Читаем без скачивания Сверчок за очагом (пер.Линдегрен) - Чарльз Диккенс

— Это все, — подтвердилъ Джонъ. — Постой… Нѣтъ… я… — забормоталъ онъ, кладя на столъ вилку и ножикъ съ глубокимъ вздохомъ. — Вотъ такъ штука, вѣдь я совсѣмъ забылъ стараго джентльмена!

— Стараго джентльмена?

— Въ фургонѣ, - прибавилъ Джонъ. — Онъ тамъ заснулъ на соломѣ, когда я видѣлъ его въ послѣдній разъ. Я былъ дважды весьма близокъ къ тому, чтобъ вспомнить о немъ послѣ возвращенія домой, но онъ опять выскакивалъ у меня изъ головы. Алло! Эй вы! Вставайте, мы пріѣхали.

Послѣднія слова Джонъ прокричалъ уже на дворѣ, куда кинулся со свѣчей въ рукахъ.

Миссъ Слоубой, поймавъ таинственный намекъ на стараго джентльмена и вообразивъ, что дѣло идетъ о какомъ-то предметѣ религіознаго свойства, совсѣмъ оторопѣла. Вскочивъ съ низкаго кресла у огня, чтобъ спрятаться за юбки своей госпожи и внезапно столкнувшись въ дверяхъ съ незнакомымъ старикомъ, она инстинктивно пустила въ ходъ единственное орудіе нападенія, случившееся у нея подъ рукой. Такъ какъ этимъ орудіемъ былъ ребенокъ, то поднялся страшный гвалтъ и суматоха, которымъ еще больше содѣйствовалъ понятливый Боксеръ. Этотъ добрый песъ, болѣе дальновидный, чѣмъ его хозяинъ, должно быть, стерегъ стараго джентльмена во время сна, чтобъ тотъ не ушелъ, захвативъ съ собою нѣсколько молодыхъ тополей, привязанныхъ позади фургона; собака и теперь слѣдовала за нимъ по пятамъ, теребя его штиблеты и кусая пуговицы на нихъ.

— Однако, сэръ, сонъ у васъ богатырскій, — замѣтилъ Джонъ, когда спокойствіе было возстановлено; теперь старикъ неподвижно стоялъ посрединѣ комнаты съ обнаженной головой. — Ужъ хотѣлъ я подшутить надъ вами, да боялся, что шутка моя выйдетъ неудачной. А быль близокъ къ ней, — пробормоталъ фургонщикъ, прищелкивая языкомъ;- очень близокъ!

Незнакомецъ, у котораго были длинные сѣдые волосы, пріятные черты, необычайно смѣло и твердо очерченныя для старика, и темные, блестящіе, зоркіе глаза, осмотрѣлся кругомъ съ улыбкой, послѣ чего привѣтствовалъ жену фургонщика важнымъ наклоненіемъ головы.

Одежда его казалась причудливой и странной; такое платье носили много-много лѣтъ тому назадъ. Старикъ былъ весь въ коричневомъ, а въ рукѣ держалъ коричневую дубинку, служившую ему опорой. Когда удивительный гость стукнулъ ею объ полъ, она распалась и превратилась въ складной стулъ, на который онъ и усѣлся преспокойно.

— Смотри! — сказалъ фургонщикъ, обращаясь съ женѣ. — Вотъ такъ я нашелъ его сидящимъ при дорогѣ. Сидѣлъ онъ прямехонько, словно верстовой столбъ. И почти такъ же былъ глухъ какъ столбъ.

— Какъ, подъ открытымъ небомъ, Джонъ?

— Подъ открытымъ небомъ, — подтвердилъ тотъ, — въ самыя сумерки. — «Плата за провозъ» сказалъ онъ, подавая мнѣ восемнадцать пенсовъ, послѣ чего влѣзъ въ фургонъ. Такъ мы и добрались съ нимъ до дому.

— Должно быть, онъ собирается уйти, Джонъ?

Какъ бы не такъ! Незнакомецъ собирался только заговорить.

— Позвольте мнѣ остаться, пока за мной придутъ, кротко сказалъ онъ. Не обращайте на меня вниманія.

Съ этими словами гость началъ шарить въ своихъ глубокихъ карманахъ. Онъ вытащилъ изъ одного очки, изъ другого книгу и занялся, какъ ни въ чемъ не бывало, чтеніемъ, нисколько не остерегаясь Боксера, точно тотъ былъ ручнымъ ягненкомъ!

Фургонщикъ и его жена тревожно переглянулись между собою. Незнакомецъ поднялъ голову и полюбопытствовалъ, переводя глаза съ одного изъ нихъ на другого:

— Ваша дочь, мои добрый другъ?

— Жена, — отвѣчалъ Джонъ.

— Племянница? — переспросилъ глухой.

— Жена, — заоралъ хозяинъ.

— Неужели? — замѣтилъ гость. Это правда? Очень молоденькая!

Онъ спокойно отвернулся и продолжалъ свое чтеніе, но, прочитавъ строчки двѣ, снова спросилъ:

— Ребеночекъ то вашъ?

Джонъ сдѣлалъ гигантскій кивокъ, равносильный утвердительному отвѣту, данному въ рупоръ.

— Дѣвочка?

— Ма-а-альчикъ! — загремѣлъ хозяинъ.

— Новорожденный, а? Сколько ему?…

— Два мѣсяца и три дня-а! — поспѣшно вмѣшалась миссисъ Пирибингль. — Оспа привита ровно шесть недѣль наза-а-адъ! Принялась отлично-о-о! Докторъ находитъ мальчика замѣчательно красивымъ ребенко-о-омъ! Развитъ, какъ пятимѣсячны-и-ый! Ужъ все понимаетъ, прямо удивитель-но-о! Можетъ быть, вы не повѣрите, но хватаетъ ужъ себя за ножки-и!

Тутъ запыхавшаяся маленькая маменька, кричавшая эти отрывистыя фразы прямо въ ухо старику, пока ея хорошенькое личико не побагровѣло, поднявъ младенца, поднесла его къ лицу гостя, какъ неопровержимый и торжествующій фактъ. Между тѣмъ Тилли Слоубой съ мелодичнымъ возгласомъ: «Кетчеръ! Кетчеръ!» звучавшимъ точно какое нибудь невѣдомое слово или звукоподражаніе чиханью, скакала вокругъ невиннаго младенца, какъ неуклюжая корова.

— Слушай! За нимъ, должно быть, идутъ, — сказалъ Джонъ. — Кто-то возится у двери. Отвори-ка ее, Тилли.

Однако не успѣла нянька дойти до порога, какъ дверь отворилась снаружи; она была примитивнаго устройства, со щеколдой, которую каждый могъ поднять, если хотѣлъ. И очень многіе дѣлали это, потому что сосѣди всякаго сорта любили перекинуться веселымъ словечкомъ съ фургонщикомъ, хотя самъ онъ не былъ разговорчивъ. Итакъ, дверь отворилась, чтобъ пропустить въ комнату маленькаго, сухопараго, задумчиваго человѣка съ мрачнымъ лицомъ, который, надо полагать, собственноручно смастерилъ себѣ плащъ изъ дерюги, служившей покрышкой какому нибудь старому ящику; по крайней мѣрѣ, когда онъ обернулся, чтобы захлопнуть за собою дверь изъ боязни напустить холоду, то обнаружилъ на своей спинѣ круиныя черныя литеры Г & T., а также слово стекло, написанное смѣлымъ почеркомъ.

— Добрый вечеръ, Джонъ! — сказалъ посѣтитель — Добрый вечеръ, мэмъ! Добрый вечеръ, Тилли! Добрый вечеръ, незнакомецъ! Какъ поживаетъ малюточка, мэмъ? Надѣюсь, Боксеръ здравъ и невредимъ.

— Всѣ мы здравствуемъ, Калебъ, — отвѣчала Дотъ. — Я увѣрена, что стоитъ взглянуть на милаго крошку, чтобъ убѣдиться въ его здоровьѣ.

— Какъ при взглядѣ на васъ нельзя сомнѣваться въ вашемъ благополучіи, — подхватилъ Калебъ.

Однако онъ не взглянулъ на хозяйку; глаза его задумчиво блуждали по сторонамъ, точно этотъ человѣкъ всегда мысленно находился въ другомъ мѣстѣ и въ иныхъ условіяхъ времени, о чемъ бы онъ ни говорилъ; тоже самое относилось и къ его голосу.

— Вотъ и наружность Джона не оставляетъ желать ничего лучшаго, — продолжалъ онъ. — У Тилли и Боксера также хорошій видъ.

— У васъ, навѣрно, много дѣла, Калебъ? — спросилъ фургонщикъ.

— Да, порядочно, — отвѣчалъ тотъ съ разсѣяннымъ видомъ человѣка, отыскивающаго по крайней мѣрѣ философскій камень;- порядкомъ много. Теперь большой спросъ на Ноевы ковчеги. Мнѣ хотѣлось бы сдѣлать получше Ноево семейство, но не знаю, какъ это сдѣлать за ту же цѣну. Пускай бы каждый могъ разобрать, которая фигурка изображаетъ Сима, которая Хама, которая ихъ женъ. Кстати, привезли вы мнѣ что нибудь сегодня, Джонъ?

Фургонщикъ сунулъ руку въ карманъ снятаго имъ плаща и вытащилъ оттуда цвѣточный горшокъ, тщательно завернутый въ мохъ и бумагу.

— Вотъ вамъ, получайте, — сказалъ онъ, бережно развертывая его. — Ни одинъ листикъ не помятъ. Растеніе все осыпано бутонами!

Угрюмые глаза, Калебъ просіяли, когда онъ взялъ цвѣтокъ и поблагодарилъ фургонщика.

— Дорого заплачено, Калебъ, — сказалъ тотъ. — Ужасно дороги цвѣты въ это время года.

— Что за бѣда! Для меня онъ будетъ дешевъ, какая бы ни была ему цѣна, — возразилъ маленькій человѣчекъ. — Что нибудь еще, Джонъ?

— Коробочка, — отвѣчалъ фургонщикъ. — Вотъ она! «Калебу Плэммеру», — прочелъ по складамъ надпись игрушечный мастеръ, — «съ деньгами». Съ деньгами, Джонъ? Не думаю, чтобъ эта посылка была для меня.

— «Съ осторожностью» [2], - поправилъ возчикъ, заглядывая черезъ плечо Калеба. — Откуда вы взяли, что тутъ деньги?

— О, конечно! — подхватилъ Калебъ. — Это вѣрно. «Съ осторожностью». Да, да. Это моя посылка. Она въ самомъ дѣлѣ могла быть съ деньгами, еслибъ мой милый сынъ въ богатой Южной Америкѣ былъ живъ до сихъ поръ. Вѣдь вы любили его, какъ родного, не такъ ли? Вамъ нѣтъ надобности увѣрятъ меня въ томъ. Я знаю самъ. «Калебу Плэммеру. Съ осторожностью». Да да, отлично. Это коробка съ стеклянными глазами куколъ, для моей дочери. Желалъ бы я, чтобъ въ ящикѣ было ея зрѣніе, Джонъ.

— И мнѣ хотѣлось бы, чтобъ это было или могло быть! — воскликнулъ фургонщикъ.

— Спасибо, — сказалъ маленькій человѣчекъ. — Вы говорите отъ души. Какъ ужасно подумать, что она никогда не увидитъ куколъ, которыя цѣлыми днями такъ дерзко пялятъ на нее глаза! Вотъ что больно. Сколько за доставку, Джонъ? Много ли понесли вы убытку?

— Вотъ я покажу вамъ убытокъ, если вы станете приставать, — подхватилъ Джонъ. — Ну что, Дотъ, вѣдь я чуть было не сострилъ?

— Вы всегда такъ! — замѣтилъ игрушечный мастеръ. — Это все ваша доброта. Дайте посмотрѣть. Кажется, все.