Читаем без скачивания Герцог полуночи - Элизабет Хойт

— Обучение Ахиллеса, — шепнул Максимус на ухо Артемис, рассматривавшей картину.

Ну да, это объясняло присутствие кентавра.

— Нам обязательно пить чай здесь? — пробурчала Феба. — В этой комнате мне всегда кажется, будто я на сцене. Голубая гостиная намного уютнее.

— Осторожно, здесь стол, — предупредил сестру Максимус, оставив без внимания ее жалобу. — Пока мы были за городом, миссис Хенрис передвинула его, — пояснил он.

— А-а… — С помощью брата Феба обошла низкий мраморный стол и села на небольшой розовый диван.

Бон-Бон, запрыгнув на диван, уселся рядом с ней, открыв рот в широкой собачьей улыбке. Артемис же села напротив, а борзые устроились у ее ног.

— Полагаю, твое дело в Лондоне было очень важным, — строго сказала Феба. — Когда вчера ты так стремительно уехал, прием в Пелеме был совершенно испорчен. Сегодня утром все потребовали свои экипажи.

— Прости, если я тебя огорчил, — отозвался Максимус, опершись о черную мраморную каминную полку. Перси, немного покрутившись рядом с хозяином, уселся у его ног.

— Тебе следует беспокоиться совсем не о том, что ты огорчил меня, — проговорила Феба, закатив глаза. — Леди Пенелопа была просто вне себя! Правда, Артемис?

— Она действительно выглядела немного… э-э… обиженной, — согласилась Артемис.

— Неужели? — Максимус взглянул на нее с насмешливой улыбкой.

— Ну, так было, пока герцог Скарборо не взялся ее утешать, — пояснила Феба. — Тебе, дорогой брат, следует не спускать с него глаз. Скарборо уведет ее у тебя из-под носа.

— Я начну беспокоиться об этом, когда доход Скарборо увеличится еще на одну десятую.

— О-о, Максимус! — Феба снова закатила глаза.

В этот момент вошла служанка, которая принялась расставлять на низком столе между ними чайную посуду и блюда с пирожными и маленькими аппетитными кексами. Через несколько минут она спросила:

— Больше ничего не нужно?

— Нет, благодарю вас, — ответила Феба. Когда служанка вышла, она обратилась к Артемис. — Не хотите ли разливать чай?

— С удовольствием. — Наклонившись, Артемис взялась за чайник.

— Максимус, я знаю, мне не положено это говорить, — медленно начала Феба, предлагая Бон-Бону кусочек кекса, — но я твердо уверена, что ты заслуживаешь лучшую жену, чем та, которая оценивает твою стоимость до последнего полупенса.

— Значит, я должен иметь жену, которая не ценит денег, особенно моих денег? — с улыбкой спросил герцог, принимая от Артемис чашку с чаем, казавшуюся в его руках наперстком.

— Мне хотелось бы, чтобы у тебя была жена, которая ценит тебя, а не твои деньги, — проворчала Феба.

— Глупости! — в досаде отмахнулся Максимус. — Мои деньги связаны с герцогством, а пока я жив, я — герцог. Отделить меня от титула — все равно что вырвать сердце у меня из груди. Я и мой титул — это одно и то же.

— Вы и в самом деле в это верите? — тихо спросила Артемис.

Брат с сестрой взглянули на нее с удивлением. Но Артемис смотрела только на Максимуса — смотрела в его бездонные темно-карие глаза.

— Да, верю, — ответил он без колебаний.

— А если бы у вас не было титула? — продолжила Артемис. — Кем бы вы были тогда?

— Так как я обладаю титулом, остальное неважно. — Максимус нахмурился и добавил: — Но если честно… не знаю. Знаю только, что это ужасно глупый разговор.

— Тем не менее, любопытный, — заметила Феба. — И мне кажется, что…

— Мы потом поговорим об этом, — перебил герцог. — А сейчас, — он поставил на поднос свою чашку, — я должен заняться более важным делом. Если ты позволишь, Феба, похитить у тебя мисс Грейвс, то я покажу ей дом и познакомлю с обязанностями твоей компаньонки.

— Я собиралась сделать это утром. — Девушка с изумлением посмотрела на брата.

— Ты можешь завтра показать мисс Грейвс свои комнаты и рассказать ей все, о чем захочешь. А у меня будут особые распоряжения, которые я хочу сделать сегодня же.

— Да, но…

— Феба!

— Да-да, хорошо, — со вздохом кивнула девушка.

— Спасибо, милая. — У Максимуса дрогнули губы. — А вы остаетесь, — сказал он, строго глянув на собак.

Герцог кивнул Артемис, и она тотчас встала, затем, пожелав Фебе спокойной ночи, вышла вслед за ним из комнаты. Он сразу же пошел вверх по лестнице, а Артемис, шагавшая позади него, тихо спросила:

— Это было необходимо?

— Вы действительно хотите видеть своего брата?

— Да, конечно, но вам не было необходимости говорить так, будто я для Фебы — надсмотрщик, а у вас особые распоряжения, касающиеся ее.

На верхней площадке лестницы герцог развернулся так неожиданно, что Артемис чуть не наткнулась на него. А он с усмешкой проговорил:

— Но дело в том, что у меня есть особые распоряжения. Ведь моя сестра почти слепая. И раз уж вы напросились к ней в компаньонки, то должны и вести себя… как компаньонка. Я ожидаю, что вы будете следить, чтобы с ней ничего не случилось, будете удерживать ее от наиболее опасных прогулок и не допускать, чтобы она выходила за рамки того, что можно делать с ее зрением. И, конечно же, вы должны брать с собой хотя бы одного слугу, когда выходите за порог моего дома.

Склонив голову к плечу, Артемис молча слушала. Забота герцога о сестре казалась вполне искренней, но в то же время она, наверное, была почти невыносимой для Фебы.

— Вы считаете, что провести день на ярмарке слишком опасно? — спросила, наконец, Артемис.

— Для такого человека, как она, — да. Она может случайно потеряться в толпе, может просто наткнуться на что-нибудь или удариться. На ярмарке есть карманники, грабители и прочие преступники. Благовоспитанная богатая леди, которая не видит, — очевидная и легкая добыча. Я не хочу, чтобы Феба пострадала.

— Понятно.

— Вот и хорошо, — кивнул герцог. В его огромной фигуре внезапно появилось что-то устрашающее. — Поймите, сестра очень дорога мне. Я сделаю все, чтобы уберечь ее от беды.

— Даже если для этого понадобится клетка? — спросила Артемис.

— Вы говорите так, словно она такая же, как любая другая девушка ее возраста, — проворчал Максимус. — Но Феба не такая. Она слепая. Я приглашал к ней множество докторов, множество ученых, множество знаменитых целителей со всего мира — приглашал, невзирая на трудности и цену. Я позволял им мучить ее ядовитыми лекарствами в надежде, что они смогут помочь. Но никто не сумел спасти ее от слепоты. Я не смог сохранить ей зрение, но будь я трижды проклят, если допущу, чтобы она еще больше пострадала.

— Да, понимаю. — Артемис вздохнула. Горячность герцога восхищала ее… и одновременно немного пугала.