Читаем без скачивания С Новым годом! С новым гадом! - Алина Кускова

Кудрин все же поскользнулся первым и упал на тротуар. Сверху на него упала Верочка, на нее свалилась Скороходова. Запыхавшиеся охранники, не упускающие из поля зрения бандитов, упали на них.

Олимпиада остановилась и отдышалась. Куча мала копошилась и стонала. Из нее выглядывало испуганное лицо Эльки и белая туфля Верочки с оторванным каблуком. А из-под самого низа Кудрин нецензурными словами пытался описать происшедшее с ним приключение.

– Держите! – Олимпиада вытащила свою фотографию из паспорта, а сам документ бросила в кучу. – Женитесь на здоровье! Я только спасала саму себя! – Она бережно разгладила свое фото и положила его в сумку. – Скороходова, созвонимся!

Элька освободила руку для того, чтобы помахать на прощание подруге, и жалобно улыбнулась.

Олимпиада запрыгнула в остановившийся троллейбус и поехала прочь от этого копошащегося вертепа.

Вечером она с тревогой ждала звонка от подруги. Сначала, правда, позвонил Стас, он сообщил, что добрался отлично, дела подготовил и сейчас отдыхает. Во время отдыха он думает о ней. Липа ответила ему, что рада, что он вообще о ней думает, произнесла еще пару дежурных фраз, на том разговор и завершился.

Возможно, Липа сказала бы жениху, что любит его и ждет скорого возвращения, но в данный момент она больше всего ждала неприятностей от правоохранительных органов. Не зря же за компанией бежали два дюжих охранника. Правда, лично Олимпиада ничего из салона-магазина не унесла, за исключением собственной фотографии и сумки, но предчувствие было нехорошим.

Элька позвонила поздно вечером и сообщила, что только сейчас ее освободили из камеры предварительного заключения и что ей еще повезло. За нехваткой мест Кудрина временно отправили в медицинский вытрезвитель, где он провел весь день с алкашами и наркоманами, надышался парами и на «допросе» нес полную околесицу.

– Ты представляешь, Липа, со мной сидели эти самые девочки! – доверительно рассказывала подруга. – Те самые, которые на трассе и за такую плату… Липа, если нас бросят наши женихи, выгонят с работы работодатели и проклянут родители, то я знаю, чем мы займемся. Поверь, подруженька, это хороший заработок, прибыльный. И, главное, не нужно думать о мужиках. Их всегда полным-полно.

Липа поняла, что если Элька станет нести эту чушь своему Владику, то он убьет виновницу, то есть ее – Олимпиаду Кутузову, от которой страдают ее же подруги. Элька, судя по всему, тронулась рассудком.

– Глупости, – отрезала Липа, – забудь этих девочек, как страшный сон. Никто нас не бросит! Мы сами бросим кого угодно. Кстати, я удачно бросила паспорт Кудрина? Он его нашел?

– Его нашла Верочка и спрятала к себе в бюстик, не желая отдавать его никому, даже сержанту милиции. Так что Героя не твоего романа повязали и держали до тех пор, пока не удостоверили личность.

– Элька, ты-то как? – Липа вспомнила, что нужно более сердечно относиться к пострадавшей подруге.

– Нормально. Сначала испугалась, – призналась та, – но потом привыкла. К тому же девочки…

– Да забудь ты про этих девочек! – возмутилась Липа.

– Правильно, я уже забыла. За мной приехал Владик.

– Да ты что?! – Перед глазами Липы пронеслась страшная сцена, учиненная Элькиным женихом в стенах правоохранительного учреждения. – Он тебя бил?!

– Нет, – сказала Элька, – он радовался.

– Чему?! – поразилась Липа, не ожидавшая подобного ответа. Картинка буйства в стенах правоохранительного учреждения рассыпалась в прах. Вместо нее она представила довольного Владика, прыгающего с искусственным цветком по камере предварительного заключения.

– Тому, что я совершенно не приспособлена к жизни, – в очередной раз призналась Элька. – Без него даже в магазины нормально сходить не могу. Владик сказал, что нам нужно скорее пожениться для того, чтобы я не испортила себе жизнь.

– Это я тебе ее чуть не испортила! – воскликнула Липа. – Скороходова, твой Владик – настоящее сокровище! Держись за него, Элька, двумя руками! Таких мужиков, Скороходова, больше нет! – Липа всхлипнула, чего за ней никогда раньше не водилось. Сентиментальность была ей чужда.

– Правда?! Ты действительно так думаешь?! – Элька громко хлюпала носом. – Да, он такой, он хороший. Ты приедешь на нашу свадьбу?!

– Лучше, если меня там не будет, – призналась теперь уже Липа. – Я приношу одни неприятности.

– Неправда, ты принесла мне удачу! Я поняла, что люблю Владика и он любит меня.

Рыдать по этому или по какому-либо другому поводу Липа не стала. К чему? Раз все складывается вполне благополучно, то нужно радоваться, а не лить слезы. Она задумалась: интересно, а как бы отреагировал Дружинин, окажись она в подобной ситуации? Естественно, он бы обвинил ее в неприспособленности. Нет, он бы сказал, что она полная идиотка, но он ее прощает и все же женится на ней. Липа вздохнула, получалось как-то сухо и прозаично, впрочем, таким он и был. И ждать от него нежной заботы и ласки было бы глупо. Она-то сама способна на заботу и ласку? Два сапога пара. И галстуки Дружинин выбирает однотонные. А такие мужчины обычно педантичны, расчетливы и лишены всякой фантазии. Взывать к их чувствам – пустое дело. Она и не станет. Сейчас она ляжет спать, а перед этим позвонит ему и просто пожелает спокойной ночи.

Глава 10

Он провозит в трусах некультурные ценности!

Радость оттого, что Липа в очередной раз не стала яблоком раздора между Элей и женихом, окрыляла ее и придавала уверенности в завтрашнем дне. А эта уверенность ой как ей была нужна. Позвонила Виктория Наумова, у которой в городе Клин жила бабушка и которая должна была взять интервью у прославленного скрипача. Не бабушка, а Вика. Впрочем, ее бабушка видела самого Сталина и могла поговорить с кем угодно, а не только со знаменитостями. Самой Вике поговорить со скрипачом так и не удалось. Как оказалось, Негонини был в музее Петра Ильича Чайковского лишь один день, да и днем-то назвать эти два часа было никак нельзя. А уж умудриться взять у него интервью, находясь в другом городе, было вообще невозможно. Виктория уже смирилась с этими непреодолимыми обстоятельствами, получила нагоняй от редактора и свежую информацию о том, что великий скрипач прибудет в один из московских аэропортов для отбытия на родину предков. Редактор снабдил Наумову точным временем и датой вылета, напомнив, что это ее последний шанс.

Виктория, когда говорили о последнем шансе, вспомнила свою подругу Олимпиаду и решила взять ее с собой уламывать великого скрипача сказать хоть несколько слов на прощание. Один журналист – хорошо, а две журналистки – это стихийное бедствие, от которого невозможно скрыться.