Читаем без скачивания Записки Темнейшего - Юлия Сергеевна Федина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зато утро выдалось. Каким? Просто выдалось. Началось оно ближе к полудню. Завтрак показался излишним. В доме – ни души. Дарт Плэгас отбыл в неизвестном направлении. Ну и ситх с ним. Дарт Мол тоже где-то шлялся. Жаль, ему бы я рога пообломал за вчерашнее непочтение.
В Сенате оживленно обсуждался самоотвод третьего кандидата. Обсуждался шумно настолько, что предвыборную речь моего соперника сенатора Органы даже если кто и хотел услышать, за шумом не сумеет.
Взглянув на меня, все утро комлинк разрывавший Мас Амедда только рогами покачал, молча всунул мне в руки бутылку минералки и плавно тронул ложу в центр зала. Прикладывать холодненькую бутылку ко лбу было приятно, а думать о предстоящей речи – нет.
– Дамы и господа, полагаю, что события последней ночи красноречивее любых слов говорят о принципиальной позиции, идеалах и врагах следующего кандидата – сенатора от Набу Шива Палпатина.
Поднимаюсь на ноги и кланяюсь собравшимся. Нет, головой лучше не шевелить. Тем временем председательствующий Амеда не унимается.
– Так стоит ли тратить время на слова, когда мы видим дела?
Зал неопределенно загудел. То ли морду мою опухшую оценивали, то ли согласие выражали. Я не понял.
– Предлагаю перейти к голосованию.
Зал не возражал. Ох, Амеда, ох, спасибо! Век не забуду! Пока голосование, пока то-се, к первой речи в качестве канцлера я вполне оклемался.
Домой я вернулся практически ночью. Обессиленно плюхаюсь в кресло. Напиваться второй вечер подряд – лишнее. Просто не шевелиться. И не то, чтобы обеспечить гарантированный исход голосования было особенно сложно. Однако, ощущение, словно из выгребной ямы вынырнул. Наверное, именно потому, и противно, что несложно и предсказуемо. И еще из-за едва заметного запаха гари из пострадавшей части дома.
Ступор постепенно сменился раздражением. Где этот хаттов Мол? Учителю вызвериться не на кого, а его невесть где носит! Словно почувствовав мое всё нарастающее недовольство, в коридоре завозились. В полумраке гостиной по пальцам явственно побежали искры статического электричества. Желание шибануть по ученику прямо через дверь оказалось столь непреодолимым, что я вскинул руки в характерном жесте «молния ветвистая, средней интенсивности с двух рук».
– Я не один, - раздалось из-за двери.
Кого он еще приволок? Быстро протираю руки шерстяной тряпкой и прикладываю ладони к металлическим набалдашникам на ручках кресла. Надеваю на лицо добродушную улыбку.
– Что же вы не заходите, друг мой? И почему вы держите нашего гостя в прихожей.
– Слыхал, гаденыш? А ну, пошел внутрь!
Из холла раздается звук звонкой затрещины, жалобный писк и совсем непонятная возня. Дверь, наконец, распахнулась. На пороге возник злющий как сто коррибанских призраков Дарт Мол с упирающимся мальчишкой Скайуокером в руках.
– Вот, полюбуйтесь! Торчал на девятом уровне, в наперстки лохов разводил. Его уже совсем собирались отлупить, но на его счастье тут я пивка попить в ту дыру заглянул.
– Как ты там оказался, малыш?
Честно говоря, я опешил. Прежде всего, от того, что только сейчас понял, смерти Скайуокера я вчера в Силе не чувствовал. Просто, вид полностью разрушенной комнаты никаких иных мыслей не допускал.
Тем временем оказавшийся между мной и Молом Энакин старательно рассматривал носки своих башмаков, шмыгал носом и молчал.
– Чего же ты молчишь, ну?
– Я испугался…
– Кого, пьяного дядю Хего Дамаска? Н-да, рожа у него конечно… Но на деле он – тихий, безобидный банкир. Один из самых уважаемых финансистов галактики. Ну, и самых богатых заодно. Так, ты испугался. Что же было потом?
– Когда я остался в комнате один, то решил, что надо сматываться.
– Каким образом?
– По трубе…
– По какой еще трубе?
– Там, под балконом. Я по ней прополз до угла, а там на стене скобы какие-то. Я по ним спустился немного и прыгнул на парковочную площадку…
– С ума сошел? Ты же мог запросто разбиться!
Только горестный вздох вместо ответа.
– Ты, вообще, чем думал, когда лез на нижние уровни? Вот там-то запросто могли все, что угодно сделать!
Снова тяжелый вздох и молчание. Того гляди, заплачет.
– Ладно, довольно об этом. Давай мириться. Ты же теперь понимаешь, что зла тебе в этом доме никто не хочет?
Энакин кивает. И верно, вчерашний ужас теперь кажется ему глупым. Мальчик не понимает, но похоже, сама Великая дала ему знак о надвигающейся опасности. Если бы сам не распространял среди джедаев байку про Избранного, принял бы это за верное доказательство легенды.
– Но теперь-то ты ничего не боишься?
– Он ситх, - не спросил, опасливо покосился на забрака Скайуокер.
– Мол, ты ситх? – строго хмурю бровь, обращаясь к ученику.
Тот жизнерадостно скалится в ответ.
– Значит, можешь звать его не Мол, а Дарт Мол, - оборачиваю разговор в шутку. – Но оставим все разговоры до утра. Сейчас в душ и спать. Ночь уже.
– А выпить бокал молока за чудесное спасение?!
Ворвавшийся с радостным ревом в мой кабинет граф Дуку бесцеремонно сграбастал в охапку Энакина и принялся тискать и подбрасывать как собственного горячо любимого племянника. Мальчишка же, что характерно, не только джедая не испугался, а даже неуверенно пытается улыбаться в ответ. Умеют же гады джедайские мозги детям пудрить. Душу кольнуло ревностью. Чтобы очаровать мальчишку, придется меняться самому, а то ведь провозишься с учеником десяток лет, а он потом на светлую сторону сбежит. Вот позорище-то будет.
– Добрый вечер, граф. Рад вас видеть. После суматохи сегодняшнего дня – особенно.
– Полноте, канцлер, - особенно выделил последнее слово Дуку. – Я должен был быть у вас уже прошлой ночью. Но вернулся с Серено только сегодня вечером. Сразу как узнал. Взял кой-кого за горло. Думал, поговорить о другом. Но, коли тут все так чудесно сложилось… Заверяю вас, канцлер, покушения больше не повторятся.
Обмениваемся серьезными взглядами типа «Я понял, что ты понял, что…». Грязь из Храма он выносить не станет, но дать по рукам особо ретивым борцам с ситхской угрозой может. Поэтому учтиво улыбаюсь гостю.
– Я всецело полагаюсь на вас лично, граф, как и на Храм джедаев – опору Республики.
Если мне при этом удается сохранить лицо бесстрастным,
