Читаем без скачивания Солнцестояние - Кэтрин Болфинч

Все шло как задумано. Ведьма пригнулась и змейкой скользнула вдоль берега, пробираясь к более тихому месту. Ворон не сводил с нее внимательного взора, спрятавшись у корней одного из чудесных деревьев. Даже намека на волнение не было. Он просчитал и сделал все, что от него зависело.

Крик разорвал тишину. Ворон вскинул голову и заметил Ласточку, что вскинула крылья и грозно посмотрела на нарушительницу. «Она поднимает шум!»

Быстро оценив ситуацию, он взлетел, сделал низкий, незаметный в тенях ночи круг у дерева, где сидела ключница, и спикировал на нее сзади, не давая возможности увернуться. Она задохнулась от возмущения и попыталась вырваться.

– Пусти! – запищала Ласточка и затрепыхалась под его цепкими лапами.

– Не шуми без толку, – шикнул Ворон, наклонившись. – Я уведу ее. С миром.

Видимо только сейчас осознав, кто на нее напал, ключница застыла и взглянула в глаза напротив. Он ощущал, как бешено бьется маленькое сердце в груди под его острыми когтями. «Молю, не сотвори глупость. Я не хочу причинить тебе вред», – подумал Ворон, но не сказал этого вслух. Приняв отсутствие ответа за согласие, он ослабил хватку, но не отпустил ее совсем.

– Так это твоего ума дело? Из-за тебя они нарушают покой Ирия?

– Никто не пострадает, если ты отпустишь нас сейчас.

– Чтобы и в следующий раз ты вновь привел ведьму или чародея? Нет уж. Тебе здесь больше не место. Тебя изгнали. Изгнали и никогда отныне не простят. Не после такого предательства.

Ворон проглотил обиду, приподнял голову и обвел взглядом поляну, по которой должна была идти ведьма. Но, к собственному удивлению, она оказалась безмятежно пустой. Либо та скрылась, заслышав шум, либо ключница успела что-то натворить.

Ласточка вывернулась из его хватки, набрала в легкие побольше воздуха и запела так громко, как только могла.

– Не смей! Не вздумай! Замолчи!

Но она не реагировала на его мольбы. Он не увидел, почувствовал, что еще секунда, и та сорвется с ветки, полетит по небу, где теперь запрещено ему расправлять крылья, и призовет самого Сварога. А уж тот не станет слушать оправданий нарушителя. И только Роду известно, что за сим последует.

Охваченный слепой яростью Ворон набросился на Ласточку, вонзил острые когти в мягкое горячее тельце, захлопал большими крыльями по хрупкой голове и клюнул что есть мочи ее между глаз. На секунду та замолчала, чтобы взвизгнуть и закричать вновь.

Он уперся одной лапой в ствол дерева, а вторую рванул на себя. Оторвал клок перьев с мясом, обнажив алое тельце. Клювом ударил в свежую рану, ощутил вкус свежей крови и силой удержал забившую крыльями Ласточку на месте. Не иначе как его поглотило безумие. Ворон не мог останавливаться: копался во внутренностях, разрывал ее плоть что есть мочи, щипал и проглатывал мясо и бил клювом еще и еще. С остервенением хищника он разделывался с той, что встала на его пути и посмела ему помешать.

По райскому саду в ту ночь разносился истошный жуткий крик разрываемой заживо Ласточки. И все, что осталось от нее в момент, когда на поляне появился Сварог, – это разбитая головка, общипанные крылья и хвост. Ворон тяжело дышал, обрызганный кровью, с яростно стучащим сердцем. И даже тогда оно не билось так часто, как сердце Ласточки, которое он оторвал и съел последним.

Все обитатели Ирия всполошились, но застыли в немом ужасе, лицезрея жестокую расправу бывшего ключника над нынешним. А след той самой ведьмы, что кралась у источника живой воды совсем недавно, как оказалось, давно уже простыл.

Владыка не стал долго думать: сжал в твердом кулаке ключ, что Ворон обронил в порыве ярости, взглянул на растерзанное тельце и вынес вердикт. Он прозвучал могучим горном, разнесся вдоль рек, озер, полей, холмов и гор, завибрировал под землей и сотряс всегда непоколебимый тяжелый небосвод:

– За нарушение данного мною запрета, за сокрытие ключа от Ирия, за тайное проникновение на мои земли, за воровство его плодов и вод, за покрывательство нарушителей и за жестокое убийство ключницы ты, Тысячелетний Ворон, будешь выслан прочь из Ирия, забудешь как путь к нему, так и свой облик истинный. И не видать тебе конца страданиям, что причинил сегодня. Гнить будешь заживо, но не придет к тебе Смерть. Покуда не искупишь вины своей, такова будет воля моя. Отныне и во веки веков.

IV

Он не мог выбросить из мыслей образ оберега. «Это насмешка! Сама судьба смеется надо мной, – думал Ворон, сидя на полу своей комнаты. – Таких совпадений не бывает. Это или насмешка, или знак свыше». Не рискнув забрать амулет, он возвращается к себе, запирается и засыпает без сил.

Привычные кошмары сменяются видениями его изгнания. Откуда ему знать, что Ворон из Ирия – это он? Разумом – никак. Но душа и тело отзываются на события той страшной ночи так, что сомнений не возникало.

Следующий день не обещает ничего нового: объедки с мусорки и немного чистой воды со дна нескольких выброшенных бутылок. Пейзаж за окном окрашивается в теплые желто-оранжевые цвета, когда в его дверь кто-то барабанит кулаком.

За ней стоит хмурый лысеющий мужик в тонкой майке. Зло зыркнув на соседа, он процеживает:

– Опять орать будешь?

Ворон устало качает головой. Силы и желание на споры у него давно закончились.

– Мне поспать ночь надо. Я утром на завод. А ты смотри мне, ублюдок, – угрожает мужик, помахав перед собой кулаком. – Не то опять ментов вызову. Уедешь в обезьянник. Хотя место тебе в псарне. С таким-то видом и воем по ночам.

Ворон сжимает челюсти так сильно, что зубы скрежещут. Сосед разворачивает и шаркает к себе. Уже закрывая дверь с той стороны, он бормочет себе под нос:

– Клянусь, будь моя воля, пристрелил бы скотину.

Какое-то время Ворон стоит мрачнее тучи в дверном проеме и не сводит тяжелого взгляда с того места, где совсем недавно стоял мужик, назвавший его псом. Он мысленно борется с желанием ворваться к тому в комнату, схватить его за шиворот и ударить головой об стену с таким размахом и силой, что череп хрустнет, как раздавленная скорлупа. И бить, бить, бить до тех пор, пока по ранам не потечет светло-серая жидкость и не покажется склизкий мозг, на удивление похожий на грецкий орех. Только тогда придет облегчение.

Ворон моргает и приходит в себя. Все это время он стоит с открытым ртом и сжатыми кулаками. Язык и губы стали сухими, а зрение слегка замутнилось. Опомнившись, Ворон закрывает рот и запирает дверь на замок.