Читаем без скачивания Сомнения любви - Мэри Джо Патни

Остаток времени до ужина он потратит на то, чтобы собраться с духом. Адам кивнул:

— Увидимся вечером, мистер Мастерсон.

— Ты всегда звал меня Уилл. Все так меня зовут, — Мастерсон остановился напротив Адама, перед тем как подойти к двери. — Я… Не надо меня провожать. И слава Богу, что ты жив. — Он быстро удалился, словно стыдясь того, что позволил себе непосредственное выражение чувств.

Как только Мастерсон вышел за дверь, Адам повернулся к Марии и заключил ее в объятия.

— Я думал, что обрадуюсь, узнав, кто я, — сказал он, преодолевая сжимавший горло спазм. — А теперь я жалею о том, что друг меня нашел.

Она уткнулась лицом ему в плечо. Она сжимала его в объятиях так же сильно, как он сжимал ее.

— Я думаю, что лучше знать. Но груз этого знания слишком велик.

— Слишком велик, — эхом откликнулся он и опустил руки. — Давай прогуляемся. Мне надо успокоиться.

Рука об руку они вышли на свежий воздух и, не сговариваясь, свернули на тропинку, ведущую в сад для медитации.

— Мне снились громадные золоченые многорукие существа, — сказал он. — Я тогда не понял значение того сна, но теперь понимаю, что то были индуистские боги.

— Должно быть, ты видел статуи в Индии, когда был ребенком. — Она подняла на него глаза. — Сад, который ты вспомнил, тоже был там?

— Наверное, да. — Цветы и фонтан были не европейскими. — Он попытался припомнить в подробностях тот сад. — Несколько раз мне снилась красивая темноволосая женщина в струящихся одеждах из шелка. Я думаю, то была моя мать.

Мария пожала ему руку.

— Как жаль, что ты потерял ее в столь юном возрасте.

— Но у меня по крайней мере остались о ней воспоминания. Я думаю, ты лишена и этой малости…

Обоими овладела печаль, и эта печаль связывала их сейчас прочнее, чем что-либо иное. Они дошли до сада для медитации в молчании.

Уныние несколько рассеялось, когда они вошли в отгороженное от остального сада пространство. Мелодичное журчание воды действовало успокаивающе. Они присели на скамью рядом, почти касаясь друг друга.

— Я спрашиваю себя, получал ли я когда-нибудь удовольствие от титула герцога. Не знаю, как было раньше, но сейчас я не вижу ничего приятного в том, чтобы носить этот титул. Словно тебя загнали в клетку с золотыми прутьями.

— Мне тоже совсем не нравится то, что ты — герцог, — со вздохом сказала Мария. — Теперь я понимаю, что все это время таила надежду на то, что когда-нибудь, возможно, мы будем вместе. Теперь эта надежда растаяла. Ты слишком высоко взлетел. Мне до тебя не дотянуться.

— Не говори так! — резко осадил ее Адам.

— Но это так, — тихо возразила она. — Тот, кто наделен значительным богатством и властью, связан обязательствами как перед теми, кто вверен ему, так и перед теми, кто равен ему. Такие, как ты, женятся на женщинах своего круга. Они выбирают в жены тех, кто мог бы вести дом со множеством слуг, кто мог бы достойно принимать гостей, тех, с кем рядом не стыдно. Герцог не женится на дочери карточного игрока.

— Мастерсон не знает, кем был твой отец, — веско заметил Адам.

— Нет. Он всего лишь считает меня ловкачкой, окрутившей тебя, воспользовавшись твоим бедственным положением. — Мария невесело рассмеялась. — Но ты волен называть меня твоей невестой, пока тебе нужна защита от амбициозных девиц и их матерей. Когда ты почувствуешь себя достаточно уверенно, я вежливо расторгну помолвку, и все для нас обоих закончится без скандала. Даю тебе слово.

Выражение ее лица изменилось, когда она осознала, что у него есть причины сомневаться в том, что она сдержит слово.

— Клянусь памятью бабушки Розы, я не стану принуждать тебя.

Он верил ее клятве. Он всегда ей верил. В этом-то и беда.

— Я принимаю твои условия и верю тебе. Признаюсь, что я рад возможности быть рядом с тобой, пока окончательно не пойму, кто я и что я.

— Но, объявляя меня своей невестой, ты можешь создать себе больше проблем, чем преимуществ, — предупредила она. — Я всегда жила, так сказать, на задворках общества, а люди из высшего света часто жестоки к тем, кого считают ниже себя. Даже Мастерсон, который производит впечатление человека добродушного, не слишком обрадовался, когда ты сказал, что мы помолвлены.

Адам поднял ее руку и поцеловал ладонь. Мария вздрогнула от прикосновения его губ.

Переплетя пальцы с ее пальцами, он сказал:

— Я не понимал, насколько проста и понятна была моя жизнь, пока не появился Мастерсон. Все, что могло мне докучать, — это лишь отсутствие памяти о прошлом. Теперь у меня такое чувство, что я стою над бездной.

— Я могу лишь догадываться, насколько тебе тревожно. — Она крепко сжала его пальцы. — Я очень сожалею о том, что своей ложью усугубила твое положение.

— Ты сказала, что мы друзья, Мария. Просто… оставайся мне другом. Мне нравится Мастерсон, но в настоящий момент я знаю тебя лучше, чем кого бы то ни было. — Он знал ее очень близко. Знал сладость ее тела, знал, как она смеется… Адам резко одернул себя, не давая волю готовому разыграться воображению. Иначе желание может взять над ним верх, и тогда может случиться непоправимое.

— Что бы ты ни пожелал, я постараюсь выполнить твое желание, — просто сказала она. — Это мой долг.

Он тяжело вздохнул.

— Если бы я был сильнее духом, я отказался бы от помощи, продиктованной одним лишь чувством долга, но сейчас ты нужна мне. Мне необходимо иметь тебя рядом.

— Ты сильный, Адам. Другой на твоем месте после всего пережитого лишился бы рассудка. — Она вдруг нахмурилась. — Мне следует называть тебя Эштон? Или ваша светлость?

Он поморщился:

— Зови меня Адамом. Я, наверное, еще не скоро привыкну к тому, чтобы считать себя герцогом.

— Лично я считаю, что титул герцога тебе в самый раз. Ты легко укладываешься в мое представление о том, каким должен быть герцог, — сказала она, немало его удивив. — Ты столько всего знаешь. Ты везде чувствуешь себя как дома, и даже если сейчас тебе не по себе, по твоему поведению этого не скажешь. И в тебе есть спокойная властность человека, привыкшего к тому, что его слушают и ему повинуются.

— Я и сам об этом думал. Но я скорее представлял себя капитаном судна. — Ему предстоит пройти немалый путь, прежде чем он сам начнет ощущать себя герцогом.

Глава 19

Уилл, пытаясь успокоиться, три часа катался верхом по окрестностям, прежде чем вернулся в Хартли. Во двор «Быка и якоря» он въехал поздно за полдень. На конюшне уже стояли кони Керкленда и Рэндалла, что означало, что они, все трое, поедут на ужин в Хартли-Мэнор.