Читаем без скачивания На шипах - Алексей Александрович Нескородов

«Можно?» – спросил я по-французски и, получив одобрение, уселся напротив.

Каменное лицо Руфуса не выражало никаких эмоций. Холодным взглядом убийцы смотрел он в стоящий на столе борщ, бесцельно помешивая ложкой свекольную гущу. На пухлых губах проскальзывала брезгливость. Постный овощной суп не вызывал у него аппетита.

– Очень вкусно. – Сказал я, со смаком облизывая ложку. Руфус оторвал взгляд от блюда и уставился на меня. Его лицо по-прежнему не выражало эмоций, но в глазах зарождалось тепло.

– Я соскучился по Юфеми. – Сказал он. – Она так здорово готовит «фу-фу».

– Очень аппетитное название.

Руфус не оценил шутки и продолжил угрюмо ковырять ложкой борщ. Молчание затянулось. Периодически он посматривал в мою сторону, словно раздумывая, стоит ли раскрыться или же продолжать оставаться в своих черных доспехах. Его толстые бледные губы сохраняли неподвижность. На моей памяти он никогда не улыбался, а чужие улыбки воспринимал не иначе, как смех над собой.

– Ты здорово играешь. – Сказал я, пытаясь наладить общение.

– Не все так думают. Многие смотрят на меня, как на чужого. Смеются надо мной, обзывают. – Произнося это, Руфус был похож на обиженного мальчишку, которого никто не хотел слушать.

– Мне кажется, что ты преувеличиваешь. Да, для многих из нас пока еще в диковинку играть бок обок с парнем из Африки, но это не значит, что тебя не ценят. Далеко не всегда чья-то улыбка означает, что над тобой смеются. Ты для нас очень важен.

Задетый услышанным, он искренне посмотрел в мою сторону. Дрожащие глаза не скрывали, что за маской лютого зверя бьется доброе и ранимое сердце. Тонкая нить доверия подрывала фундамент так старательно выстроенной Руфусом защитной стены.

– Возможно тебе стоит немного подтянуть русский? – Продолжил я, намазывая масло на хлеб. – Хотя бы базово. Это добавит взаимопонимания. Без адаптации тяжело. Я тоже играл в чужой стране. Мой переезд во Францию стал настоящим испытанием. Не знаю, как бы я его выдержал, если бы не изучил французский язык. Как только я, более менее внятно, стал изъясняться с игроками, то для многих сразу же стал своим.

– Мне это ни к чему. Мне здесь не нравится. Тут холодно, я здесь чужой. Пегас для меня не более чем трамплин для переезда в Европу.

– Довольно странный выбор. Вряд ли кто-то из европейских чемпионатов будет следить за играющей на задворках командой из России. Мне кажется, что за Пегасом даже отечественные топ-клубы не следят.

Руфус совсем растрогался, мне даже показалось, что он заплачет.Готов поспорить, что в этот момент он увидел во мне человека, готового выслушать все то, что накопилось у него на душе. Зачерпнув пару ложек борща, закусив черной хлебной горбушкой, он рассказал мне свою историю.

Руфус – скромный парень из Камеруна. Непростое и голодное детство не сулило ему ничего хорошего и лишь игра в футбол предавала сил жить. Будучи восьмым ребенком в семье, ему с детства приходилось тяжело работать, чтобы не умереть с голоду. То небольшое свободное время, которое у него оставалось, он проводил за игрой в футбол. Босыми ногами, не гнушаясь мозолей и ссадин, гонял сдутый мяч по пыльному полю. Футбол скрашивал мрачные будни. Играя в него, он чувствовал себя человеком, ведь именно здесь он делал большие успехи, существенно выделяясь среди сверстников. Из года в год оттачивал мастерство, став настоящей звездой в деревне.

Местный футбольный агент приметил его и предложил поискать счастья на другом континенте. Мечта Руфуса играть за Марсель или Бордо стала чуточку ближе, но во Францию его никто не звал, речь шла о поездке в далекую и холодную Россию. Об этой стране Руфус ничего никогда не слышал и знал лишь, что там есть зима и медведи. Сомнительные перспективы отправиться на чужбину не вызывали восторга. Руфус не хотел покидать родной дом и уезжать от Юфеми, которая уже стала его невестой.

Но агент проявлял настойчивость. Он сулил золотые горы и настаивал, что такой шанс упускать нельзя. Понимая, что иных перспектив нет, и лишь футбол может помочь вытащить семью из долговой ямы, Руфус согласился. Тем более, что агент обещал устроить его в один из московских клубов, регулярно выступающих в еврокубках. Спартак, Динамо, ЦСКА, Локомотив – все они являлись своеобразной витриной, на которой игру Руфуса увидят настоящие европейские гранды. По большому счету, выбор был небольшим, обещания агента сулили успех, а расставание с Юфеми, хоть и было болезненным, но оно того стоило. Во всяком случае, так он думал тогда.

Выросший в многодетной семье, Руфус не понаслышке знал о бедности. Он голодал, испытывая на себе усмешки богатых соседей, которые нередко обманывали его, используя в своих интересах. Все это выработало в нем обостренное чувство справедливости. С годами он совершенно перестал доверять людям, а если и делал это, то очень редко и с крайней осторожностью. Ведь всегда и от каждого нужно ожидать подвоха. Поездка в Россию пугала, но иных возможностей реализовать мечту у него не было. Он решил рискнуть. Ведь невозможно жить, не доверяя абсолютно никому. Тем более, что агент был другом его отца и знал Руфуса с юных лет.

Руфус, его агент и еще четверо молодых людей отправились в незнакомую страну в поисках футбольной славы. В абсолютно некомфортных условиях добирались они до столицы России, как какой-то дворовый скот. Агент пачками водил их на смотрины из одного клуба, в другой. Это напоминало Руфусу кадры из фильмов о торговле рабами. С брезгливым терпением переносил он взвалившиеся испытания, задвигая в сторону гордость, лишь бы достигнуть поставленной цели.

Но не все было так плохо. Страшные ожидания оправдались лишь наполовину. Русская зима действительно веяла холодом, но медведей нигде не было. Правда, некоторые люди в его глазах не сильно отличались от них. Не зная языка, с отличным от других цветом кожи, он чувствовал себя чужим.

Агент не солгал и привез их на просмотр прямиком в московский Спартак. Не успели они приехать, как один из тренеров попросил сесть в автобус. Оказавшись в тесном холодном салоне, бок обок с бабушками, козами и курами, Руфус с удивлением познавал Россию. В его голове не укладывалось, как такой большой и известный клуб возит игроков в каком-то сарае. Сразу же закралась мысль, что может быть они что-то перепутали. Все-таки языковой барьер и их общая застенчивость могли привести к недопониманию. Но уточнять ничего не стал. Взыгравшее чувство гордости затаило обиду. Белый человек вновь демонстрировал высокомерие в отношении