Читаем без скачивания Ангел-наблюдатель (СИ) - Ирина Буря
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марина расплылась в широкой, довольной улыбке. Танья с Анатолием переглянулись и дружно посмотрели на Тошу, который неловко шевельнулся на своем стуле, отведя в сторону глаза.
— Ладно, время-то идет, — пробормотал он, вставая, но задержался, пытливо глянув на Анабель. — А как ты думаешь, зачем они все же за детворой наблюдают?
— Не знаю, — ответила она, со вздохом выходя из своей задумчивости. — А вот вы бы могли попробовать это узнать.
— Как? — тут же выпрямился в настороженной позе Анатолий.
— Если они наблюдают за вами, — объяснила она, — и вы их чувствуете, то кто мешает вам понаблюдать за ними? В какие моменты они обычно появляются, в каких обстоятельствах, что предшествует их появлению и как долго оно продолжается? Экспериментируйте, отмечайте, что могло их привлечь, обсуждайте в их присутствии свои гипотезы — одним словом, приглашайте их к разговору. Слабые места есть у всех, а у вас тут такая многогранная компания собралась, что вы просто не можете их не найти.
— Спасибо, — в один голос ответили ей Танья и Тоша, и рассмеялись, переглянувшись.
— Ладно, мне сейчас врать придется, что только в центре хлеб нашел. Батон дашь? — обратился к ней Тоша.
Танья вскочила и бросилась к двери. Нам с Анабель уже тоже пора было собираться, чтобы не опоздать в аэропорт. Анатолий предложил отвезти нас, но Анабель твердо отказалась. Почувствовав, что ей сейчас нужно побыть наедине с собой, я поддержал ее.
— Держите меня в курсе всего, что произойдет, — сказала она Танье напоследок. — Но только осторожно и лучше письменно. Заглянуть на экран в присутствии Анатолия у вашего наблюдателя вряд ли получится, а вскрывать электронную почту у нас, насколько мне известно, еще не научились.
По дороге в гостиницу, где мы забрали мой багаж, а затем в аэропорт мы молчали. Судя по ее отрешенному лицу, она уже строила планы предстоящих действий, я же в который раз восхищался ее непревзойденным умением объединять и сплачивать. Как людей, так и ангелов. И вовсе не обязательно вокруг себя. И заражать их оптимизмом, развеивать их сомнения и придавать им веру в себя.
В аэропорту, однако, выяснилось, что думала Анабель вовсе не об ангельских делах.
— Ты знаешь, — задумчиво произнесла она, когда мы сидели в ожидании посадки, — мне все как-то не случалось сказать тебе это, но сейчас я хочу наконец-то поблагодарить тебя.
— За что? — опешил я.
— За то, что ты принял меня в видимости, — глядя прямо перед собой, принялась перечислять она. — За то, что дал мне возможность по-настоящему жить на земле. За то, что доверяешь мне и любишь такой, какая я есть. За то, что настоял тогда на раскрытии нашей тайны Танье и Анатолию. За то, что потом, благодаря им, я смогла узнать столько интересных людей и увидеть, насколько непредсказуемо разными могут оказаться мои собственные коллеги и даже противники. За то, что не стал ждать с рассказом об их неприятностях до возвращения. За то, что это позволило мне сегодня воочию убедиться в том, что, несмотря на все наши не то, что различия, а даже противоречия, мы можем прекрасно уживаться. И самое главное — за то, что я познакомилась сегодня с этим маленьким чудом, ради которого можно не только мириться и сотрудничать, но и бороться с кем угодно. За то, что я поняла, что сделаю все, что смогу, чтобы помочь им в этом.
У меня просто не нашлось слов, чтобы ответить ей. Я мог только благодарить Бога за то, что он прислал ее мне во второй половине моей жизни, и мне оставалось не так долго ждать полного, окончательного, вечного воссоединения с ней.
Я обнял ее за плечи, привлек к себе, и так мы и просидели до самого объявления о посадке — снова в молчании. Но только это было другое молчание — одно на двоих.
И теперь я хочу передать ее слова благодарности той, которая их воистину заслуживает. Моя единственная заслуга во всем, о чем говорила Анабель, заключается в том, что мне удалось заметить великой души девушку и пробиться к этой ее душе через заслоны нашей обычной человеческой осторожности. Только благодаря ей среди наших с Анабель близких друзей появились и совсем не по-ангельски неистовый Анатолий, и задиристый и ершистый Тоша, и светлая и открытая Галя, и гордая и несгибаемая Марина, и неприступный с виду Стас, и наконец-то счастливый Венсан, и его не менее счастливая Софи, и их воодушевленные великой идеей освобождения ангелов подопечные…
Если бы не Танья, так бы и прожили мы с Анабель обычную жизнь в небольшом городке, ходя на работу и проводя свободное время в узком кругу добрых знакомых, роняя в их сознание — понемногу и время от времени — семена нашего понимания вечного и терпеливо дожидаясь конца человеческого существования. Если бы не Танья, мы бы, возможно, так ни разу и не очутились в самой гуще тревожных, временами опасных, но таких ярких и захватывающих событий.
И если ей не захочется читать эти воспоминания (комплименты никогда не доставляли ей удовольствия — уж я-то знаю!), я был бы очень рад, если бы они попали в руки ее сыну. Молодые обычно воспринимают своих родителей как некий изначально заданный идеал — я прекрасно помню это по своим детям — и им нелегко смириться, когда они замечают в нем несовершенство. Им нужно время, чтобы понять, что их родители — точно такие же противоречивые существа, как и они сами, и что их величие заключается не в безгрешности, а в умении заметить свои изъяны и преодолеть их.
И мне бы очень хотелось, чтобы эти записи хоть немного помогли Игору увидеть его мать со стороны — такой, какой ее видели неплохо знавшие ее, а главное — глубоко восхищавшиеся цельностью ее натуры люди.
Глава 4. Преображение Людмилы Викторовны
Подавляющему большинству людей не присуща способность критически осмысливать свои поступки и анализировать их причины. Человечеству в целом свойственно маниакальное стремление к усреднению всего и вся, заставляющее людей постоянно затрачивать невероятное количество времени, сил и материальных средств на построение всевозможных моделей поведения, прогнозов развития общества в целом и его отдельных составляющих в частности, социальных портретов различных общественных
