, придирчиво высматривая ту или иную вязь, руну, фигуру, знак… И находя все больше простых и лучших решений. Пентаграмма должна быть навечно при нем. Навсегда. Что это может быть? Серьга, кольцо, медальон? Ну да, еще и обряжаться ему не хватало. К тому же они могут потеряться, сломаться, их можно украсть… Да и слишком маленький размер, безделушки не вместят всех символов. Слишком слабые. Нет, должно быть что-то другое… Что? Что?!

Хранитель случайно скользнул взглядом по правой руке. Ласточка…

Сигна.

Лаер замер, забыв дышать. Да… Точно. Точно! Она должна быть не меньше локтя диаметром, чтобы уместить все. Значит на спине. И так близко к ореолу.

Лаер в прострации опустился на пол. Он нашел. Все закончилось. Он свободен. Как все было просто… Так глупить и мучится пять дней. Идиот… Но какой гениальный идиот…

Лаер только тут заметил, как исступленно полыхает его магия. Его душа. Ее остатки. Они все поплатятся за это. Все до единого. Пусть их будет сотня, пусть тысяча, неважно…

Хранитель протянул руку, магия сгустилась вокруг нее плотным коконом. И тут ему пришла мысль безумная… Но какова была сладость этого безумия…

Его магия содержит его душу. Его природу, часть его личности. А что если слить себя с ней? Смешать телесную оболочку и энергию? Но как? Лаер напрягся, представляя, как растворятся рука. Нет. Не так.

Магия засветилась. Не так… Не нужно заставлять. Это все — он сам. И здесь и снаружи. И тело, и распыленные энергические частицы. Это все он. Это его маленький мир, ограниченный пентаграммой. Маленький мир, где нет тела, сознания и магии, где все это связано в единую неразрывную цепь. Очертания окружающего смазались. Вот так. Да. Лаер смотрел, как красиво искрясь, начинают таять его руки, ноги. Невероятно красиво. Блистая мириадами изумрудных и бриллиантовых слез. Он не видел ничего более прекрасного в своей жизни… И это ощущение легкости…

Лаер чувствовал невесомость. Он был везде одновременно. Видел и пол и потолок и стены. Чувство полета невероятно упоительно. Нет, не полета. Невесомости. И всесилия.

Дверь распахнулась, вбежал задыхающийся Ирте. Остановился и недоуменно оглядел царящий кавардак. И пустую Салфитскую пентаграмму.

— Что за?… Лаер!

Голос обеспокоенный. Хранителю хотелось хохотать.

— Твою мать! Уна, где Лаер?!

И девушка с маячившим позади Смотрителем недоуменно переглянулась с Рийским.

— Может, вышел? — с сомнением покосилась на пентаграмму она.

— Да куда он уйдет?! Если в отхожее место, тридцать раз бы вернулся! Что произошло? — Ирте обеспокоенно закружил по комнате, как совсем недавно Лаер, только запустив руки в волосы.

— Не знаю… Он вдруг засветился весь и глаза… как у змеи. И как рявкнет "Ирте мне сюда!". Ну, я и выбежала. Сказала Деллису тебя искать в городе, он и ушел. А Лаер чем-то здесь громыхал и ржал как конь.

— Это еще что? — Ирте отпихнув ногой книгу, присел и провел пальцем по Плэр Ишеоме.

— А… Это я котелок уронила, и вот Лаера понесло с этого момента… — Растерянно признала Уна, и со страхом добавила — А что? Это было что-то с разумом связано, да? Я получается, его разум повредила…

Уна в безумном испуге прижала ладони к сердцу глядя на пентаграмму большими глазами полными слез.

— Что? — Ирте в глубокой задумчивости возвел глаза в потолок. — А, нет, нет…

Это невероятное чувство видеть человека одновременно со всех сторон. Лаер видел и Уну со Смотрителем. Невероятное чувство. Что-то подтолкнуло его к мысли, что внешняя магия сейчас не сможет дать ему достойный отпор. И он пристально посмотрел на небольшой сгусток возле двери. Представил, как она обращается в его власть. И она действительно стала сдавать позиции.

— Отойдите оттуда, — напряженно приказал Ирте, глядевший в ту самую сторону.

— Что? — недоуменно посмотрела Уна на нахмуренного Рийского.

Более сообразительный Смотритель, привыкший к небезосновательным приказам что Хранителя, что Ирте, мгновенно сорвал ее с места и оттащил за спину поднявшемуся Рийскому.

Лаер хотел очутиться на месте менявшейся магии. Он истинно жаждал этого. И сгусток внешней магии, ставший неотличимой энергией Хранителя, с готовностью вобрал в себя его. Мгновение, и вот он уже возле двери. Все такой же всевидящий и невидимый, всесильный, но не ощутимый. Пентаграмма жадно вспыхнула синеватым светом, неохотно отдавая последние частички магии Лаера. Но внешняя магия была все столь же враждебной. И Лаер почувствовал слабость. Нужно разорвать цепь. Возвращаться в привычное состояние было легче.

Так же прекрасно переливаясь и искрясь, из воздуха возникало его тело. Уна и Смотритель единодушно ахнули. Ирте ринулся к Хранителю, перехватив его в падении.

— Я все-таки гениален… — выдохнул Лаер, прежде чем потерять сознание.

Он очнулся давно. И ощущал чужое присутствие. Незаметно ощупал ореол гостя. Сапфировый цвет, вкус ветра и столь же древней и могущественной силы. Ирте. Терпеливо выжидающий, когда Хранитель соизволит прийти в себя.

Но Лаер ничего не хотел. Он чувствовал под спиной меховую перину. И наслаждался плодами полного познания единения своей души. Это действительно волшебное чувство. И знал, что как только они набьют сигну Салфитского капкана, он будет много и долго экспериментировать. Много и долго.

Он видел все, что происходит даже с закрытыми глазами. Ирте развалился на диване, неотрывно глядя на Лаера. Между бровей пролегла тревожная морщинка. Смотритель напряженно читал сидя на столе, скрестив ноги. Уна сжавшись в комочек в кресле, негромко посапывала во сне.

Ирте прав, она удивительно красива. Шелковистые пряди, струящиеся по плечам и спине, чистое приятное лицо. Эти всполохи магии на ореоле… Какая сила… И все это принадлежит ему, только ему…