Читаем без скачивания Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

Но оглушительный звук разбудил не только Тофлера. Точно так же, как и он, тщетно пыталась заснуть Кэрол Дарнелл. Она еще немного поворочалась в кровати и наконец тоже встала. Внутри нее поднялось какое-то гнетущее чувство; ей казалось, что если ничего не сделать, то дышать будет все тяжелее. Из окна в потолке в комнату проникал свет луны и звезд, поэтому свыкшимся с темнотой глазам было несложно рассмотреть все вокруг.

Какое-то время она пыталась ни о чем не думать, но в конце концов прекратила сопротивляться. Чем сильнее пыталась провалиться в сон, тем меньше хотелось спать. Откуда шел этот странный оглушительный звук?.. Чувствуя, как подступает головная боль, актриса усиленно потерла виски. Очень хотелось вдохнуть свежего воздуха – тогда и стеснение в груди бы прошло, и голова бы не раскалывалась.

Кэрол надела халат и тапочки, медленно подошла к окну в потолке, за которым виднелся краешек луны, и замерла в серебристом свете. Вспомнилось поверье, что луна символизирует женское начало. Многие утверждали, что ее свет влияет на женскую физиологию, и поэтому женщинам полезно находиться под ней. Как известно, солнечные лучи способствуют выработке в организме витамина D, укрепляющего кости. Однако если человек получает этот свет из-за стекла, то витамина синтезируется гораздо меньше. «Может, и с лунным светом то же самое?» – подумала Кэрол. В окошке было установлено толстое стекло, так что, возможно, внутри комнаты особого эффекта от нее не было.

Стоило этой мысли промелькнуть в голове, как грудь сдавило еще сильнее. Захотелось ощутить прохладный морской ветер и подставить лицо луне. В последнее время она часто испытывала недомогание и дискомфорт. Возможно, свежий воздух и лунный свет стали бы тем самым чудо-лекарством?

Кэрол прямо-таки потянуло наружу. Она больше не могла оставаться в этой комнате без окон. Сколько уже дней они сидят в этой каменной коробке? Желание выйти на улицу было настолько сильным, что хотелось кричать, и Кэрол даже начало казаться, что если она сейчас же не выберется из комнаты, то постареет на несколько лет.

Взяв с прикроватной тумбочки фонарик и на всякий случай рацию, Кэрол решительно направилась к лестнице. Ее шаги были почти что сердитыми. Освещая себе путь, она осторожно спустилась вниз, обвела комнату фонариком и подошла к двери. Та открывалась на себя, поэтому перед сном Кэрол с трудом передвинула к ней кровать с первого этажа, чтобы ночью никто не вошел.

Вход в Красный флигель был надежно заперт на засов, и теперь, когда Мирандо не стало, к ней могли зайти лишь Леона и Винсент. Однако поскольку Кэрол родилась и выросла в Америке, то привыкла запирать комнату на ночь. Леона говорила, что тоже так делает.

Пока она кое-как отодвигала кровать в сторону, сонливость улетучилась. Тут Кэрол вспомнила про длинный темный коридор, поджидавший ее снаружи, и желание выбраться на воздух как-то поубавилось. Но все же она убрала кровать с дороги и вышла в прихожую. Бросив краткий взгляд на двери Леоны и Винсента, подошла к двери в коридор и, сжав ручку, потянула ее на себя.

Каждый раз, проходя по коридору с мозаичными стенами, она замечала своеобразный запах. Возможно, он исходил от бетона. Отчего-то в этот момент Кэрол вспомнила о парне, с которым встречалась в студенческие годы. Он был спортсменом и увлекался охотой на акул. По собственным рассказам, он часто ездил вместе с профессионалами на дайвинг в Австралию.

«Наверное, ты слышала, что акулам нравится запах человеческой крови, – как-то сказал он. – Но есть у них еще один любимый запах». – «Какой?» – «Свежего бетона. Они просто обожают его и собираются вокруг зон, где укрепляют берег или заливают бетон под водой». – «Ничего себе…» – «Ага. Интересно, что будет, если смешать запахи бетона и крови? Наверное, море будет кишеть акулами».

От такой картины волосы вставали дыбом. Этот эпизод случился несколько лет назад, и она напрочь забыла про него. Но смутно Кэрол понимала, почему так резко вспомнила про него: сейчас к запаху бетона в коридоре подмешался еще какой-то запах. Причем она ощущала это не столько носом, сколько интуицией, отчего поражалась себе самой.

Впереди была стена, и ей пришлось свернуть налево. Но тут же перед ней возникла еще одна стена, и в этот раз повернуть было нужно направо. Налево, направо, туда-сюда. Но она уже привыкла к коридору, поэтому даже начала запоминать дорогу. Хотя, возможно, и здесь ее вела интуиция.

Внезапно она замерла на месте. Неужели… пахло кровью?

Какой кошмар… Как же она сразу не поняла? Точно, пахло не морем и не пустыней! На ходу Кэрол несколько раз принюхалась. Вчера этого запаха здесь определенно не было. Но, может, это все-таки была не кровь, а что-то другое?..

Из четырех коридоров лишь Красный пролегал непосредственно под куполом. В дневное время под ним всегда было приятно проходить. Золотой свет, наполнявший цилиндрическое пространство, придавал ему возвышенную атмосферу. Люди, проходившие здесь, чувствовали облегчение, словно тяготы длинного пути вознаграждались. Благодаря куполу днем по Красному коридору можно было ходить без фонарика.

Это явно было одной из причин, почему Леона так поторопилась обосноваться в Красном флигеле. По сравнению с их коридором остальные три казались скучными и примитивными, как и ругался покойный Ларри. А из четырех комнат в их флигеле Леона взяла себе вторую, поскольку лишь из нее можно было попасть в башню. Лучший коридор и лучшая комната с обзорной площадкой – она явно вела себя как эгоистка. Но осуждать ее за одно только это было бы несправедливо. Леона пару раз приезжала сюда с Тофлером и Оливером еще задолго до остальных. Наверняка она бывала здесь и одна. «Она просто продолжает жить в комнате, которую приметила еще тогда», – спокойно твердила себе Кэрол. И все же, как и многие большие звезды, японка была весьма капризна.

Пусть некоторые и считали, что своей славой Голливуд был обязан евреям, все же именно белые сделали его таким, как сейчас. То же самое можно было сказать и об Америке как государстве. Триумф, которого добилась их страна, была честным вознаграждением за труды белого населения.

Всего несколько лет назад никто не позволил бы, чтобы азиаты не только играли второстепенных персонажей, но и отнимали ведущие роли у белых американок. Но неприязнь к Леоне в Голливуде не была следствием белого супремасизма[355]. Кэрол сама слышала, как неглупая актриса либеральных взглядов сквозь слезы жаловалась на своенравность Леоны.

Она, и глазом не моргнув, попирала американские нормы морали. Захотев играть главную роль, оттеснила в сторону белую актрису, а когда съемочная группа возразила, принялась отправлять ей письма с угрозами. Ей отказались продавать жилье в самом сердце Беверли-Хиллз, и тогда она, не желая идти на попятный, приобрела дом к востоку от этого района, вызвав недоумение у всех порядочных людей.

Ничто не мешало ей попробовать себя в японском или гонконгском кино, раз ей так хотелось играть главных героинь. Но если она станет лицом американского кино, то это будет значить, что все это время Голливуд закладывал фундамент под то, чтобы звездами в нем становились азиаты. И это будет абсолютно нечестно по отношению к тем знаменитым и безвестным героям, на чьих плечах он держался в течение всей своей истории. «Высшая справедливость обязана восторжествовать», – возмущенно размышляла Кэрол.

В пространстве под куполом дорога поворачивала на сто восемьдесят градусов. Сейчас здесь стоял полный мрак.

В отличие от Леоны, Кэрол была благоразумна и пользовалась уважением тех, кого можно было назвать совестью Америки. Она была честна и вежлива со всеми. Уважала тех, кого следовало уважать, и не забывала быть учтивой с людьми невысокого положения. Поэтому она не смогла от всего сердца проникнуться симпатией к Леоне и в ее присутствии становилась менее разговорчивой. Однако окружающие, похоже, списывали это на ее природную скромность.