Читаем без скачивания Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг. - Александр Федорович Смирнов

Ввиду подробного изложения всех главных вопросов, затронутых во время обсуждения, приведем краткий обзор выводов Мемории.

Как отмечено в Мемории, заседаний Совета министров было пять (10, 12, 14, 18 и 19 марта), но, несмотря на такую продолжительность обсуждения, несмотря на огромную важность обсуждаемых вопросов, Мемория представляется весьма поверхностною и не идет в сравнение с обработкою материалов, прежними совещаниями. Она скользит по затронутым вопросам, не углубляясь в их сущность. Она очень невелика: в Мемории всего восемь страниц. В ней отмечены внесенные Совмином поправки редакционного характера. В сущности, как выше отмечалось и что установил Таганцев, основная часть поправок была определена графом Витте во время „работы над документами“. За этой фразой, столь любимой бюрократами всех времен, скрываются тайны „стряпни“, в том числе и конституционного характера, призванной „начертать пределы дарованного населению участия в государственном строительстве и сопоставить их с точным указанием сферы Верховной власти Государя, так как надолго оставлять несогласованными прежние законы и вновь преподанные начала было бы невозможно без дальнейших колебаний общественного сознания, а оставить этот труд до созыва Думы значило бы вовлечь впервые собранных представителей населения в опасные и бесплодные прения о пределах их собственных прав и природе отношений их к верховной власти, тогда как они в монарших предначертаниях должны найти определение ближайших условий своей производительной для общей пользы деятельности“ (цит. по книге Таганцева).

Потом Мемория отмечала, что ввиду принципов, провозглашенных Манифестом 20 февраля, сохранено единственно за монархом почина в пересмотре Основных законов, важное значение получает полнота их изложения. Ввиду невозможности точно разграничить по содержанию закон от повелений в порядке управления Совет признал необходимым возможно подробнее определить ту область, в коей власть верховная осуществляется единолично. Поэтому надлежит придать „указам о приведении законов в исполнение“ более распространительное определение, а равно упомянуть о праве государя издавать указы, направленные к ограждению государственной и общественной безопасности и порядка, к обеспечению народного благосостояния».

Переходя далее к правам верховной власти руководить органами управления, в виде их назначения и увольнения, Мемория указывает на возникшее по сему предмету среди членов Совета разногласие. Большинство полагало установить это право без всяких ограничений, то есть распространить его и на ту сферу, представители коей пользовались по уставам 1864 г. так называемым правом несменяемости. Далее отмечалось, что министры не пришли к одному мнению в вопросе о несменяемости судей. Большинство находило, что зловредность такого права до сих пор корректировалась тем, что и эти чины знали, что монарх неограниченный волен сменить их в случае признанной им необходимости, а с другой стороны, что он волен отменить и самый закон о несменяемости; а теперь эта сдержка отпадает, так как отмена несменяемости в будущем зависела бы от согласия членов Думы, а потому надо с этим покончить теперь. Но меньшинство не могло согласиться на отмену права, принадлежавшего к основным началам судебных уставов и дающего возможность судьям решать дело по совести, и прибавляли, что отменить это право теперь, после обещаний Манифеста 17 октября, было бы неудобно с точки зрения общей политики, к тому же меньшинство предполагало существование этого права безопасным, ввиду законной возможности увольнения неблагонадежных судей в порядке дисциплинарного производства22.

Затем в Мемории следовал, в довольно общих выражениях изложенный, перечень прерогатив власти верховной в отдельных сферах управления государством, то есть как во внешних международных отношениях, так и внутренних; в частности, Мемория говорила более подробно о порядке управления вооруженными силами государства.

Мемория указывала, что Совет счел необходимым внести в проект основных законов наиболее важные постановления сметных правил, что «даст им необходимую устойчивость, так как они будут подлежать пересмотру лишь по непосредственному почину Верховной власти». Заметим, что эти же принципы были применены к Учреждениям Государственной Думы.

Затем указывалось на внесение в Основные законы особых правил на случай неутверждения или несвоевременного утверждения бюджета и ежегодного контингента новобранцев.

Подводя итог своим наблюдениям, Н. С. Таганцев пишет: «В самом конце Мемории, посвященной почти что целиком только изложению соображений о главе первой проекта о самодержавной власти, — указывались также и некоторые статьи главы четвертой о правах граждан и три последние главы. Но всем им посвящены в самом конце Мемории буквально следующие строки: „Совет министров полагает желательным: 1) в видах ближайшего согласования правил об основных правах и обязанностях российских подданных с современными условиями жизни нашего государства исключить из подлежащей главы некоторые не отвечающие этой цели статьи (это указано нами выше. — А. С.) и восполнить новою особою статьею, подтверждающею свободу совести на основании указа от 17 апреля 1906 года об укреплении веротерпимости, 2) согласовать постановления последней главы о Совете министров с единственно правильным при нашем строе началом ответственности министров пред Вашим Величеством, за направление их деятельности и пред судом за нарушение долга службы“».

Мемория была подписана всеми министрами, но обер-прокурором Синода князем Оболенским было подано особое мнение23.

Суть этих предложений Витте, проведенных через Совет министров, разработаных ранее при «работе над документами», сводилась к тому, чтобы закрепить практику «указного чрезвычайного права», выдавая распоряжения царской администрации за закон.

Витте оставался верен себе, он последовательно насаждал, легитимизировал авторитарную методу управления, сводил на нет права Думы, то есть права и волю народных избранников.

Особое место в реализации этого антидумского и, следовательно, антинародного замысла имело закрепление за царем исключительного права законодательного почина. Только царь имел право возбудить вопрос о пересмотре Основных законов. Но в последние были включены и многие важнейшие статьи Учреждения Госдумы и Госсовета. Получалось, что Дума не имела права на уточнение своего статута на самоорганизацию. При известном нажиме можно было оспорить любое положение внутреннего распорядка работы Думы, ее Наказа (что позже, как мы увидим, и делалось властью с помощью Сената).

В правовом отношении этот спор свелся к тому, как трактовать Учреждение Думы по отношению к Основным законам. Относится ли Учреждение Думы к тому пакету правовых актов, которые составляют в своем единстве конституцию (Основные законы) или же к числу Основных законов относить можно лишь те положения о Госдуме, которые включены в последнюю редакцию Основных законов. По существу, речь шла о новом порядке законодательства — принципе «единения» монарха и народных представителей. Именно это «единение»