Читаем без скачивания Певец во стане русских воинов: Стихотворения. Баллады. Поэмы - Василий Жуковский

Глава XVI

О том, что случилось с рыцарем

Как нам, читатель, сказать: к сожаленью иль к счастью, что нашеГоре земное нена́долго? Здесь разумею я гореСердца, глубокое, нашу всю жизнь губящее горе,Горе, которое с милым, потерянным благом сливаетНас воедино, которым утрата для нас не утрата,Смерть вдвоем бытие, а жизнь порыв непрестанныйК той черте, за которую милое наше из мираПрежде нас перешло. Есть, правда, много избранныхДуш на свете, в которых святая печаль, как свеча пред иконой,Ярко горит, пока догорит; но она и для них ужВсе не та под конец, какою была при начале,Полная, чистая; много, много иного, чужогоМежду утратою нашей и нами уже протеснилось;Вот, наконец, и всю изменяемость здешнего в самойНашей печали мы видим… итак, скажу: к сожаленью,Наше горе земное нена́долго. Это и рыцарьТакже изведал – к худу ль, к добру ль своему, мы увидим.Он сначала только и мог, что плакать, так горькоПлакать, как плакала бедная, кроткая, ангел доброты, Ундина,Стоя в лодке, когда он отнял у ней ожерелье,Коим она все поправить так мило хотела; потом онТак же и руку вверх подымал, как Ундина, и сноваПлакал, и весь изойти слезами хотел. И БертальдаВместе с ним плакала искренно, горько. Друг подле другаВ замке Рингштеттене тихо жили они, сохраняяСвято память Ундины и вовсе почти позабывшиПрежнюю склонность. К тому же, в это время случалосьЧасто и то, что Гульбранда во сне посещала Ундина:Грустно к постеле его подходила она, и смотрелаПристально в очи ему, и плакала молча, и тихо,Тихо потом назад уходила, так что, проснувшись,Сам он наверно не знал, его ли, ее ли слезамиБыли так влажны щеки его. Но вот напоследокЭти сны об Ундине стали час от часу реже;Стало на сердце рыцаря тише; в нем скорбь призаснула.Но быть может, что он для себя ничего и придуматьВ жизни не мог бы иного, как только чтоб память УндиныВерно хранить и об ней горевать, когда б не явилсяВ замке наш честный старый рыбак и не стал от ГульбрандаТребовать дочери. Сведав по слуху о том, что с УндинойСделалось, доле терпеть он уже не хотел, чтоб БертальдаВ замке одном жила с неженатым. «Рада ль, не рада льБудет мне дочь, о том я теперь и знать не желаю, —Он говорил, – но где о честном имени дело,Там разбирать уж нельзя». С приходом его пробудилосьВ рыцаре прежнее чувство, им позабытое вовсеВ горе по милой Ундине; притом же его ужаснулаМысль: одному в опустевшем замке остаться. Но многоПротив брака с Бертальдой отец говорил в возраженье:«Точно ль Ундины на свете не было? Впрочем – на дне лиВлажном Дуная тело ее неотпетым лежало,Море ль его без приюта носило своими волнами —Все Бертальда отчасти ее безвременной, жалкойСмерти причиной была, и великий грех заступить ейМесто бедной жены, от нее пострадавшей». Хоть этоБыло и правда, но рыцарь стоял на своем; напоследок,С ним согласившись, рыбак остался в замке. И тотчасБыл отправлен гонец за отцом Лаврентием с зовомВ замок Рингштеттен: Гульбранду хотелось, чтоб тот же, кем первыйБрак с Ундиной его в счастливые дни совершен был,Ныне и с новой женою его сочетал. Но священник,С страхом каким-то посланника выслушав, тотчасВ путь отправился; день и ночь, несмотря на усталость —Было ль ненастье иль ясное время, – он шел. «Помоги мне,Господи, – зло отвратить», – он молился. И вот напоследокВечером поздним одним он вступил на двор, осененныйСтарыми липами, замка Рингштеттена. Рыцарь с невестой,Веселы, рядом с ними рыбак, задумчив, под теньюЛип сидели. Увидя отца Лаврентия, рыцарьС радостным криком вскочил, и все его окружили.Но священник был молчалив, прискорбен; хотел онРыцарю что-то сказать одному; но рыцарь, как будтоВесть худую предчувствуя, медлил вступить в особливыйС ним разговор. Священник сказал напоследок: «ТаитьсяЗдесь мне не нужно; до всех вас касается то, что скажу я;Слушайте ж, рыцарь. Точно ль уверены вы, что супругаВаша скончалась? Мне не верится это. Хоть многоБыло разной молвы и об ней самой и о родеЧудном ее, – что правда, что нет, я не знаю, – но знаюТо, что она была добронравной, верной, смиренной,Благочестивой женою; а вам я скажу, что с недавнихПор она по ночам начала мне являться: приходит,Плачет, ломает руки, вздыхает и все говорит мне:«Честный отец, удержи ты его; я жива; о, спаси тыТело ему! о, спаси ты душу ему!..» И сначалаСам я понять не умел, чего хотело виденье:Вдруг посольство отсюда – и здесь я; но я не для бракаЗдесь, для развода. Гульбранд, откажись от Бертальды; Бертальда,Рыцарь не может быть мужем тебе, им владеет другая.Верьте мне, верьте, или ваш брак вам не будет на радость».Рыцарь с досадою выслушал старца Лаврентия; долгоСпорили жарко они; напоследок патер с сердитымВидом из замка ушел, не желая и ночи единойВ нем провести. Гульбранд, уверив себя, что священникБыл сумасброд и мечтатель, послал в монастырь, по соседствуС замком лежавший, за патером; тот без труда согласилсяБрак совершить, и день для обряда был тут же назначен.

Глава XVII

О том, как рыцарь видел сон

Было время меж утра и ночи, когда на постелеРыцарь, сонный не сонный, лежал. Уже забыватьсяНачал он; вдруг перед ним невидимкой ужасное что-тоСтало; и он очнулся, как будто услышан какой-тоГолос, шепнувший: к тебе подошел посетитель бесплотный;Силиться стал он, чтоб вовсе проснуться, но вот он услышалСнова: как будто над ним и под ним лебединые крыльяВеяли, волны журчали и пели; и он, утомленный,В сладкой дремоте опять упал головой на подушку.Вот наконец и подлинно сон овладел им; и началВидеть во сне он; что будто им слышанный шум лебединыхКрыльев крыльями стал, что будто его подхватилиЭти крылья и с ним над землей и водой полетелиС сладостным веяньем, с звонким стенанием. Стон лебединый!Стон лебединый! (себе непрестанно твердил поневолеСонный рыцарь) ведь он предвещает нам смерть». И казатьсяСтало ему, что под ним Средиземное море; и лебедь,Слышалось, пел: расступись, озарись, Средиземное море.Вниз посмотрел он: лазурные воды стали прозрачным,Чистым кристаллом, и мог он насквозь до самого дна ихВидеть; и там он увидел Ундину; под светлым, кристальнымСводом сидела она и плакала горько; и было уж много,Много в ее лице перемены; не та уж УндинаЭто была, с которою в прежнее время так счастливБыл он в замке Рингштеттене: очи, столь ясные прежде,Были тусклы, щеки впалы, болезнен был образ.Все то рыцарь заметил; но ею самой он, казалось,Не был замечен. И вот подошел к ней, рыцарь увидел,Струй, как будто с упреком за то, что так безутешноПлакала; тут Ундина с таким повелительным видомВстала, что Струй перед нею как будто смутился. «Хотя яЗдесь под водами живу, – сказала она, – но с собоюЯ принесла и душу живую; о чем же так горькоПлачу, того тебе никогда не понять; но блаженныСлезы мои, как все блаженно тому, кто имеетВерную душу». Струй, покачав головою с сомненьем,Начал о чем-то думать, потом сказал: «Ты, как хочешь,Чванься своею живою душою, но все ты под властьюНаших стихийных законов, и все ты обязана строгийСуд наш над ним совершить в ту минуту, когда онВерность нарушит тебе и женится снова». – «Но в этотМиг он еще вдовец, – отвечала Ундина, – и грустнымСердцем любит меня». – «Вдовец, я не спорю, – со смехомСтруй отвечал, – но он и жених, а скоро и мужемБудет; тогда уж ты, не прогневайся, с нашим посольством,Хочешь не хочешь, пойдешь; а это посольство сама тыЗнаешь какое – смерть». – «Но знаю и то, что не можноВ замок Рингштеттен войти мне, – сказала с улыбкой Ундина, —Камень лежит на колодце», – «А если он выйдет из замка? —Струй возразил. – А если велит он камень с колодцаСдвинуть? Ведь он об этих безделках забыл». – «Для того-то, —С ясной сквозь слезы улыбкой сказала она, – и летаетДухом теперь он поверх Средиземного моря и слышитСонный все то, что мы с тобой говорим; я нарочноЭто устроила так, чтоб он остерегся». ПриметяРыцаря, Струй взбесился, топнул ногой, кувыркнулсяВ волны и быстро уплыл, раздувшись от ярости китом.Лебеди снова со звоном, со стоном начали веять,Начали реять; и снова рыцарю видеться стало,Будто летит он, летит над горами, летит над водами,Будто на замок Рингштеттен слетел и будто проснулся.Так и было: проснулся Гульбранд у себя на постеле.В эту минуту вошел кастелян объявить, что близ замкаВстречен был патер Лаврентий, что он в лесу недалекоСделал себе из сучьев шалаш и в нем поселился. —«Мне на вопрос, зачем он живет здесь, когда отказалсяРыцарев брак освятить, отвечал он: «Разве одни лишьБраки должны освящать мы? Другие нередко обрядыНам совершать случается. Если не мог пригодитьсяЯ на одно, пригожусь на другое, и жду; пированьеМожет легко перейти в гореванье. Итак, кто имеетОчи, да видит; кто уши имеет, да слышит». В раздумьеДолго рыцарь сидел, вспоминая свой сон и значеньеСлов отца Лаврентия силясь понять; но, пришедшиК милой невесте, он все позабыл, разгулялся и сноваСделался весел, и все осталось по-прежнему в замке.

Глава XVIII