Читаем без скачивания Как переспать с лучшим другом и не разрушить всё - Татьяна Тэя

Обойдя её, открыл дверь с моей стороны и подал мне руку, пока я выбиралась, уже скользя на тонкой наледи, скрытой ночным снегом.

— Тогда зачем?

— Чтобы был лишний повод поцеловать тебя, — пожимая плечами, ответил он и привлёк меня к себе, а затем наклонился, прижимая нас к дверце машины. — Здесь, — выдохнул Чест в миллиметре от моих губ и осуществил задуманное.

Наше дыхание на какое-то время смешалось, став общим, пока губы медленно двигались в унисон.

Затем он прервал поцелуй и, схватив меня за руку, потащил к крыльцу. Уже у двери он снова обнял меня.

— И здесь.

Спиной я почувствовала входную дверь собственного дома. Боже, Честер оказывается был таким высоким! Он навис надо мной, загораживая ночное небо, и весь окружающий мир снова исчез, когда наши губы соприкоснулись. Прощальный поцелуй был долгим, медленным и, как казалось, бесконечным.

— Спокойной ночи, Лилиан, — попрощался Чест.

— Спокойной ночи, Честер, — ответила я, опуская раскрытую ладонь на его щёку и задерживая его ещё на секунду.

Легко коснувшись его губ в последний раз, я увидела его удивлённое лицо, словно бы он не ожидал такой инициативы от меня.

Улыбаясь, я открыла входную дверь и шагнула в теплый холл погружённого в темноту дома.

Несколько секунд я стояла в тишине, прислушиваясь. Хлопнула дверца машины. Снег недовольно заскрипел под колёсами. Честер уехал.

Взбежав по лестнице, я метнулась в свою комнату и с размаха плюхнулась на кровать. Губы горели, лицо пылало, сердце стучало, как сумасшедшее. Господи, похоже, слёзы тоже были близко. Я стёрла одну, скатившуюся по щеке. Я была смущена, дезориентирована и счастлива.

Что это было?

Этот настоящий коктейль из чувств был таким странным, ещё более странным было то, что во мне его пробудил не кто иной, как Честер. Мой друг, которого я знала с самых детских лет. Только вот когда я первый раз посмотрела на него по-другому, а потом задвинула свои мысли куда-подальше?

Ну, я всегда признавала, что он был красив и привлекателен, испытывала некую ревность, — как раньше мне казалось, дружескую, — по отношению к интересующимся им девушкам, но таких чувств у меня никогда не возникало.

Проведя языком по губам, которые до сих пор помнили давление поцелуя и медлительные, нежные движения его языка, я застонала, и разум сам переместился в воспоминания о дороге домой и долгом сладком расставании, о том, как Честер не хотел отпускать меня сразу. Как целовал у машины и у двери дома, как сама я, поддавшись импульсу, прикоснулась к нему. Если это было своеобразным «спокойной ночи, милая», то чёрта с два я теперь усну. Ну вот, значит от одной мысли о Честе я буду возбуждаться? Какой кошмар!

Я захихикала, как десятилетняя девчонка, а потом быстро прикусила язык.

Мне надо поговорить с Честером откровенно. И я чувствовала, что мы уже на пути к этому разговору, но прежде стоило пообщаться с тем, кто отлично знает не только его, но и нас. Мне нужен был совет. И всё-таки не могла я до конца воспринять Честера как нечто отдельное от себя. Мы постоянно были вместе, сколько я себя помнила. И он постоянно был частью меня и моей жизни. А теперь стал частью моего сердца, моей души.

Я нахмурилась. Если верить словам Тани, то и он испытывал ко мне глубокие чувства. Но так ли это? Возможно ли, что я была настолько слепа, что не замечала очевидного? А почему нет? Ведь я почти три недели упрямо твердила себе, что Честер никто и ничто для меня. Ну, кроме друга. А он взял и всего за один вечер окончательно разбил все мои доводы.

Я хотела его.

Я ревновала его.

Я скучала по нему каждую минуту своей грёбаной жизни.

Я любила его?

Любила ли?

А как же Калеб?

Я нахмурилась.

Куда делись чувства? Были ли они настолько крепкими, что простая случайная, — или не очень — это уже не суть, — измена разрушила наши, как мне казалось, железобетонные отношения? Одного проступка, повлекшего за собой другой, оказалось достаточно, чтобы отречься от всего, что нас связывало.

И я не могла со стопроцентной уверенностью сказать, что это стало для меня таким убийственным, каким казалось вначале. Ведь я так быстро распрощалась с собственной верностью Калебу, поддавшись эмоциям и своему глубоко запрятанному внутрь влечению к Честу.

А Калеб? Для него возвращение наших отношений стало больше делом принципа, чем искренней необходимостью. Так, по крайней мере, мне казалось.

Мы что-то потеряли по пути, заблудились, запутались.

Вздохнув, я перекатилась и потянулась к телефону.

Совершенно забыв кинуть взгляд на часы, я сходу набрала номер. После пятого гудка трубку подняли. Судя по звукам и чертыханиям, её несколько раз роняли, прежде чем поднести к уху.

В трубке прозвучало сонное "алло".

— Фиона?

— Да, твою мать, это Фиона, а кого ты ожидала услышать в два ночи? Елизавету вторую? — раздражённо проворчала она.

Я открыла рот, чтобы извиниться, но в трубке раздалось мирное посапывание.

— Фи?! — громче, чем следовало, воскликнула я. — Не смей засыпать!

— Ааа? — встрепенулась подруга на другом конце провода. — Прости. Что случилось? Причина должна быть охренительно веской, раз уж ты не просто звонишь мне, а тревожишь мой драгоценный сон в такое время.

Видимо, она взглянула на часы, потому что тихонько и удивлённо присвистнула.

— Я поставлю на громкую связь, ладно? Нет сил держать трубку у уха, если честно.

— Пол с тобой? — аккуратно поинтересовалась я.

Фиона лениво хмыкнула, почти мурлыкая в телефон.

— По-твоему, я сейчас бы спала, если бы он был со мной.

Закатив глаза, я упала спиной на подушки.

— Иди к чёрту, Бейл, и избавь меня от интимных подробностей своей жизни. И слышать не желаю. Просто мне сейчас лишние любопытные носы не нужны.

— Ладно, скромняшка, — поддела она. — Давай, выкладывай, что случилось?

Скривив рожицу в никуда, прекрасно понимая, что Фи её не увидит, я произнесла:

— Мне нужен твой совет…

Говорила же она: в любое время дня и ночи? Вот сейчас мне были нужны свободные уши, в которые можно излить всё, что накопилось. Чем я с упоением и занялась.

Сегодня я была на грани опоздания. А всё потому, что не выспалась. Первую половину ночи я третировала Фиону своими, казавшимися ей глупыми и надуманными сомнениями, вторую половину — наслаждалась или мучилась, тут смотря с какой стороны подойди, воспоминаниями о Честере и о нашем прощании. О его многозначительном взгляде, о его словах.

"У тебя есть все права на… это".

Думаю, сегодня я собиралась заявить