Читаем без скачивания Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г. - Илья Эренбург

Ночью из штаба дивизии передают в батальоны, в роты магические слова: «В последний час». Тогда каждый боец слышит шаги миллионов. Украинцы повторяют «Оце тоби проклятий нимець за мий Киев». Радостно улыбаются кубанцы, и белорусс шепчет: «Теперь уж скоро…»

Бои на запад от Курска и в Орловской области носят ожесточенный характер. Немцы подбрасывают резервные части. Я видел пленных из новых егерских батальонов, сформированных осенью в Восточной Пруссии. Их привезли на транспортных самолетах. Фрицы из 40-го отдельного полка напоминают фрицев первых дней войны. Эти еще не знают, что такое Россия. Они отчаянно контратакуют. Взятые в плен, они кусаются, царапаются. Смешно было бы говорить о разложении германской армии. Наша уверенность в победе построена не на просветлении немецких олухов, но на мощи Красной Армии, Немец огрызается. Конечно, это не тот оскал: зубы зверя поредели. Но у него есть еще зубы.

Далеко впереди наши части. Вот уже много недель они живут за счет трофеев: в Касторном, в Щиграх, в Курске, в Золотухине, в Фатеже немцы оставили огромные склады. Здесь и наша мука, и французские сардины, и голландский сыр, и повидло из Киева, и сигареты из Сербии. Боец закусывает литовской полендвицей, а запивает сухарь бургундским вином… Сербы, французы, греки могут вздохнуть свободней: — они теперь начинают кормить не своих тюремщиков, но своих освободителей.

Война — наука. Мы сдали экзамен. Мы не зарекаемся: мы будем и впредь учиться. Но теперь мы можем сказать: на наших победах будут учиться народы. Война не только наука, — это искусство, вдохновение. Помимо образования, требуется талант. Наступление еще раз показало, до чего талантлив наш народ. Разве десять лет тому назад наша молодежь думала о плане Шлиффена, о танках, о клещах? Мы жили другим. Но воевать — так воевать! И народ Пушкина, Мусоргского, Менделеева, Павлова, народ Ленина создал плеяду блистательных полководцев. У немцев еще больше порядка, технической выучки, аккуратности. Но куда этим колбасникам и пивоварам до русской фантазии, выдумки, широты ума и сердца! Да, война не только наука, и не только искусство, — война нечто большее. Это очень трудное, горькое, страшное дело, но оно глубоко человечно. Победа зависит от сердца. Мы говорили это в дни наших поражений — мы знали, что победы впереди. Мы говорим это и теперь. Мы наступаем, потому что с нами человечность, правда, мудрость седоволосой истории и доброта той белокурой девочки, которая машет сейчас ручонкой красной звезде, повторяя: «Наши! Наши!»

Я гляжу сейчас на черное небо. Луна уже спряталась. Слег хрустит. По снегу идут и идут полки. А в небе большая мохнатая звезда. Я думаю о другой звезде. Ее не видно. Она на ушанках. Она светит миру: наша гордость, наша армия, наша звезда.

21 февраля 1943 г.

Россия

О патриотизме

Нелегко вырастить плодовое дерево: много оно требует труда и забот. А чертополох невзыскателен. Гитлер, создавая свою «гитлеровскую молодежь», потворствовал самым низким инстинктам человека. Он не воспитывал, — он натаскивал, науськивал. Нельзя назвать патриотизмом мироощущение немца гитлеровской формации. Патриотизм обозначает любовь к своей стране, к своему народу. Как всякая большая любовь, патриотизм расширяет сознание. Подлинный патриот любит весь мир. Нельзя, открыв величие родной земли, возненавидеть вселенную. Безлюбые люди — плохие патриоты. А лжепатриотизм фашистов покоится на презрении к другим народам, он суживает мир до пределов одного языка, одного типа людей, одной масти.

Давно, еще до первой мировой войны, будучи подростком, я попал в Германию. Я восхищенно глядел на чудеса немецкой техники. Как-то я оказался в небольшом загородном ресторане. Был воскресный день. В беседке сидели немцы, сняв пиджаки, пили пиво и, привставая, что-то пели. Я прислушался, слова песни были: «Германия превыше всего». В ту самую минуту я понял, что, несмотря на опрятность берлинских улиц, несмотря на все достижения немецкой полиграфии или механики, Германия не «превыше всего», что в ее самоутверждении есть страшные низины человеческого духа.

Гитлер нашел подходящую почву для своей «расовой теории». Он легко внушил молодым немцам (сыновьям тех самых, что пели в беседке), будто они, и только они, — люди, а кругом «низшие расы», «недочеловеки». Приказчику из сигарного магазина было лестно почувствовать себя «сверхчеловеком», влезть на ходули и оттуда пренебрежительно взглянуть на мир. Что Париж? Магдебург лучше. Что Оксфордский университет? Прусская казарма почтенней. Что Лев Толстой? Автор порнографических романов Ганс Эверс пишет куда занятней.

Горизонт самого просвещенного немца, воспитанника современной Германии, определяется границами «рейха». Один немецкий офицер, человек с высшим образованием, разговорился со мной в Париже. Он был не только оккупантом, но и туристом: осматривал город. Меня он принял за француза, и он поставил мне забавный вопрос: «Как вы ухитряетесь придавать вашей отсталой стране видимость культурной страны?» Этому начитанному дикарю не приходило в голову, что он оказался в действительно культурной стране.

Гитлеровцы презирают французов, называя их «негроидами» и утверждая, что французы — это «метисы». По соображениям тактики, гитлеровцы льстят мусульманам, однако, в Испании они возмущенно отмахиваются от андалузцев, и слово «мавр» в устах немца звучит как оскорбление: андалузцев гитлеровцы осуждают за «примесь арабской крови». Союз с Японией не мешает немцам демонстрировать свое презрение к «монгольской расе».

В оценках культуры славянских народов гитлеровцы исходят из общего утверждения, что «славяне — низшая раса». Пражский университет — старейший университет Европы. Это не мешает немецким фашистам уверять, что «чехи — дикари». Музыка поляка Шопена для гитлеровского журнала «кудахтанье глупой курицы». Гитлер (человек глубоко невежественный и не способный прочитать книгу в сто страниц) говорит, что Лев Толстой «русский ублюдок».

«Расовая теория» прикидывается наукой: немцы любят научную терминологию. Шарлатан в Германии, придумав «теорию», с помощью которой можно выиграть миллион в рулетку, пытается украсить свои выкладки ссылками на высшую математику. Немецкий народ, как и другие европейские народы, создался в итоге длительного скрещивания представителей разных племен, в частности среднеевропейских славян, заселявших некогда большую часть Пруссии. В книгах, изданных гитлеровцами, можно найти фотографии «лучших представителей северной германской расы». Однако ни уродливый Гитлер, ни колченогий Геббельс, ни тучный Геринг никак не похожи на «образцовых германцев».

Немцы всегда дорожили видимостью. Поэтому их не смутили фашисты, заменившие антологию мировой литературы, книги Шекспира, Сервантеса, Гюго изображениями идеальных производителей германской расы. В Германии продавали скверные папиросы в изумительных металлических коробках. Как-то табачный фабрикант мне рассказал, что упаковка обходится ему дороже табака. Не так ли немцы, воспитанные Гитлером, ставят выше всего форму человеческого черепа, не интересуясь тем, что в этом черепе помещается?

Все знают, что гитлеровцы уничтожают национальную культуру других народов. Но необходимо отметить, что они обкорнали, принизили национальную культуру немецкого народа. Миллионы сердец освещала поэзия Гейне. Ее романтическая ирония была солью в стране, приученной к пресному хлебу. Гитлеровцы нашли, что череп Гейне неустановленного образца, и новое поколение Германии не знает даже имени Гейне. Так Гитлер, присоединив к «рейху» польскую Познань или французскую Лотарингию, отлучил немцев от источника немецкой поэзии.

Ограничив понятие национальной культуры рамками языка или условным определением «расы», Гитлер способствовал национальному одичанию Германии. Изгнание из университетов ученых, оказавших огромнее влияние на развитие немецкой науки во главе со знаменитым математиком Эйнштейном, резко сказалось на понижении культурного уровня страны. Почему Германия должна была расстаться со многими из ее передовых умов? Да потому, что, согласно «расовой теории», они оказались не чистокровными германцами.

Наука была заменена лженаукой. Новые профессора, люди по большей части невежественные, придумывали «чисто арийскую физику» или «строго германскую математику». Фашистский профессор Эрвик Гек заявил: «Математика — это проявление северного арийского духа, его воля к господству над миром».

Гитлеровцы удалили из немецких музеев произведения новой французской живописи и тем самым надели шоры на глаза молодых художников Германии. Современная архитектура в гитлеровской Германии отменена как «вредный американизм». Гитлеровские архитекторы рабски копируют старое немецкое зодчество, причем фашистам не приходит в голову, что, имитируя готический собор, трудно построить хороший вокзал. Немецкая литература не знала большого классического романа, ее как бы поглощала поэзия: Гете, Шиллер, Гейне, Рильке. Немецкие писатели двадцатого века учились на иноязычном романе: на «Лавке древностей» Диккенса, на «Отверженных» Гюго, на «Отце Горио» Бальзака, на «Войне и мире» Толстого. Какие учителя оставлены писателями современной Германии? Графоман Геббельс…