Читаем без скачивания Лебединая дорога - Мария Семенова

По пальцам текла кровь, и Скегги заплакал. Теперь Видга из-за него останется калекой.

— Не квохчи, — оборвал его Видга. — Лучше перевяжи.

Скегги мигом стащил с себя рубашку и оторвал от нее оба рукава. Грис выполз из воды и растянулся рядом с ними на песке… Его корчило, он кашлял и никак не мог отдышаться. Еще немного, и Видга утопил бы его. Видга сказал ему:

— Пошел отсюда…

Потом они долго искали в воде сгинувший оберег. Оба нырнули по несколько раз, но ничего не нашли. Тогда Видга выгнал Скегги из воды и стал искать один.

А Скегги сидел на берегу и хлюпал носом, ненавидя себя за то, что не сумел отстоять собственного добра.

Однако в конце концов Видга нащупал цепочку босыми пальцами ног и вытащил. И как раз вовремя, потому что уже начинало смеркаться. Скегги натянул на него сапоги, подлез под его здоровую руку, и они побрели по песку. Видга не жаловался, но шел все медленней. Солнце садилось — а до кораблей все еще было неблизко…

Вот тогда Скегги и сжал свой оберег в кулаке. Этот оберег всегда приносил удачу: не зря же викинг по имени Орм оставил его своей любимице-рабыне. Оставил перед плаванием, из которого ему не суждено было вернуться…

— Помоги, Аса-Тор, — зашептал Скегги, гладя нагревшийся в ладони молоточек. — Помоги, ну что тебе стоит!

Сперва ничего не изменилось, но потом Бог-громовик услыхал. Над гребнем дюны мелькнул факел, потом еще. Послышались голоса. И вскоре Видга и Скегги уже стояли перед Халльгримом Виглафссоном, рыскавшим по острову во главе десятка людей.

При виде отца Видга выпрямился, отстранив Скегги… Халльгрим с явным трудом удержался от хорошей затрещины:

— Где тебя носит?

Он еще не разглядел впотьмах разорванной мокрой одежды сына и пятнистой повязки на его левой руке. Видга ответил бесстрашно:

— Ты не говорил мне, когда следует возвратиться, и я не маленький, чтобы бояться темноты. Ты решил, что меня украли датчане?

Подошли воины с факелами, и Видга предстал во всей красе перед вождем.

— Глядя на тебя, можно подумать, что это ты похищал датских девок, — проворчал Халльгрим. — Во всяком случае, времени зря ты не тратил. Что это с тобой приключилось?

— Я не скажу, — ответил Видга и пошатнулся. Халльгрим шагнул к нему, взял за плечи и встряхнул.

— С кем это тебе показалось тесно на одном острове? Видга повис на его руках и закрыл глаза:

— Я не скажу.

— Халльгрим повернулся к Скегги:

— Я хочу знать, с кем он сцепился!

Скегги стало худо от страха. Как ответить вождю? Да еще ответить отказом? Он сказал, задыхаясь от собственной дерзости:

— Видга не говорит, и мне ни к чему… Он крепко зажмурился, ожидая, что Халльгрим вгонит его в землю кулаком. Но сын Ворона только хмыкнул в усы:

— Я надеюсь, вы, двое храбрецов, хоть победили того, с кем дрались?

Торгейра вымыли и одели, а потом накормили так, как он не ел уже давно…

— Мюсост, — сказал сын Гудмунда, взяв в руки кусок пахучего светлого сыра. — Козий мюсост. Я, кажется, уже забыл, каков он на вкус…

Одежду ему Хельги подарил свою собственную. Она не очень-то пришлась Торгейру впору: Хельги был великаном, а сын херсира вышел ростом как раз в отца, то есть Хельги по плечо. Но лучшего наряда он для себя не желал.

— Я сразу узнал этот корабль, как только высунул из-под палубы нос, — рассказал он Виглафссону. — Я бы, конечно, не понял, что ты — это ты… Даже если бы ты был без шлема. Но я кое-что понимаю в кораблях и в драккаре ошибиться не мог. Однако в последний раз, когда я его видел, на нем ходил Рунольв Раудссон. Вот я и стал гадать, к кому же он мог угодить!

Весла пестрого корабля раскалывали поверхность воды. Корабль шел обратно к островку — там ждал Халльгрим, и незачем было его сердить. Торгейр, закутанный в меховой плащ, сидел лицом к корме и смотрел на пленное судно, тащившееся позади. Там работали усердные, но неумелые гребцы: на веслах сидели монахи. Их руки не были чужды труду, но тяжелые весла стесывали кожу с ладоней.

Торгейр сказал:

— Ты знаешь, я ждал чего-нибудь подобного. Но только я никак не думал, что это окажешься именно ты. Я боялся, как бы они не напоролись на вендов…

Так, значит, Рунольвов корабль теперь у тебя?

— Мы сразились с Рунольвом, — сказал Хельги. — И вот этой секире посчастливилось отправить его пировать в Вальхалле… А твой отец, Гудмунд херсир, приезжал к нам нынче весной. Он говорил, что его род оборвался.

Торгейр подпер голову рукой и задумался.

— Может, это и к лучшему, что он считал меня погибшим, — сказал он погодя. — Незачем ему было знать все это время, что его сын таскает камни и месит навоз…

Потом спросил:

— А что ты сделаешь с монахами?

Хельги пожал плечами:

— То, что и обещал их вождю. Продам на первом же торгу, потому что мы как раз собираемся в Бирку. Ты хотел бы расправиться с ними иначе?

Сын херсира покачал головой:

— Если ты повезешь их в Бирку, не так хорошо тебе будет там торговать, как ты думаешь.

— Почему?

— Потому что они и направлялись туда. Их там ждет святой отец.

— Кто?

— Жрец Белого Бога по имени Ансгар. И Бьерн конунг свеев, как я слышал, ему покровительствует. Поэтому незачем тебе продавать в Бирке ни монахов, ни те вещи, которые тебе достались.

Хельги улыбнулся:

— Полдня ты со мной, а уже во второй раз даешь хороший совет. Если ты захочешь отправиться со мной и дальше, навряд ли я пожалею о том, что нынче надумал тебя пригласить!

Торгейр щербато усмехнулся, плотнее заворачиваясь в мягкий теплый мех.

— Мне да не пожелать следовать за тобой… А скажи, сильно ли постарел мой отец?

Хельги вдруг подумал, что ведь Торгейр не все еще знал о том, что творилось нынче в Норэгр.

— Нескоро ты теперь увидишь своего отца, — проговорил он глухо. — Потому что мы не живем больше у себя в Сэхейме, как и твой отец не живет теперь на своих островах. Мы с братьями идем Восточным Путем — в Гардарики, и все это из-за Харальда конунга и Рунольва Раудссона, который с ним дружил. А куда правит твой отец, этого я не знаю.

Торгейр задумался… Опустил голову и долго молчал.

А потом Хельги услышал:

— Тогда послушай, что я скажу тебе, Виглафссон… Ты, может быть, помнишь, что мы с отцом, плоховато ладили последнее время. Моему отцу мало нравилось, что Харальд конунг начал присваивать себе чужие земли…

Хельги перебил:

— А кому это понравится?

— А я, — продолжал Торгейр, — я ездил служить конунгу, так как считал, что неплох тот вождь, который умеет подчинить своей воле всех остальных. И Харальд многое мне доверял. И ты можешь выкинуть меня за борт, Хельги Виглафссон, никто тебя за это не осудит.