Читаем без скачивания Devil ex machina - Марьяна Куприянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вкусовые рецепторы сошли с ума. Бывает ли такое при ее болезни? Никто не упоминал о подобных симптомах – ни врач, ни на форуме в интернете, хотя, казалось бы, на форумах обожают приплетать все возможные и невозможные признаки.
Выбросив все три конфеты в мусорное ведро, Фаина испугалась. Нужно было срочно убедиться, что она не сходит с ума. А что еще поможет убедиться в этом, как не алкоголь? Девушка протиснулась за шкаф и достала оттуда тяжелую бутыль золотистого рома, жадно сорвала крышку, глотнула из горла, не опасаясь, что за столь неприглядным занятием ее может застукать Мила. Нет, с ромом все было в полном порядке. Пиратское пойло из золотых запасов отправилось на законное место, ждать самого черного дня.
Фаина глубоко вздохнула. Все хорошо. Просто, возможно, с ее рецепторами и правда что-то не так. Например, так организм сопротивляется новой дозе сладкого сразу после приступа. Наверняка это некие непознанные внутренние механизмы, и всему найдется рациональное объяснение. Просто не нужно паниковать и придумывать глупости. Ну кто мог подложить тебе горькие конфеты, чтобы поиздеваться? Или обмазать твои конфеты чем-то таким… не надорвав фантика? Все это бред. Нужно подождать до завтра и попробовать снова.
Но где же Мила? Как-то слишком долго ее нет. Почему она не возвращается? Неужели и правда попала в очередь? Сколько времени прошло, пока Фаина пыталась разобраться со своими ощущениями? Девушка обулась и вышла из комнаты, предчувствуя неладное.
Этаж казался пустым, если смотреть от балкона, и неестественная тишь стояла в блоке. Не к добру это. Фаина ускорила шаг. Она заглянула в туалет, на кухню, на лестничный пролет, но не нашла подруги. Звать ее по имени казалось глупостью. И тут зазвенел в спертом воздухе колокольчик – робкий смех Милы, смех маленькой девочки, которую рассмешил взрослый опытный дядя, и она не смеет показать своих эмоций во всю полноту, как не смеет и не показать их вовсе.
Фаина нахмурилась и сжала зубы. Она обнаружила Милу у раковин рядом с душем, в другой части этажа, далековато от функционирующего туалета. Мила была не одна, компанию ей составлял Ян. Молодой мужчина нависал над нею плотной неприступной скалой, облокотившись одной рукой о стену над розовой головой Милы. Девушка вжималась в эту стенку лопатками, запрокинув личико вверх, чтобы Яну было удобнее гладить ее подбородок и губы, что-то тихо и непрерывно нашептывая. Они глядели друг другу в глаза так, словно ничего извне не могло бы нарушить эту связь. Мила то и дело хихикала, тая от прикосновений грубых мужских пальцев к своей нежной коже. Она вся превратилась в податливое тесто в умелых руках этого мерзавца. Еще немного, и он сможет делать с нею, что хочет.
Оба не заметили Фаину, и она разозлилась не на шутку.
– Мила, а ну-ка идем отсюда. Эта компания не для тебя.
Мила медленно повернула голову, с трудом заставляя себя оторваться от зеленого взгляда. Она выглядела зачарованной. Потерянной и сонной. Пришлось взять ее за руку и насильно вырвать из гипнотического плена. Тело девушки подавалось как мармеладная тянучка.
Ян и не думал препятствовать. Он глядел на Фаину с интересом и даже неким вызовом. Мила была словно не в себе, но, оказавшись на расстоянии от Яна, более-менее пришла в себя. Грозно посмотрев на соседа напоследок, Фаина увела подругу. Та еле переставляла ноги и то и дело оборачивалась, приоткрыв рот.
Минут двадцать продолжалась бессмысленная беседа, больше похожая на допрос проблемного подростка строгими родителями. Мила будто ничего не могла вспомнить и ответить за свои поступки. Сколько бы Фаина ни билась, не удалось узнать ничего адекватного. Вскоре Мила решила, что лучше ей, наверное, пойти домой. Фаина проводила ее, а возвращаясь к себе, столкнулась в коридоре с Яном и с раздражением задела парня плечом.
– Держись от нее подальше.
– А от тебя?
Она оставила вопрос без ответа, хотя он обжег ее, пробрал до самых костей. Как мог Ян спросить у нее подобное? Наверняка он просто издевался. Фаина поспешила к себе. Нужно было еще многое осмыслить в тишине – без сладкого, но хотя бы с тем, что ей оставили как утешительный приз.
Глава 13, в которой Фаина выходит из себя и жалеет об этом
«Дьявол может вводить людей в искушение, пользуясь также их предрасположениями. Ведь тело, предрасположенное к похоти или к гневу, легче поддается внушениям, связанным с этими страстями».
Яков Шпренгер, Генрих Инститорис – «Молот ведьм»
Фаина училась жить без сладкого, и давалось это предсказуемо тяжело. Организм все еще сбоил – вкусовые рецепторы так и не вернулись в норму. Запрет есть то, что тебе хочется, морально тяготил. Ей казалось, уже целую вечность она ощущала проклятую горечь вместо желанного вкуса, который успокоил бы нервы. Теперь она испытывала удовольствие лишь от алкоголя. Она сошла бы с ума, если бы ей не оставили и его.
Невыносимо хотелось ощутить вкус шоколада – пусть даже крошечной конфетки размером с фалангу пальца. В супермаркетах, проходя мимо рядов со сладостями, видя прямо перед собой все эти венские вафли с воздушной начинкой, разноцветные леденцы, густо покрытый медом чак-чак, разнообразие батончиков в молочном шоколаде, Фаина испытывала мучения, несравнимые с муками ада. Ей хотелось сесть на пол и плакать. И неважно, что это ничего не изменит.
Ее лишили физической возможности употреблять любимые сладости, и не было иного выхода, кроме смирения, но к нему еще нужно было прийти. Безвыходность положения сводила с ума. Иногда Фаина выпивала слишком много, и ее посещало безумное желание – купить себе несколько шоколадок и съесть всем назло, несмотря на нестерпимую горечь во рту. Кто сотворил с ней это и зачем?
Девушка старалась все свободное время забивать голову, лишь бы мыслей о странных выходках ее организма, а также о виновнике всего этого, там не оставалось. Возможно, когда-нибудь это пройдет. Или хотя бы ослабнет. А пока что придется быть раздражительной и злой. И пусть окружающие пеняют на себя.
В тот злополучный вечер Ян вновь переключил тумблер своего темперамента. Из молчаливого флегматика с печатью перманентной усталости на лице и взглядом, полным нетерпимости ко всем несовершенным вещам, его окружающим, он превратился в шумного гуляку, озорника и фата, смысл жизни которого заключается в том, чтобы как можно скорее прожечь молодость. В такие моменты гедонизм в
