Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каков стиль, а! Умри, Денис, умри, сука!
Но в конце-то всё разъяснится — потому на сладкое в этой книге рассказывается о нескольких ступенях космистского видения. Первая — народный космизм: фольклор, былины и сказания. Вторая — литературно-художественный космизм (Данте), Байрон (с мистерией "Каин"), Избяной космос Николая Клюева и Сергея Есенина и гуманизированный Иван Ефремов.
Третья ступень — философский космизм. Это И цзин, Анаксемандр, Эмпедокл, Анаксагор, Платон, ля-ля-ля… Кант, Гегель, Шеллинг, Бердяев, Флоренский.
Четвёртая ступень — научный космизм. Бекетов, Н. А. Морозов (тот самый, да!) Н. А. Козырев, Гумилёв, Лосев, Вернадский, Чижевский и хирург Пирогов.
А вот пятая ступень "В своё время Н. Ф. Фёдоров (сам из рода князей Гагариных)… Бля! Бля! вдохновил пылкого юношу Циолковского на космический подвиг, тот передал эстафету космического дерзания С.П.Королёву. с. 281.
Всё, крибле, крабле, спать пора, бля. Напиться бы, коли я достиг такого градуса посвящения в космизм — да кроме спирта ничего нет. Пожалел бы меня кто.
23 марта 2005
История про телевизор
Нет, всё-таки Радзинский — это безумный актёр-одиночка, дорвавшийся до сцены.
Напрасно я это написал — все сразу стали острить и обижать трагика. А я сейчас нарезал языка, добавил хрена, выпил можжевеловой водки и подобрел. А про Радзинского я двано написал здесь.
25 марта 2005
История про Козельск
От нечего делать я всё-таки отвлекусь от жульверновского Циолковского и напишу про Козельск — чтобы не нарушать временного запрета писать про Оптину Пустынь.
Так вот — хорошая цитата про Козельск следующая:
"Эй! — сказал он, обращаясь к царедворцам, — здесь ли тот разбойничий воевода, как бишь его? Микита Серебряный?
Говор пробежал по толпе, и в рядах сделалось движение, но никто не отвечал.
— Слышите? — повторил Иоанн, возвышая голос, — я спрашиваю, тут ли тот Микита, что отпросился к Жиздре с ворами служить?
На вторичный вопрос царя выступил из рядов один старый боярин, бывший когда-то воеводою в Калуге.
— Государь, — сказал он с низким поклоном, — того, о ком ты спрашиваешь, здесь нет. Он тот самый год, как пришел на Жиздру, тому будет семнадцать лет, убит татарами, и вся его дружина вместе с ним полегла.
— Право? — сказал Иоанн, — а я и не знал!..".
25 марта 2005
История про то как Константин Эдуардович поссорился с Николаем Егоровичем
Меня попросили рассказать, как Циолковский ругался с Жуковским. Это, вообще-то, круче, чем «Девушка и Смерть». Поэтому я процитирую уже известную и цитировавшуюся мной книгу — что называтся в оговорённых 19 статьей ЗоАиСП объёмах. Так вот про двух отцов — космонавтики и русской авиации там существует вполне анекдотическая история. В ходе неё Жуковский именуется отцом русской авиации исключительно в кавычках. Рассказ такой:
«В начале 90-х годов XIX века, Жуковский содействовал публикации статьи Циолковского «Давление жидкости на равномерно движущуюся поверхность», написанную еще в Боровске и являющуюся 1-й частью более обширной работы «К вопросу о летании посредством крыльев».
По просьбе профессора Столетова Жуковский дал на нее краткое письменное (положительное) заключение. Эта рецензия на небольшом листе некоторое время хранилась у Циолковского и даже была опубликована в одной из его брошюр. В частности, «отец русской авиации» писал: «Сочинение г. Циолковского производит приятное впечатление, так как автор, пользуясь малыми средствами анализа и дешевыми экспериментами, пришел по большей части к верным результатам. Оригинальная метода исследования, рассуждения и остроумные опыты автора не лишены интереса и, во всяком случае, характеризуют его как талантливого исследователя. <…> Рассуждения автора применительно к летанию птиц и насекомых верны и вполне совпадают с современными воззрениями на этот предмет».
Однако вскоре, когда настроение Жуковского переменилось, он решил во что бы то ни стало заполучить собственный автограф назад и неоднократно обращался к его хранителю через третьих лиц, предлагая даже денежное вознаграждение в размере 25 рублей, но неизменно получал вежливый отказ. Тогда был предпринят другой шаг. Однажды (дело было перед Первой мировой войной) к Циолковскому, как он сам рассказывал, явился незнакомый молодой человек, заявивший, что хочет написать статью о дирижабле его конструкции. Особенно просил показать ему подлинник отзыва Жуковского, дабы снять копию. Снять-то он ее снял, но вот после ухода юноши вместе с ним исчез и подлинник рецензии, который перед тем Жуковский безуспешно пытался аннулировать иными средствами.
Позже Циолковский уже не питал никаких иллюзий относительно личностных качеств «отца русской авиации»; по поводу одного из самых неприятных фактов своей творческой биографии он говорил буквально следующее: «Больно и печально вспоминать отношение ко мне профессора Николая Егоровича Жуковского. Я долгие годы не мог даже допустить мысли о том, что такой знаменитый ученый, ученый с европейским именем, может завидовать бедному школьному учителю, перебивающемуся с хлеба на воду и не имеющему за душой ни одного гроша про черный день! Какое скверное слово, какое скверное понятие… Да, я не допускал этого даже тогда, когда по воле Жуковского исчезли все экземпляры моей рукописи, его отзыв, его первоначальные признания за моей работой некоторой ценности. Чего же боялся знаменитый ученый? Я не мог быть ему конкурентом — ни в чем. Полуглухой, я не мог рассчитывать на занятие высокой должности, да я и не подходил к ней по своим внутренним качествам. У меня не было ни малейшего желания занимать высокую должность, я не имел диплома, да я и не справился бы никогда с высоким постом, с титанической работой. Я ничего не хотел от жизни, кроме возможности проводить мои работы и опубликовывать их результаты. Но и это мне не всегда удавалось, это стоило очень дорого, и даже помощь друзей не спасала положения, так как мои друзья были тружениками и не имели лишних денег. Следовательно, я не искал ничего такого, что могло бы хотя стороной задеть или умалить высокий авторитет профессора Жуковского, но отказаться от работы
