Читаем без скачивания Война «невидимок». Последняя схватка - Николай Шпанов

Суперкарго тихо рассмеялся ему вслед, уселся в кресло и достал из стола небольшую книжку в переплете из красного сафьяна. Полистав ее, он негромко прочел по-немецки:

Мир я сравнил бы с шахматной доской:

То день, то ночь… А пешки — мы с тобой:

Подвигают, притиснут — и побили,

И в темный ящик сунут на покой.

Мистер Бэр приходит в хорошее настроение

«Мария-Глория» закончила разгрузку. Суперкарго Бэр тщательно рассортировал очищенные коносаменты: все сошлось точно — ящик в ящик, унция в унцию. Бэр сколол документы, разложил по конвертам, надписал каждый из них и уложил в ящик стола.

Закончив работу, он откинулся в кресле и закурил. Когда серый столбик пепла стал в полсигары, Бэр тряхнул головой, словно отгоняя одолевавшие его блаженные видения, обулся, вышел. Дойдя до каюты первого штурмана, негромко стукнул в дверь и, не ожидая разрешения, вошел.

Майлс лежал в койке. При входе Бэра он отвернулся к переборке.

— Все еще дуетесь? — спросил Бэр, запирая дверь, и опустился в кресло около койки. — Покажитесь-ка.

Майлс нехотя повернулся на другой бок. Лицо его исказилось гримасой страдания.

— Ну-ну, без глупостей, — проговорил Бэр.

— Страшно подумать, что будет, если русские нападут на наш след.

— Пока вы будете вести себя так, как приказываю я, вашим шейным позвонкам ничто не угрожает.

— Мистер Бэр, — штурман умоляюще сложил руки. — Ведь банки нужно класть в бункера «Марии». Мистер Бэр, сделайте так, чтобы меня списали… Вы же видите, я совершенно болен. Мне нужна хорошая лечебница.

— Как только вы положите «консервы» куда следует…

— Хоть сегодня же ночью…

— Чтобы какой-нибудь идиот увидел их прежде, чем они будут засыпаны толстым слоем угля? Нет, Майлс, я уже сказал: вам придется провести бункеровку по всем правилам. Впрочем… — Бэр на минуту задумался. — Вы знаете, что «Марию» будут грузить пенькой?

— Когда я думаю о соседстве пеньки и ваших «консервов»…

— Вас не будет на «Марии».

— А на каком судне я вернусь домой?

— Домой?.. Вы останетесь пока здесь, в портовом госпитале Тихой.

Майлс рванулся было с койки, но тут же со стоном упал обратно.

— Нет, нет, — слезливо забормотал он, — все, что хотите, только не это. Я боюсь русских!

— Пока вы больны, вас подержат в госпитале. Потом, когда выздоровеете, то отлично сможете побывать на двух-трех из приходящих сюда английских и американских судов и оставить им на память еще несколько банок моего фарша.

— Ни за что! Ни за что на свете! Я не притронусь больше к вашим жестянкам.

Бэр, не слушая, говорил свое:

— Через два дня вы должны быть на ногах. Если «Мария» примет пеньку, то вы сможете, даже не ожидая бункеровки, положить банки в грузовые трюмы. По два-три снаряда в каждый трюм — совершенно достаточно.

В каюте наступило молчание. Негромко хныкал штурман, делая вид, будто корчится от боли в животе.

С палубы доносился шум, сопутствующий приготовлениям к погрузочным операциям. Машинисты проверяли лязгающие шестернями лебедки, скрипели стрелы, шуршали по палубе расправляемые сетки.

Бэр небрежно кивнул Майлсу и покинул каюту. Поднявшись по главному трапу, он осторожно выглянул на верхнюю палубу. Стрелы приняли уже первые партии груза, и русские грузчики спускали их в трюмы английским матросам. Этот товар не касался Бэра. Русские поставщики дадут своего человека для его сопровождения и сдачи в английском порту.

Прислонившись к притолоке полуотворенной двери, с сигарой в зубах и со скрещенными на груди руками, мистер Бэр наблюдал происходящее. Его внимание привлекали не механизмы, наполнявшие шумом палубу, не тугие тюки советской пеньки, — суперкарго пристально вглядывался в лица грузчиков.

Вот взор Бэра задержался на коренастом, необыкновенно плотном человеке с окладистой бородой. Увидев его, суперкарго притворил дверь, быстро перешел на противоположный борт, обогнул надстройку и приблизился к люку, в который сбрасывали хлопок. С видом праздного наблюдателя он подошел к бригадиру, считавшему тюки, и протянул ему пачку сигарет.

— Угощайтесь, пожалуйста, — сказал он довольно чисто по-русски.

— Не палим.

Старый грузчик подвел к трюму сеть, наполненную тюками.

— Отмечай, бригадир, — прохрипел он простуженным басом.

Суперкарго обернулся к грузчику:

— Закурите?

— «Верблюда» вашего? — спросил грузчик. — Что ж, «верблюд» — тоже папироса. Возьму, но не иначе, как в обмен на наши, советские. — Он вытащил из кармана запечатанную пачку «Беломора».

— О, русские папиросы! — И тонкие пальцы Бэра жадно схватили пачку.

Через минуту, небрежно насвистывая, Бэр вошел к себе в каюту. Но как только он переступил ее порог и затворил за собой дверь, от его непринужденности не осталось и следа. Он высыпал на стол полученные от грузчика папиросы и принялся внимательно исследовать их. Лезвием безопасной бритвы он осторожно срезал папиросную бумагу с каждой гильзы, и через несколько минут перед ним лежали двадцать пять тщательно расправленных, прижатых прессом кусочков прозрачной бумаги. Разложив их в определенном, одному ему понятном порядке, он вооружился лупой. Предметом его изучения были едва заметные водяные знаки на папиросной бумаге. Потом, скомкав бумажки, он бросил их в пепельницу и поджег. Туда же попали картонные мундштуки и упаковка.

«У старика, очевидно, не в порядке нервы, иначе он не дал бы мне такого дурацкого совета… Немедленно уезжать?! Не сделав дела, не покончив с Найденовым и Житковым? Нет! Юстус со мной, и если это еще не все, то, во всяком случае — много. А что касается его страхов, то это все пустяки. Я не уйду отсюда. Никто лучше Мейнеша не сумеет присмотреть на берегу за истерическим кретином Майлсом. А если у штурмана будут слишком дрожать руки, мы уберем его ко всем чертям и сделаем это чисто».

Бэр отворил иллюминатор.

— Оп-ля! — он высыпал за борт пепел, оставшийся от сожженной пачки папирос и отправился к Майлсу.

Когда он вошел, тот посмотрел с удивлением: впервые за все плавание он видел на лице суперкарго нечто вроде улыбки.

— Благодарите бога и меня, Майлс, и… живо одевайтесь.

Выражение удивления сменилось у штурмана испугом:

— Вы же сказали: два дня, мистер Бэр!

— Через полчаса вы возьмете на себя руководство погрузкой. Пенька, мистер Майлс, пенька! Моряк должен понимать, что это значит. Вам никогда не доводилось видеть пожар на складе пеньки? Нет? Много потеряли. Зрелище, достойное голливудского боевика. Прибавим к нему открытое море, хороший ветер, раздувающий пламя до марса, колокол тревоги, вой сирены, ракеты, взлетающие к небу!.. Ого, тут даже наш старый адепт высокой миссии моряка — шкипер, — и тот забудет о своем британском боге и в ночных туфлях поспешит к спасательному боту. А в днище спасательных шлюпок… дыры. — И чтобы попугать Майлса, Бэр повторил, хотя сам не верил в то, что это удастся: — Дыры… В днищах всех спасательных судов «Марии»!