Читаем без скачивания Человек, для которого не было тайн - Юрий Корольков

Они поднимались все выше по отлогой тропе, вышли на северную сторону лохматой горы. Видимо, солнце редко сюда проникало, и тропинка, как малахитом, была покрыта темным зеленым мхом. Людей здесь не было. Сели на уединенную, грубо сколоченную из жердей скамью перед обрывом, круто спускающимся к реке.

— Доложите Старику, — продолжал Рихард Зорге, — что мне удалось получить рекомендательное письмо к германскому послу в Токио Герберту фон Дирксену. Написал его директор химического концерна «ИГ Фарбен» из Людвигсхафена. Это дальний родственник посла фон Дирксена и его покровитель. Директор позвонил и в редакцию. После этого передо мной открылись многие двери…

Когда-то в Китае, где Зорге официально изучал экономические проблемы банковское дело и емкость китайского рынка, он оказал коммерческую услугу химическому концерну. Это закрепило деловые отношения доктора Зорге с дирекцией «ИГ Фарбен». Да и сама поездка была осуществлена через немецкое химическое общество, членом которого состоял Зорге. Общество химиков и газета «Франкфурте? цайтунг» находились под негласным руководством могучего концерна, дирекция которого тоже находилась во Франкфурте-на-Майне. Все это как нельзя лучше способствовало планам Рихарда Зорге.

Редактором «Франкфурте? цайтунг» оставался не чуждый либеральных настроений человек, которого нацисты еще не успели сменить. Он предупредительно встретил Зорге, расспросил его о Китае, внимательно выслушал пожелание доктора заняться корреспондентской работой и без долгих раздумий пригласил его сотрудничать в газете.

— Я уже слышал о вас, господин доктор! Редакция «Франкфурте? цайтунг» будет рада видеть вас своим сотрудником. Мне говорили о вас весьма почтенные люди. Иных рекомендаций не требуется.

Представьте, вы попали в самое удачное время — наш токийский корреспондент намерен вернуться в Европу. Его место остается вакантным…

Теперь Рихарду Зорге предстояло обойти еще одно серьезное препятствие в лице амтслейтера — особого уполномоченного нацистской партии в редакции газеты. Такие представители появились во всех немецких учреждениях после гитлеровского переворота. Без них никто не смел и шагу шагнуть, они же решали вопросы благонадежности отъезжающих за границу.

Зорге явился к амтслейтеру во второй половине дня. За столом сидел начинающий тучнеть молодой человек с покатой спиной и тяжелой челюстью. Шрамы, которыми было иссечено его лицо, — следы многочисленных студенческих дуэлей придавали ему свирепое выражение. Было жарко, и амтслейтер сидел в расстегнутом эсэсовском кителе.

Еще с порога Зорге крикнул: «Хайль Гитлер!» — и вытянул руку в фашистском приветствии. Затем Рихард без обиняков начал деловой разговор:

— Моя фамилия Зорге, — сказал он, развалясь в кресле. — Из-за дерьмового режима Веймарской республики я восемь лет прожил за пределами фатерланда. Теперь вернулся, хочу служить фюреру и возрожденному им рейху. Мне предлагают уехать в Японию корреспондентом газеты. Нужен совет: как поступить?

Зорге хорошо усвоил несложную терминологию гитлеровцев, их примитивные идеи и лозунги и легко сошел в разговоре за убежденного нациста, желающего послужить фюреру. Через час они были с амтслейтером на «ты», а вечером сидели в «Кайзергофе», излюбленном месте сборищ франкфуртских наци, пили водку и пиво, стучали по столу кружками, пели песни, ругали евреев и коммунистов.

Амтслейтер был еще довольно трезв, хотя движения его становились все неувереннее. Он убеждал Зорге:

— Ты, брат, об этом не думай… Фюреру служить можно везде. В Японии нам тоже нужны надежные люди… Давай лучше выпьем!.. Цум воль!

Недели через три все документы были оформлены, амтслейтер обещал перед отъездом Зорге устроить ему встречу с Геббельсом — таков порядок для всех аккредитованных за рубежом корреспондентов перед выездом из рейха. Рихард поблагодарил своего нового приятеля, но принял решение — постараться от аудиенции уклониться.

— Вот и все, — закончил Зорге. — Передайте товарищам, и прежде всего Старику, мой самый горячий привет. Скажите, что буду стоять на посту до конца… Пусть побыстрей присылают людей, прежде всего радиста.

— Передам обязательно, — ответил Людвиг. — Из Центра просили сообщить, что связь пока будете поддерживать через Шанхай. Люди прибудут за вами следом. Сигнал дадут сразу же после вашего приезда в Токио… Павел Иванович просил еще раз напомнить вам, что Центр интересует в первую очередь информация о политике Японии в отношении Советского Союза. После захвата Маньчжурии это первое… Второе…

Людвиг излагал вопросы, по которым Центр ждал сообщений от Зорге.

…Оккупация Маньчжурии, осуществленная в 1931 году в результате «мукденского инцидента», позволила японской армии выйти к дальневосточным границам Советского Союза и Монгольской республики. Это резко меняло политическую обстановку на Дальнем Востоке, усиливало угрозу войны. Секретный меморандум премьера Танака прямо намечал агрессивные пути японской военщины. В этих условиях надо было знать, как теперь станет вести себя Квантунская армия, сосредоточенная в Маньчжурии, какими силами она располагает и вообще какие наземные, морские, военно-воздушные силы Япония может бросить против Советского Союза. Следовало знать, каков вообще военный потенциал страны, где у власти оказалась агрессивно настроенная военная клика.

Это были военно-технические, экономические проблемы, но советскую разведку интересовали также и проблемы политические. Многое в международной обстановке зависело от того, сколь тесными будут отношения между Японией и фашистской Германией после захвата Гитлером власти. Зная их взаимоотношения, можно было судить о конкретных агрессивных намерениях этих двух стран, наиболее вероятных противников Страны Советов.

Представляла интерес и японская политика по отношению к Китаю, англо-японские и японо-американские отношения… Нужны были факты, подтверждающие или опровергающие, что англо-американские правящие круги подталкивают агрессоров к нападению на Советский Союз.

Людвиг сжато перечислил вопросы, которые интересовали руководство.

В мире отчетливо вырисовывались два очага войны — на Западе и на Востоке. Рихарду Зорге и его людям предстояло выполнить важнейшее задание для обеспечения безопасности Советского государства.

— Повторить задание? — спросил Людвиг.

— Не нужно, — возразил Зорге. — Я надеюсь на свою память. К тому же эти проблемы мы уже обсуждали в Москве.

Обратно разведчики возвращались разными путями — Зорге лесными тропами поднялся в верхнюю часть города и вскоре был в гостинице, а связной Центра вышел на шоссе и затерялся в нарядной толпе гуляющих курортников. Они условились встретиться на другой день. Людвиг должен был передать Рихарду кое-что из техники связи.

За ночь погода испортилась, и с утра моросил мелкий теплый дождь. Зорге и Людвиг встретились в сквере у памятника какому-то императору. Будто ссутулившись, он стоял под дождем в каменной мантии, с каменными атрибутами давно ушедшей власти. Рихард попросил у Людвига огня, прикурил и ушел, сжимая в руке маленький пакетик. Больше они не сказали ни слова — посланец из Москвы и разведчик, направлявшийся в Японию.

В комнате Рихард развернул полученный пакетик — броши, брелоки, ожерелье, браслетик… Все будто бы купленное в лавочке сувениров и бижутерии. И еще использованный билет в парижскую оперу без контрольного ярлыка, половина маленькой любительской фотографии, немецкая бумажная марка с оторванным казначейским номером, что-то еще…

Да, это было совсем недавно. И вот теперь краткий отдых в Карлсбаде.

Через два дня Рихард Зорге уезжал в Мюнхен повидаться со своим старшим братом. Поезд отправлялся поздно вечером, и Рихард пошел побродить по Карлсбаду. Его привлекала улица, название которой он узнал от матери только в свой последний приезд в Гамбург.

Мать его, Нина Семеновна, украинская женщина, связавшая судьбу с отцом Рихарда, была как бы хранительницей семейных реликвий, преданий, легенд, родословной семейства Зорге. Когда отношения родителей Рихарда еще не были омрачены жизненными разногласиями, носившими, пожалуй, политическую окраску, Нина Семеновна Зорге, урожденная Кобелева, по письмам сдружилась с дедом Рихарда — Фридрихом Зорге — соратником Маркса, хотя никогда с ним не встречалась. Старик в письмах к невестке каждый раз рассказывал о каком-либо эпизоде из своей жизни, о своих встречах и взглядах. По мере того как возрастала их духовная близость, Фридрих Зорге все больше места уделял в письмах ушедшему, пережитому. Он приводил выдержки из своей переписки с Марксом и Энгельсом, с которыми дружил и взгляды которых разделял. С Энгельсом его роднило еще и другое — оба они были участниками Баденского восстания, их связывало боевое содружество в революции, прокатившейся через все европейские страны.