Читаем без скачивания Кремль. Ставка. Генштаб. - Юрий Горьков

— нанести врагу максимум потерь, измотать и обескровить его вооруженные силы… и этим уравновесить соотношение сил;

— обеспечить мероприятия правительства по эвакуации населения и промышленных объектов вглубь страны, эвакуацию экономических и культурных ценностей;

— выиграть время для организации военной промышленности, эвакуированной вглубь страны;

— ну и, конечно, сорвать гитлеровский план «молниеносной войны».[168]

Останавливаясь на ведении стратегической обороны, оборонительных и отступательных операций, маршал с сожалением констатировал, что активная оборона с нанесением контрударов, как было под Ростовом и Москвой, начала применяться нашими войсками только в конце 1941 года.

«Вследствие недостаточного опыта в ведении оборонительных и отступательных операций крупного масштаба, вследствие плохой разведки и частой потери

управления фронтами и армиями, наши войска не раз оказывались в критической обстановке, сдавали врагу большие территориальные пространства, несли большие потери в людях, вооружении, материальных средствах».[169]

Хочу подчеркнуть: плохо организованную разведку Георгий Константинович считает одной из основных причин поражения. У нас военная разведка работала скверно как до войны, так и в первые месяцы после ее начала. Не зная обстановки, мы подчас действовали наугад, почему и не имели успеха. Так было при нанесении контрударов по директиве № 3 от 22 июля 1941 года на Западном фронте, когда группа Болдина в составе 6-го и 11-го мехкорпусов контратаковала в направлении Гродно сравнительно слабого противника, а 14-й мехкорпус пытался своими силами атаковать 2-ю танковую группу немцев под Брестом, на направлении главного удара германской армии. Разумеется, корпус был смят танкистами Гудериана, в результате всей 4-й армии пришлось отойти, оголив левый фланг соседней 10-й армии, тем самым поставив ее в крайне тяжелое положение. Об этом более подробно писалось выше.

Таких примеров действий наших войск в условиях полного отсутствия достоверных сведений о противнике и даже соседях можно привести много. Телефонная связь в приграничных районах была нарушена за несколько часов до наступления немцев. А радиосредствами плохо обученные солдаты практически не могли пользоваться. Шифровальщики и кодировщики не умели закодировать элементарные кодограммы, путали шифры, которые в результате не поддавались декодированию и расшифровыванию. Радистам приходилось вести переговоры открытым текстом, чем умело пользовался противник. Вывод однозначен: советские органы управления войсками не были подготовлены к действиям в сложной обстановке. Командиры не умели пользоваться даже переговорными таблицами. Неудивительно, что в первых боях, особенно если они велись в окружении, мы терпели неудачи. Потеря связи со старшим начальником приводила войска в состояние обреченности, крупные же группировки войск по этой причине не могли скоординировать свои действия.

Кстати, на боях в окружении Георгий Константинович остановился особо.

«Вследствие глубокого прорыва крупных танковых и механизированных группировок противника, рассечения ими наших оборонительных фронтов, часть наших соединений и даже армий попадали в окружение врага. Не имея связи с высшим командованием, не зная сложившейся обстановки, не имея зачастую достаточного количества противотанковых средств, боеприпасов и горюче-смазочных материалов, окруженные группировки в упорных боях несли большие потери, частично переходили к партизанским действиям, частично были пленены.

Я считаю крупным недостатком в довоенных подготовках войск отсутствие обучения ведению сражений в окружении, прорыву из окружения и отступлению в сложных условиях обстановки. Этот вид боевых действий требует исключительного мастерства и твердости духа войск, в противном случае неизбежна гибель. Так иногда было с нашими войсками в 1941 году, так было много раз с войсками всей фашистской коалиции после 1942 года. Так будет и впредь с теми, кто будет игнорировать этот вид подготовки войск».[170]

Говоря об этом виде боевых действий, маршал снова обращает внимание на разведку, имеющую при ведении оборонительных боев особо важное значение. В самом деле, своевременно не обнаружив сосредоточение противника на том или ином участке обороны, не установив у него наличие танковых или механизированных войск и боевой авиации, решать оборонительные задачи практически невозможно. Получив сведения от разведки, оперативно-стратегическое командование с учетом времени ожидаемого наступления должно перебросить на угрожаемые участки мощные противотанковые и противовоздушные средства, а также подтянуть туда резервы, приняв меры по организации надежного управления и взаимодействия.

К сожалению, в 1941–1942 годах эти задачи разведка не решила. Во-первых, она не определила направление главного удара немецкой армии в начале войны и в летне-осенней кампании 1942 года. И наоборот, когда были вскрыты намерения и состав войск противника на Курском направлении (операция «Цитадель»), нашим войскам в оборонительном сражении удалось обескровить немецкие войска, а затем нанести им решительное поражение.

Г. К. Жуков в своей рукописи особо остановился на поражении войск Юго-Западного фронта в мае 1942 года. К его объективным причинам он отнес в первую очередь недостаточное количество танковых войск и авиации, во вторую — ошибки командования (командующий С. К. Тимошенко, начальник штаба И. X. Баграмян, член Военного совета Н. С. Хрущев), которые заключались в недостаточном изучении стратегической обстановки. Как известно, в результате наше наступление на Харьков захлебнулось, а противник, перехватив стратегическую инициативу, устремился к Сталинграду и на Кавказ.

Приходится сожалеть о том, что до настоящего времени опыт Великой Отечественной войны у нас изучался как бы выборочно, на примере прежде всего блистательных побед. Такая же картина наблюдалась в СССР в конце 30-х годов, когда в военных учебных заведениях при штабных играх анализировались, изучались и планировались в основном наступательные операции.

Увы, и тогда, и сейчас вопрос о боевых действиях в условиях окружения практически не стоял.

Особое место в своих раздумьях о современной войне Г. К. Жуков отвел проблемам применения военной техники, в том числе авиации и танков.

«Опыт войны, — писал он, — показал, что при наличии господства в воздухе в районах контрнаступательных и контрударных действий войск, при наличии других положительных факторов…успех наверняка будет достигнут, а в современных условиях войны зависимость успеха от господства в воздухе безусловно возрастает».[171]

Это подтверждается опытом локальных войн, особенно операцией «Буря в пустыне».

В начальный период войны, а также при наступательных операциях до сентября 1942 года танковые и механизированные войска германской армии играли ведущую роль. Именно на них, кроме ВВС, немецкое командование делало основную ставку. Мы не могли в операциях указанного периода сорвать их далеко идущие удары до тех пор, пока не получили достаточного количества танков высокого качества. В начале войны танковые корпуса производили самостоятельные контрудары, но по неопытности и недостатку сил, при отсутствии прикрытия с воздуха, они не могли оказать решающего влияния на ход вооруженной борьбы.

Уже в ходе Сталинградской наступательной операции положение изменилось в нашу пользу. Немцы, израсходовав в предыдущих сражениях мощь танковых войск и авиации, выдохлись. Во всех последующих наступательных операциях наши танковые и механизированные войска при взаимодействии с авиацией играли, как правило, решающую роль. Они придавали особую динамичность, размах и силу операциям Красной Армии.

Касаясь применения военно-воздушных сил, маршал писал так: после тяжелых потерь авиации в первые дни войны наши ВВС не могли создать превосходства над авиацией Вермахта ни на одном стратегическом направлении. Превосходство нашей авиации проявилось в сражении под Москвой, причем, только потому, что в одной зоне действовали летчики ВВС и ПВО, в частности, 6-й истребительный авиационный корпус. В оборонительных сражениях он выделял для поддержки войск Западного фронта до 30–40 % выделенного ресурса, не считая прикрытия армейских соединений и коммуникаций. В ходе контрнаступательных действий корпусу пришлось выделить для участия в боевых действиях до половины своего состава.

«В ходе войны командованием ВВС накапливался боевой опыт взаимодействия с сухопутными войсками, военно-морскими силами и средствами ПВО. Взаимодействуя с сухопутными войсками, основные усилия ВВС сосредотачивали на уничтожении танковых и механизированных группировок, нанесении поражения резервам и препятствовали совершению маневра как войскам, передвигающимся своим ходом, так и перевозимым по железнодорожным магистралям. В наступлении ВВС оказывали помощь в разгроме войск в пределах тактической обороны, способствуя быстрейшему вводу в сражение эшелонов развития прорыва и борьбе с резервами противника.