Читаем без скачивания Неожиданные встречи - Павел Мариковский

Едва мы выбрали место для бивака, как из ближайших зарослей раздалось громкое, резкое и какое-то необычное кваканье лягушек. По-видимому, недалеко находилось озерко или болотце. Захватив с собой портативный магнитофон, я пошел по направлению звуков. В то далекое время я увлекался не только фотоохотой, но и собиранием голосов животного мира.

Конечно, никакого болотца я не нашел в этом сухом лесу. Зато надо мною раздалось громкое хлопанье крыльев и визгливо-пискливое кваканье каких-то невидимок. Среди густой зелени деревьев, закрывавшей небо, копошились какие-то существа, демонстрируя разнообразным набором звуков свое возмущение из-за моего вторжения в их обитель. Но кто же они?

Осторожно подхожу ближе и среди ветвей деревьев различаю множество сложенных из тонких прутьев пустых гнезд. Оказывается, я вышел на колонию каких-то птиц. Чтобы лучше разглядеть незнакомцев, кое-как, преодолев густые заросли кустарников и основательно поцарапавшись о них, добрался до небольшой полянки и только тогда рассмотрел мелькающих среди ветвей квакш — голенастых птиц, немного похожих на серых цапель, но значительно меньше их. Головы квакш украшали тонкие, нежные, как ниточки, белые перья. Начинаясь от затылка, они тянулись назад над спиной почти до самого хвоста.

Квакши оказались очень пугливыми, но и любопытными. Они без конца подлетали ко мне и, приблизившись, круто завернув, в страшном испуге мчались обратно и вновь предпринимали попытку приблизиться. Многие из них расселись вокруг полянки, ловко маскируясь среди зелени веток, а я вскоре оказался как бы в окружении этих своеобразных обитательниц рощи, и на меня из густого переплетения ветвей смотрело множество желтых немигающих и, как мне казалось, злых глаз. Но достаточно мне было сделать резкое движение, как все птицы, окружавшие меня, мгновенно и одновременно взлетали, издавая истошные квакающие крики. Тогда я и понял, почему эту птицу прозвали квакшей.

Гнезда птиц в колонии были пустыми, многие из квакш держали в клювах прутики: пора яйцекладок и вывода потомства еще не наступила.

Нагляделся на квакш, записал их крики на магнитофон и повернул обратно. Хорошую фотографию сделать не удалось: ни одна из птиц не была видна полностью. Потом меня заметили откуда-то появившиеся сороки и громко, негодующе застрекотали на всю рощу. С одного гнезда слетела большая ушастая сова. Она уже обзавелась семьей, и на ее гнезде сидели три птенца, покрытых белым пухом. Тараща на меня глаза, они защелкали клювами: направленный на них телеобъектив фотоаппарата им явно не нравился. Разглядывая птенцов, я увидел, как один из них то зажмуривал, то открывал поочередно глаза. Ради чего совершалось это представление — не понял.

Возвращаясь к биваку, я подумал о том, что, судя по поведению птиц, эта роща не посещается человеком, покой усопших не полагается беспокоить, и только мы по своему неведению вторглись сюда на стоянку. Но искать другое место для бивака уже было поздно. Большая роща, захламленная сухостоем и кустарниками, которые для местных жителей могли оказаться хорошим топливом, была неприкосновенна. Сюда, в этот редко посещаемый уголок, и собрались птицы, здесь кроме визга квакш раздавалось воркование египетских горлинок, крики синиц.

Едва только зашло за горизонт солнце, как в рощу пожаловала целая стая сорок. Птицы подняли оживленную перекличку. Видимо, прилетели сюда на ночлег с большой территории. Здесь они тоже гнездятся, но их гнезда открыты и только слегка подмазаны глиной.

Когда стемнело, наша собака стала усиленно нюхать воздух и недовольно ворчать, потом залаяла: кого-то почуяла. И вдруг тонко и противно завыл шакал, ему тотчас же ответил десяток других таких же голосов. Концерт получился очень внушительным, неприятным, и все мои спутники переполошились. Собака долго не могла успокоиться, очень ей не понравились шакалы.

Ночью плохо спалось. Ворочалась и ворчала собака Зорька. Умница, лаять она не смела, понимала: будить спящих не полагается. Душный воздух застыл, и в нем явственно ощущался резкий трупный запах. Я очень жалел, что мы остановились в роще: свежее захоронение располагалось от нас совсем недалеко.

ЖУРАВЛИ

Конец марта, а погода чаще всего пасмурная, прохладная. Вчера обещали дожди. Но утром с первым же рейсом автобуса высыпала густая толпа дачников. Очевидно, по радио передали хороший прогноз погоды, иначе не приехало бы столько народу. Но солнце спряталось за облака.

И вдруг закурлыкало в небе. Показался большой косяк журавлей. Они летели, как всегда, вдоль заснеженного хребта Заилийского Алатау с запада на восток, в сторону Монголии, наверное, к большим соленым озерам, в край непуганых птиц, туда, где нет человека. Оттуда журавли повернут в таежные дебри и болота Восточной Сибири.

За первым косяком пролетел второй, потом третий и… пошло! На даче прекратился стук молотков, визг пил, все запрокинули головы к небу, следили за чудесными птицами, возвращающимися с далекой чужбины на родину. Вспомнилось некрасовское:

Чу! Тянут в небе журавли,И крик их, словно перекличкаХранящей сон родной земли.

Над дачами летают три удода. Самец усаживается на телеграфный столб и, кивая головой и сутулясь, выговаривает все одно и то же бесконечное: «Худо тут!» Самки сидят молча рядом, слушают. Наверное, из всех птичьих песен для них эта самая прекрасная в мире!

Весна продолжается.

Я готовлюсь к охоте с магнитофоном, все заранее приготовил. С вечера на чердаке возле скворечника установил микрофон, длинный провод протянул на веранду. Прилетел скворец и долго напевал в самый микрофон. Запись удалась на славу. Оказывается, многие звуки песни скворцов настолько слабы, что мы их не различаем. Теперь же какой богатой, необычной и содержательной оказалась его песня. Скворец исполнил сложную и вычурную партию, использовав в ней многообразные звуки природы. Тут было многое: и зычный крик ворона, и кваканье лягушки, и скрипение коростеля, кое-что и свое собственное, добавил даже крик нашего сторожа, подзывающего жеребенка. В дополнение к этому звуки были еще сдвоенными и от этого особенно музыкальными: у скворцов, как и у многих певчих птиц, два горла.

Прошла половина месяца. Весна дружно вступила в свои права. Я собрался в экспедицию в далекую пустыню Сарыесик-Атырау. И застрял на первой остановке, встретив в песчаной пустыне массовое шествие гусениц бабочек. Чтобы проследить, далеко ли забрался авангард переселенцев, взошел на холм и вдруг услышал журавлиные крики. Пора их пролета прошла. Неужели запоздавшие? Поднял голову, стал вглядываться в небо. И увидел…