Читаем без скачивания Полукороль - Джо Аберкромби

Это был скорее мальчик, чем мужчина, едва старше Ярви. Один из моряков с «Южного Ветра». Ярви видел, как он смеялся на такелаже, но не знал его имени. Похоже, сейчас было поздновато для знакомств.

– Там, – хрипло крикнул он, и Анкран повернулся как раз, когда другой мужчина спрыгнул вниз. Еще один моряк, большой, бородатый, и в его руке была палица с головкой, ощетинившейся сталью. Ярви почувствовал, что его взгляд притягивает ужасный вес этого оружия, и он прикидывал, что оно может сделать с его черепом, если им яростно махнуть. Мужчина улыбался, словно знал его мысли, а потом прыгнул на Анкрана, они вдвоем упали и, громко рыча, покатились в клубке.

Ярви знал, что у него есть долг, что он должен броситься на помощь другу, напарнику, но вместо этого он повернулся к пареньку, словно они были парами на праздничных танцах и каким-то образом чувствовали, кто их партнер.

Они кружили, как танцоры, выставив перед собой ножи, и тыкали ими в воздух, словно испытывали лезвия. Они кружили, кружили, рычали, игнорируя выкрики Анкрана и бородатого мужика, не обращая внимания на их борьбу за жизнь и смерть, из-за неотложной необходимости выжить в следующие пару минут. За грязью и сжатыми зубами этот парень выглядел напуганным. Почти так же, как Ярви. Они кружили, кружили, между блестящими ножами мерцали глаза, и…

Мальчишка бросился вперед, ударил, Ярви отпрянул, запнулся пяткой за корень и едва удержал равновесие. Парень снова на него набросился, но Ярви ускользнул, пырнул в никуда, и парень заковылял вдоль стены.

Действительно ли один из них должен был убить другого? Завершить все, чем он был, закончить все, чем он мог бы стать?

Похоже на то. Но сложно было увидеть в этом что-то славное.

Мальчишка снова рванулся, и Ярви увидел вспышку ножа в луче дневного света. Но благодаря какому-то смутному инстинкту с тренировочной площадки он, с трудом дыша, отразил его своим ножом. Клинки клацнули. Парень врезался в него плечом, и Ярви упал на стену.

Они плевались и рычали друг другу в лица, так близко, что Ярви видел черные поры на носу парня, красные жилки в белках его выпученных глаз; так близко, что Ярви мог высунуть язык и лизнуть его.

Они напрягались, ворча, дрожа, и Ярви знал, что он слабее. Он попытался ткнуть пальцем в лицо парню, но тот поймал и отбросил его скрюченное запястье. Клинки снова клацнули, и Ярви почувствовал обжигающий порез на ладони, почувствовал через одежду холод ножа на животе.

– Нет, – прошептал он. – Пожалуйста.

Потом что-то царапнуло щеку Ярви, и давление исчезло. Парень отвалился назад, поднимая руку к горлу, и Ярви увидел там стрелу – капающий наконечник торчал снаружи, и струйка крови текла по шее парня ему под воротник. Его лицо порозовело, щеки задрожали, и он упал на колени.

Через выемку в осыпавшейся эльфийской стене Ярви увидел Ральфа, который присел на вершине башни и натягивал тетиву с очередной стрелой. Лицо парня стало фиолетовым, он захлебнулся и забулькал – проклиная Ярви, или прося его о помощи, или моля богов о пощаде, но вышла из него лишь кровь.

– Мне жаль, – прошептал Ярви.

– Ты еще пожалеешь.

В нескольких шагах в обвалившемся арочном проходе стояла Шадикширрам.

– Я думала, ты умный мальчик, – сказала она. – Но ты оказался сплошным разочарованием.

Ее наряд покрылся грязью, спутанные грязные волосы падали на лицо, серьги пропали, во впалой глазнице лихорадочно сверкал глаз. Но длинный искривленный клинок ее меча был смертельно чистым.

– Всего лишь последним в длинной череде разочарований. – Она пнула в спину умирающего парня и перешагнула через его дергающиеся ноги. Важно, вальяжно, без намека на спешку. В точности так же, как она прохаживалась по палубе «Южного Ветра». – Но, полагаю, я сама их на себя навлекла.

Ярви отпрянул, съежившись, тяжело дыша, его взгляд скакал по разрушенным стенам в поисках выхода, но его не было.

Ему нужно было с ней драться.

– У меня слишком мягкое сердце для нашего мира. – Она глянула вбок, в сторону выемки в стене, через которую прилетела стрела Ральфа, и плавно нырнула под ней. – Это всегда было моей слабостью.

Ярви пятился по булыжникам, рукоять ножа в его ладони стала липкой от пота. Он слышал крики, звуки сражения. Люди там были увлечены своими последними кровавыми шагами через Последнюю Дверь. Он глянул через плечо, увидел, где разрушенные эльфийские стены заканчивались обрывом, и где молодые деревья тянули свои ветви в воздух над рекой.

– Не могу выразить, какое удовольствие доставляет мне шанс сказать «прощай». – Шадикширрам улыбнулась. – Прощай.

Несомненно, она была вооружена намного лучше, чем он. И она была выше, сильнее, опытнее, искуснее. Не говоря уже о ее значительном превосходстве в количестве рук. И, несмотря на ее утверждения, он не думал, что ее слишком уж отяготит мягкость сердца.

Всегда есть способ, говорила его мать, но как ему найти способ победить Шадикширрам? Ему, не выигравшему ни одного поединка за сотню постыдных выступлений на тренировочной площадке?

Она подняла брови, словно подсчитывала ту же сумму и пришла к тому же выводу.

– Возможно, тебе стоит прыгнуть.

Она шагнула еще раз, медленно направляя его назад. Наконечник ее меча блеснул, пересекая полоску света. Земля под ним закончилась, он чувствовал пространство, открывшееся за ним, чувствовал ветер на загривке, слышал злую реку, вгрызавшуюся в скалы далеко внизу.

– Прыгай, калека.

Он попятился еще и услышал, как камни падают в пустоту; грань закончилась под его пятками.

– Прыгай! – закричала Шадикширрам, разбрызгивая слюну.

Тут Ярви уголком глаза уловил движение. Бледное лицо Анкрана, двигалось вдоль осыпавшейся стены. Он крался, высунув язык в щель между зубами и подняв лопату. Ярви не мог прекратить следить за ним глазами.

Лоб Шадикширрам наморщился.

Быстро как кошка она повернулась, уклонилась от лопаты из лосиной кости, которая просвистела мимо ее плеча, и без особого усилия, почти без звука воткнула меч прямо Анкрану в грудь.

Он, дрожа, вздохнул, выпучив глаза.

Шадикширрам чертыхнулась, вытягивая руку с мечом.

Милосердие – это слабость. Отец Ярви всегда так говорил. Милосердие – это ошибка.

В тот же миг он запрыгнул на нее. Засунул скрюченную руку ей подмышку, подцепил ее меч. Его шишковатая ладонь вдавилась ей в горло, и правой рукой он ударил ее, уколол ее, пронзил ее.

Они пускали слюни, плевались, фыркали, хныкали, визжали и качались; ее волосы попали ему в рот. Она извивалась и рычала, а он вцеплялся в нее и колол, колол. Она вырвалась, ее локоть с болезненным хрустом ударил его в нос, отбросил его голову, и земля ударила его в спину.