Читаем без скачивания Бобы на обочине - Тимофей Николайцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому, он совершил поступок, на первый взгляд непонятный большинству людей его статуса или даже абсурдный — надвинув шляпу пониже на лоб, он сошёл с асфальтовой заплаты перрона и неспешным шагом отправился в сторону леса… дав, правда, себе зарок тотчас повернуть назад, едва обещание небом дождя перестанет быть пустой угрозой.
И вот, всего через пару часов — стремительно и совершенно внезапно изменилось все!
Всего пару часов спустя Роберт Вокенен сидел в мокрой траве и, почти всхлипывая — слушал шуршащие, затихающие вдали шаги…
Ему было больше не до сложных метафор и аналогий — он едва дышал, взахлёб хватая ртом мокрый лесной воздух.
Это вовсе не фигура речи — сердце суматошно колотилось в груди… Оно и в самом деле прыгало там, словно намерено было с разбегу пробить размягченные всеобщей мокротой рёбра и выкатиться наружу — прямо в сырую затоптанную зелень.
Его руки были перепачканы землёй — до самых локтей.
Он едва-едва успел добраться до кромки леса — как оказалось на деле, этот лес окаймляла широкая полоса травы. Трава казалась стелющейся и безобидной только из-за большого расстояния, а на деле вымотала все его силы… И только ослиное упрямство Роберта Вокенена, которым он, кстати, гордился и от которого не собирался отказываться так легко — позволило ему достичь желаемой опушки и, переводя дыхание, недолго подержаться за влажные стволы… когда этот сумасшедший вдруг кинулся на него из зарослей.
Роберт Вокенен никак не ожидал настолько немыслимого и безумного нападения. Он даже не сразу понял, что именно с ним происходит.
Вот как всё начиналось:
Чёртов дождь закапал с неба, едва он поравнялся с первым слоем леса, если так можно выразиться… — с рыхлым осинником, из-за которого, будто таясь, выглядывали там и сям кроны настоящих больших деревьев. Возвращаться к шоссе в дождь, снова через эту траву, которая через секунду наверняка промокнёт сама и насквозь промочит его — было уже поздновато…
Стреляный Лис Вокенен принял решение — идти дальше, искать спасение от дождя под кронами деревьев, как делали его предки…
Но лес, что так очаровал Роберта Вокенена издали — оказался похожим на многослойный моток растительности, вываленный на его пути совершенно по-скотски…
Никаких тебе изумрудных опушек и зонтов из ветвей векового дуба, под которыми он задумывал передохнуть и переждать непогоду — здесь не оказалось вовсе…, а была высоченная перекрученная трава, душная и мокрая одновременно.
Она стояла вокруг леса, словно на страже… дальше шёл рыхлый осиновый частокол, он всё уплотнялся и уплотнялся по мере того, как Роберт Вокенен углублялся в лес. Частокол этот — был обильно пролит меж кольев тем же ядовитым травяным соком, что и пустыри вокруг — спутанные колтуны травы сплетались в единое целое между беспорядочно торчащими кривыми стволиками.
Кое-где подлесок становился совершенно непроходимым — почва понижалась и делалась дурной и кочковатой, в траве отблескивало зеркало стоячей воды, и поднимался выше человеческого роста совершенно кошмарный, дурной сорняковый бурелом.
Если Роберта Вокенена когда-нибудь спросят, где находятся самые гиблые места, он ответит без всякого сомнения: «Похоже, что в округе Мидллути, что бы это не значило…»
Если бы не коварный дождь, который начинал частить, едва Роберт Вокенен помышлял о возвращении, то он, пожалуй — плюнул бы на все и отказался от своей затеи.
Но вдруг — расступился впереди просвет, подлесок тоже подхалимски поредел, и из-за маяты осинового частокола проступило широколиственное тёмно-зелёное нутро настоящего леса. И он купился эту на уловку — заспешил туда, путаясь туфлями в траве. Туфли, по счастью, оказались и впрямь хорошего пошива — невысокие, но плотные, с непромокаемыми сучёными швами. Сильно промокли только брючины — от щиколоток до колен, но это не беда, раз сами ступни оставались сухими — тонкие брюки быстро подсохнут на ветру, как только закончатся дождь или трава.
Ему встретился первый платан — разлапистый великан, растопырившийся над всей прочей листвяной мелочью. Роберт Вокенен обошёл вокруг его ствола чуть ли не с благоговением. Высоко, где-то посередине ствола — были видны мшистые дупла. Словно угрюмые очи смотрели они куда-то вглубь леса…
Он попытался укрыться под этим деревом — так, как помнилось ему из того отрезка детства, когда они ещё играли в следопытов с отцом или дядей Беном… Но этот древесный старец был слишком дряхл, слишком высок и скуп на тень, чтобы уберечь кого-то от дождя своей кроной. Разочарованно отходя прочь, Роберт Вокенен споткнулся о корень, что выпирал из земли — высокий и твёрдый, как деревянное надгробие…
Там, в глубине леса, наверняка были ещё другие большие деревья — плотные шалаши ветвей, под которыми лиственный ковер остаётся сухим в самый неистовый ливень… Роберт Вокенен вспоминал и складывал эти разрозненные кусочки своих детских воспоминаний… и на его лицо, совершенно против воли — наползала и наползала улыбка… пусть она и оказалась несколько кривее и ехиднее, чем он предполагал поначалу …
Если проливной дождь застал вас в лесу — найдите укрытие под густым деревом! Это знает каждый юный следопыт, Роберт, запомни…
Он даже прикрыл глаза на мгновение.
Отец и дядя Бен — часто водили его в лес. Бывало, что они разжигали костер, и слушали россказни дяди Бена, который трепался, что успел побывать настоящим рейнджером — в его рассказах то и дело хлестал ливень, перемежаясь с грозой, тугие струи полосовали почву, рвали на куски широкие податливые листья. В его рассказах были мокрые плащи, и стволы винтовок, настолько полные воды, что она плескалась из них при каждом неосторожном шаге. Ни дождю, ни лесу — не было положено предела… и люди давно растворились бы под такими дождями, если б в округе повсеместно не попадались… как их там? …вязы Кампердауни… Нет, Роберт, не эти обычные вязы, а деревья, похожие на них только листьями. Ветви тех вязов росли вниз, как делают обычно только хвойные деревья, и они стояли в лесах стройными и строгими рощами — будто индейские вигвамы.
Это к ним Роберт Вокенен и спешил сейчас, путаясь ногами в траве. Но, вопреки рассказам дяди Бена, вяз попался ему только однажды — высокий и старый, перекрученный вдоль по стволу… обычный, не Кампердауни… Роберт Вокенен прошёл мимо и с трудом подавил желание обернуться. Этот старикан слишком уж напоминал хрыча Соренсета, чтобы всерьёз надеяться на убежище под ним.
Роберт Вокенен ухмыльнулся этому
