Читаем без скачивания Красная Борода - Сюгоро Ямамото

— Хорошо жили люди — ни перед кем не лебезили, — говорил Кота, выслушав очередной рассказ старого Гэнроку, и его волевое, открытое лицо неожиданно становилось задумчивым. — К сожалению, нынешние мастера никуда не годятся. Фугуют рубанком против волокон дерева — и не стыдятся требовать три моммэ[34] в день. Бывает и хуже: ленятся лишний раз промерить — и пилят на глазок. Да еще оправдываются: мол, если тратить время на промеры, на обед не заработаешь. Каковы, а?

— Не сегодня это началось, — откликался Гэнроку с мягкой улыбкой. — И в прошлые времена настоящих масте­ров можно было по пальцам сосчитать. Верно, теперь все работают спустя рукава, потому что знают: и так сойдет. И все же где-то есть настоящие мастера. Они были и в давние времена, есть и теперь. Только их очень мало. Живут они скромно, незаметно, но ведь именно на таких людях дер­жится общество. Расскажу тебе случай, который произо­шел лет тридцать тому назад...

И старик Гэнроку снова уходил в воспоминания.

Когда появлялся Кота, О-Сэн старалась не заходить в мастерскую. Но если случайно они сталкивались, Кота неизменно встречал ее радостной улыбкой. На его лице появлялось странное, просящее выражение, не свойствен­ное его прямому и резкому характеру. Что-то он задумал, чего-то ждет, хотя дедушка ему наотрез отказал, с беспо­койством размышляла О-Сэн и, заметив его ласковый взгляд, тотчас отворачивалась и уходила на кухню. Но Кота не подавал виду, будто пренебрежительное отношение О-Сэн его расстраивает, и по-прежнему чуть ли не через день заглядывал в мастерскую...

С прошлой весны О-Сэн начала по утрам посещать заня­тия кройки и шитья, которые давала на дому пятидесятилет­няя вдова по имени Ёнэ. На эти занятия приходили исклю­чительно девушки на выданье. Молчаливая и стеснительная от природы О-Сэн ни с кем из них не подружилась. Прихо­дя, она лишь здоровалась и усаживалась где-нибудь в угол­ке, не принимая участия в девичьей болтовне. Девушки тоже не пытались навязываться ей в подруги. Лишь О-Мон, отец которой торговал растительным маслом в районе Тэнно, сразу же выказала особое расположение к О-Сэн. Она была круглолица, улыбчива, приветлива, отличалась лег­ким, дружелюбным характером.

Однажды, когда урок закончился и О-Сэн собиралась домой, к ней подошла О-Мон и предложила немного прово­дить ее.

—  Но ведь тебе в другую сторону, — удивилась О-Сэн.

—  Ничего, я сделаю небольшой крюк, — ответила О-Мон, потом подошла поближе и шепнула ей на ухо: — Мне надо с тобой поговорить.

О-Сэн чуть отстранилась и внимательно поглядела на девушку.

—  Ты знакома с Котой из мастерской Сугиты? — спро­сила О-Мон.

Услышав имя Коты, О-Сэн растерялась, не зная, что и ответить.

— Знакома, а почему ты об этом спрашиваешь? — без­различно сказала она, пытаясь скрыть охватившее ее беспо­койство.

—  Ходят слухи, будто ты собираешься за него замуж — все говорят об этом.

—  Чепуха! — воскликнула О-Сэн с твердой решимо­стью, которая удивила О-Мон. — Не знаю, кто пустил такой слух, но это неправда.

—  Но ведь он заходит к вам чуть ли не каждый день! Говорят и более ужасные вещи, которые я не решаюсь повторить вслух...

—  Кто распространяет эти сплетни? Кто?! — дрожа от негодования, вскричала О-Сэн.

—  Ссылаются на человека, который живет с вами по соседству. Болтают, будто он все видел своими глазами. Но я лично не поверила. Конечно, это лживые слухи. Я увере­на: такая девушка, как ты, на подобное не способна.

Слухи распространяются из конторы посыльных Ямадзаки, сразу же подумала О-Сэн. Тамошняя хозяйка без­мерно болтлива. Что ни день у конторы собираются посуда­чить, кумушки и бездельники мужчины. Старый Гэнроку терпеть не мог этих сборищ и никогда в них не участвовал. Те платили ему той же монетой и не упускали случая позло­словить на его счет. Контора находилась наискосок от дома О-Сэн, и собиравшиеся там кумушки вполне могли заметить Коту, когда он приходил к Гэнроку в мастерскую. Не исключено, что до них дошли слухи о попытках Сугиты со­сватать Коту за О-Сэн...

Расставшись с О-Мон, она вернулась домой, сразу же обо всем рассказала Гэнроку и попросила переговорить с Котой, чтобы тот больше не появлялся в их доме.

—  Давно известно: на чужой роток не накинешь пла­ток, — пробормотал Гэнроку, проверяя большим пальцем остроту заточенной бритвы. — Как ни старайся, от злосло­вия не убережешься. Если мы запретим Коте бывать у нас, станут болтать, почему, мол, он вдруг перестал приходить. Поэтому тебе не стоит расстраиваться — пройдет время, и слухи улягутся.

—  Вы, дедушка, к этому относитесь спокойно, а мне-то каково? Мне эти слухи ненавистны, — с непохожей на нее решительностью возразила О-Сэн. — Ведь если об этом и дальше будут болтать — я и носа не смогу показать на ули­це. Сгорю от стыда!

—  Успокойся, если тебе это так уж противно, поговорю с Котой при первом удобном случае. Не могу же я прямо завтра заявить ему: не приходи, и все. Придется подумать, как нам это обставить наилучшим образом...

Как раз в те дни распространились слухи о нападении на семейство Кира бродячих самураев из Ако. Разговоры об этом происшествии продолжались до самого Нового года. И кумушки на время оставили О-Сэн в покое.

В новогодние праздники от Сугиты зачастили посыль­ные с приглашениями, но Гэнроку и О-Сэн под разными предлогами отказывались посетить его дом. Неудобно было идти в гости к тем, кому отказали в сватовстве, а ведь еще предстоял неприятный разговор с Котой... Четвертого января вечером к Гэнроку пришли Кота и Мацудзо — плот­ник, работавший в мастерской Сугиты. Они принесли подарки — сакэ и разнообразные закуски. По существу­ющему обычаю следовало их пригласить к столу. День был праздничный, и О-Сэн не ушла, как обычно, на кухню, а сидела рядом и с грустным выражением лица подливала гостям и Гэнроку сакэ. Вскоре Кота захмелел и ударился в воспоминания. Он рассказывал о том, как впервые посе­лился в доме Сугиты и стал работать у него в мастерской, как познакомился с О-Сэн, причем упоминал такие подроб­ности, о которых девушка давно уже позабыла. Неожи­данно Гэнроку прервал его.

—  Послушай, Кота, — начал он, — в такой день вроде бы не время вспоминать об этом, но я все же скажу. Тебе, должно быть, известно, что Сугита просил меня выдать О-Сэн за тебя замуж, а я по некоторым причинам ему отка­зал. Поверь, мне неприятно говорить об этом, но после отказа твои посещения выглядят несколько странно, поэтому я просил бы тебя больше сюда не приходить...

—  Вы даже не представляете себе, как больно мне это слышать от вас, — ответил Кота. — Да, я знаю, что мне отказали: будто О-Сэн еще слишком молода и к тому лее обязана.ухаживать за вами... Но почему из-за этого я не могу приходить к вам в гости?.. Я с тринадцати лет живу у Сугиты и с тех пор знаком с О-Сэн. Да и с вами встречаюсь не в первый раз. Так не слишком ли жестоко отказывать мне от вашего дома только потому, что О-Сэн не желает выйти за меня замуж?

—  Никто тебе не отказывает, но подумай сам: живет здесь старик и молоденькая девушка, и вдруг к ним зачастил наследник процветающей мастерской. Что люди скажут? Вот и пошли странные слухи...

—  Странные слухи? — Кота понурил голову. — К сожа­лению, я не вправе убеждать вас, будто на слухи не следует обращать внимания. Такие уж существа — люди! Они спо­собны своей болтовней одного воодушевить, а другого при­кончить... Я все понял, дедушка Гэнроку.

—  Пойми меня правильно: ты — солидная персона, наследник Сугиты. Когда обзаведешься семьей, милости просим, мы всегда будем тебе рады. Льщу себя надеждой, что в будущем ты даже станешь опорой для нашей О-Сэн. А пока...

—  Постараюсь исполнить вашу просьбу. Жаль, что по моей вине возникли нехорошие слухи, — пробормотал Кота, низко опустив голову.

—  А теперь забудем об этом и выпьем по чашечке. Эй, О-Сэн, не остыло ли сакэ?

Кота посидел еще с полчаса, потом стал прощаться. Он был настолько пьян, что никак не мог попасть ногами в сандалии. Он еще недалеко отошел от дома Гэнроку, как вдруг  его кто-то окликнул:

—  Никак молодой хозяин мастерской? Похоже, в прият­ном настроении изволите возвращаться от своей любовни­цы? Не мешало бы на радостях угостить несчастного.

—  Твой голос вроде бы мне знаком. Кто ты? — громко, так, что было слышно в соседних домах, спросил Кота. — А-а, это ты, Гондзиро? Что торчишь здесь как пень? Если хочешь выпить, пойдем — я угощаю.

—  Знал, что пригласите. Готов сопровождать. Не зайти ли нам в забегаловку в Кита?

— Не болтай ерунду. Пойдем к набережной, в Окавабату. Хотя вода из реки Сумида самое подходящее для тебя питье, но я угощу тебя на славу.

—  Ну и остры же вы на язык, молодой хозяин. О-Сэн, закрывавшая ставни, невольно подслушала этот  разговор. Ей запомнилось имя Гондзиро, и еще долго в ушах раздавался его противный, вульгарный голос.