Читаем без скачивания Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века - Андрей Андреев

Пристрастный в своих обвинениях Кутузов, не желая того, приоткрывает нам часть причин, обусловивших медленную работу ОИДР по изданию летописей и позволяет несколько оправдать его вялую деятельность в последние годы. По-видимому, углубляясь в работу над Историей Государства Российского, Карамзин все яснее понимал необходимость критического отношения к тексту русских летописей, их подробного комментирования, которое требовало больших затрат сил и времени и не способствовало их быстрой публикации. Вместе с тем, акцент в работе общества перешел на личное общение его членов (в особенности Чеботарева) с Карамзиным, который знакомил их с главами своего труда, обсуждая с ними возникающие проблемы. Желая сохранить людей, с которыми историограф нашел общий язык, его единомышленников, Карамзин и ратовал за сохранение старого ОИДР.

Опасения Кутузова не оправдались: ОИДР было закрыто 14 декабря, а уже через восемь дней попечитель пригласил к себе домой на частное заседание своих друзей и знакомых: П. П. Бекетова, П. И. Фитингофа, П. И. Суворова, И. А. Двигубского, С. Н. Глинку, А. А. Перовского, П. М. Дружинина, Р. Ф. Тимковского и др., с тем чтобы в витиеватой речи, до которых он был охотник, еще раз упрекнув старое общество в отсутствии устава и нерадивости, огласить присутствующим составленные им „правила“ ОИДР. Этот проект устава был единогласно одобрен и подписан для отправления министру, после чего Кутузов, торжествен» но отклонив просьбы гостей об избрании его главой общества, предложил в председатели П. П. Бекетова, писателя, издателя, известного в Москве своим литературными связями, мецената, коллекционера, любителя русской старины. Его ценным свойством было умение сохранять одинаково добрые отношения с людьми различных литературных партий[255]. Новым секретарем общества стал И. А. Двигубский, исполнявший одновременно, как и прежний секретарь общества Сохацкий, обязанности секретаря университетского совета.

Устав расширил программу общества, которое уже не только издавало бы летописи, но и занималось сбором предметов старины, должно было критиковать различные сочинения по русской истории, а главное, ежегодно публиковать одну книгу своих трудов и издавать журнал, куда «будут помещаемы древние анекдоты, трактаты, грамоты, описания древних обрядов, посольств и других происшествий, не напечатанных и в архивах хранящихся». Кутузов требовал в уставе, чтобы за определенное время выходило не менее установленного числа печатных листов летописей и других изданий. Число членов было ограничено тридцатью, и требования к ним были довольно жесткими, что придавало обществу характер «Академии исторических знаний». Кроме действительных членов общество имело благотворителей, соревнователей, корреспондентов.

12 марта 1811 г. в день восшествия императора на престол общество торжественно открыло свою работу. Показательно, что в состав его не были включены все профессора (Чеботаревы, Черепанов, Страхов, Снегирев, Гаврилов), симпатизировавшие Карамзину, а сам историк, хотя формально и оставшийся в списках общества, писал 21 апреля А. И. Тургеневу: «Об Историческом обществе ни слова, кроме того, что я в нем не был и не буду, ибо не люблю пустяков»[256].

Из профессоров Московского университета членами нового ОИДР стали Рейнгард, Цветаев, Мерзляков, Каченовский, Суворов, Двигубский, Сандунов, Тимковский, Котельницкий. В течение полутора лет до начала Отечественной войны общество получило значительные суммы от благотворителей, среди которых выделялись купцы братья Зосимы, приобрело немало книг, рукописей, старинных вещей. Разумовский добился разрешения для общества работать и собирать материалы в библиотеках Синода и епархий, просил содействия от губерний всех учебных округов. Некоторые из книг, подаренных обществу, обратили на себя внимание императора, пожелавшего их увидеть.

Ученая и литературная деятельность общества в 1811–1812 г. освещена в 1-ой книге «Записок и трудов ОИДР», изданных в 1815 г. Наиболее значительные из ее статей — речь Каченовского «О судебных поединках» и выступление Тимковского, исследовавшего Киево-Печерский патерик. Из приложений к «Запискам» видно, что общество вело активный поиск исторических источников, в частности, М. Т. Каченовский зимой 1812 г. осматривал библиотеки нескольких консисторий, выявляя в них хронографы и летописи. В его обязанность входило упорядочивание собраний книг и рукописей. Вскоре Каченовский был назначен библиотекарем общества, а его помощником — другой книголюб из числа московских студентов, К. Ф. Калайдович. Наконец, на торжественном заседании 13 марта 1812 г. общество объявило две конкурсные задачи, касавшиеся упоминаемых Нестором русских городов и сущности «словенского коренного языка».

В целом мы видим, что деятельность общества несравненно более активна, чем раньше, во многом благодаря поддержке государства, опеке Кутузова и Разумовского. Однако обратим внимание, какое большое количество людей откликнулось на брошенный правительством призыв способствовать деятельности общества, оказалось готовым жертвовать своими капиталами и ценностями ради создания русской истории. Это движение, как отметил Н. А. Попов, отчасти предвосхитило патриотический порыв 1812 года. Новое ОИДР начинало свою работу в очень благоприятных условиях, имея много активных сотрудников (Тимковский, Каченовский, Калайдович). К сожалению, весь накопленный потенциал погиб в пожарах войны.

Другое общество, тесно связанное с гуманитарными факультетами университета и частично включавшее членов и соревнователей ОИДР, Общество любителей российской словесности было основано 6 июня 1811 г. также по инициативе П. И. Кутузова, которому принадлежал окончательный вариант устава. Среди учредителей и первых членов ОЛРС были профессора: А. А. Прокопович-Антонский, П. И. Страхов, Н. Н. Сандунов, А. Ф. Мерзляков, М. Т. Каченовский, Л. А. Цветаев, И. А. Двигубский, М. Г. Гаврилов, Р. Ф. Тимковский, а также другие московские литераторы — П. П. Бекетов, Ф. Ф. Кокошкин, В. Л. Пушкин и пр. Согласно уставу, «Общество сие учреждается для того, чтобы распространять сведения о правилах и образцах здравой словесности и доставить публике обработанные сочинения в стихах и в прозе на Российском языке, рассмотренные предварительно и прочитанные в собрании». Параграфы устава, ограничивавшие число членов общества (до 35) и ставившие им условия жить в Москве и активно участвовать в заседаниях общества, напоминали соответствующие места устава ОИДР. Те любители словесности, «которые по молодым летам своим или по роду жизни не могли еще приобрести особливой опытности в Словесных науках, но которые представят сочиненные ими стихи или прозаические статьи, соответствующие намерениям Общества, и изъявят желание трудиться вместе с членами», назывались сотрудниками общества. Таким образом, само общество мыслилось как узкий круг известных литераторов, возвышающий себя над представителями молодой литературы. К. Н. Батюшков в письме к Гнедичу (июль 1811 г.) иронически называет его Пантеоном: «Что мне сказать о Московском Пантеоне? У нас с тобою одна участь, мой милый друг: меня предлагали в члены, и некие мужи отказали»[257].

Разобранные на заседаниях сочинения, переводы, речи и др. общество могло публично оглашать в торжественных собраниях, а также издавать на свое иждивение «под наблюдением одного из членов», т. е. без дополнительного прохождения цензуры. Первая часть трудов ОЛРС вышла в марте 1812 г., за ней еще 3 части, содержавшие устав общества, рассуждения и доклады действительных членов, прочитанные ими на заседаниях. Кроме «Трудов» общество планировало также издать избранные речи профессоров Московского университета с биографическими справками о них (что было поручено Прокоповичу-Антонскому и Гаврилову), а также «Собрание лучших прозаических и стихотворных сочинений» в двух томах — «небольшую, дешевую, но полезную книгу для обучающегося юношества» под редакцией А. Ф. Мерзлякова.

Председателем общества был выбран А. А. Прокопович-Антонский. По свидетельству М. А. Дмитриева, такой выбор возбудил в Москве недоумение, потому что Антонский, профессор сельского хозяйства и минералогии, вовсе не считался литератором. С другой стороны, возглавляя благородный пансион, Антонский поощрял в соответствии с собственной воспитательной программой литературные занятия его учеников, долгое время редактировал пансионские издания и т. д. И в ОЛРС Антонскому быстро удалось стать душой трудов и собраний. «Он умел соединять, умирять, прекращать несогласия и ставить выше всего общую пользу, он умел внушить членам уважение к себе и к своим мнениям, которые всегда были благоразумны и держались средины между крайностей, наконец, он умел из малых денежных средств извлекать многое»[258].