Читаем без скачивания Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости - Николай Коняев

Уже на следующий день, 29 мая, митрополит петербургский принимает Авеля, беседует с ним и в тот же день сообщает письменно Обольянинову: «Монах Авель по записке своей, в монастыре им написанной, открыл мне. Оное его открытие, им самим написанное, на рассмотрение ваше при сем прилагаю. Из разговора же я ничего достойного внимания не нашел, кроме открывающегося в нем помешательства в уме, ханжества и рассказов о своих тайновидениях, от которых пустынники даже в страх приходят. Впрочем, Бог весть».

Как и предсказывал Авель, император Павел закончил свой земной путь 11 марта 1801 года, а на престол взошел его убийца — император Александр I.

Он приказал послать Авеля в Соловецкий монастырь.

Здесь была составлена третья «зело престрашная книга», в которой рассказывалось о взятии и сожжении Москвы французами.

Как только исполнилось и это предсказание, 1 июля 1813 года Авель был выпущен из Соловецкого монастыря. Он поселился в Троице-Сергиевой лавре, жил тихо, разговаривать не любил. К нему повадились было ездить московские барыни, донимавшие Авеля вопросами о дочерях да женихах, но Авель отвечал, что он не провидец.

События последних лет жизни пророка описаны на страницах журнала «Русская старина».

«Так, в 1817 году, после странствий, Авель по распоряжению императора Александра I был определен в Высотский монастырь под Серпуховом. Здесь он провел несколько лет под строгим присмотром монастырских властей, все высказывания его неукоснительно записывались. Авель, всегда смиренный, терпел долго и вдруг, однако, через несколько месяцев после кончины Александра I и воцарения Николая I потихоньку собрал свои вещи и скрылся из монастыря в неизвестном направлении, по некоторым данным — на свою родину в деревню Окулово Тульской губернии».

Если бы арестантам, подобно генералам, выдавали эполеты с вензелями императоров, при которых довелось им сидеть, у пророка Авеля не хватило бы места на таких эполетах.

Он сидел при Екатерине II, при Павле, при Александре I…

Вот и при Николае I ему не удалось сбежать, его изловили и заточили по приказу нового императора в Спасо-Евфимьевском монастыре в Суздале.

Здесь и скончался он 29 ноября 1841 года, унося в могилу свою «зело престрашную книгу» судеб русских императоров…

Говорят, что пророческое предсказание Авеля «о судьбах державы Российской» и основанной Павлом династии еще при жизни основателя было вложено в конверт с наложением личной печати императора Павла I и с его собственноручной надписью: «Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины».

«В Гатчинском дворце, постоянном местопребывании императора Павла I, когда он был наследником, в анфиладе зал была одна небольшая зала, и в ней посередине на пьедестале стоял довольно большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями, — рассказывала о б ер-камер фрау императрицы Александры Феодоровны М. Ф. Герингер. — Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца на четырех столбиках, на кольцах, был протянут толстый красный шелковый шнур, преграждавший к нему доступ зрителю. Было известно, что в этом ларце хранится нечто, что было положено вдовой Павла I, императрицей Марией Феодоровной, и что ею было завещано открыть ларец и вынуть в нем хранящееся только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины императора Павла I, и притом только тому, кто в тот год будет занимать царский престол в России».

Согласно завещанию, 100 лет спустя, 11 марта 1901 года, император Николай II с императрицей Александрой Федоровной, министром двора и лицами свиты прибыли в Гатчинский дворец и после панихиды по императору Павлу вскрыли пакет…

Еще утром, как свидетельствует М. Ф. Герингер, собираясь из Царскосельского Александровского дворца ехать в Гатчину, государь и государыня были веселы. К предстоящей поездке они относились как к праздничной прогулке, обещавшей доставить им незаурядное развлечение.

Веселыми вошли они в Гатчинский дворец, а вышли удрученными.

Точного содержания предсказания никто не знает, но после этой поездки Николай II стал говорить о 1918 годе, как о роковом и для него лично, и для династии, кажется, тогда он и начал понимать, что для того, чтобы устранить печальные последствия посеянного первыми Романовыми зла, ему придется принять мученический венец.

Возможно, что запечатанное императором Павлом на сто лет предсказание Авеля как-то было связано с его пророчеством, помещенным в «Житии», которое было опубликовано в журнале «Русская старина»…

«Сей отец Авель родился в северных странах, в московских пределах, в Тульской губернии, деревня Окулово, приход церкви Ильи-пророка. Рождение сего монаха Авеля в лето от Адама семь тысяч и двести шестьдесят и в пять годов, а от Бога Слова — тысяча и семьсот пятьдесят и в семь годов. Зачатия ему было и основание месяца июня и месяца сентября в пятое число; а изображение ему и рождение месяца декабря и марта в самое равноденствие; и дано имя ему, якоже и всем человекам, марта седьмого числа. Жизни отцу Авелю от Бога положено восемьдесят и три года и четыре месяца; а потом плоть и дух его обновятся, и душа его изобразится яко ангел и яко архангел»…

Срок, когда «мертвые восстанут и живые обновятся, и будет всем решение и всем разделение: которые воскреснут в жизнь вечную и в жизнь бессмертную, а которые предадятся смерти и тлению и в вечную погибель», еще не наступил…

По Авелю, этот срок падает на 2892 год.

Еще почти целое тысячелетие до него…

Глава вторая

Секретный дом императора Павла

Бездна бездну призывает во гласе хлябий Твоих: вся высоты Твоя и волны Твоя на мне преидоша.

В день заповесть Господь милость свою, и нощию песнь Его от мене, молитва Богу живота моего.

Реку Богу: заступник мой еси, почто мя забыл еси; и вскую сетуя хожду внегда оскорбляет враг;

Внегда сокрушатиси костем моим, поношаху ми врази мои, внегда глаголати им мне на всяк день: Где есть Бог твой;

Вскую прискорбна еси, душе моя, и вскую смущаешь мя; уповай на Бога, яко исповемся ему, спасение лица моего и Бог мой.

Новое имя Шлиссельбурга, не укрепившись в мифологии петровских побед и свершений, так и осталось непрочитанным народным сознанием.

Ну а после «ареста» в Шлиссельбурге святых мощей Александра Невского, после заточения царевны Марии и царицы Евдокии; после страшного фарса «попытки» Мировича, разыгранной по сценарию императрицы, заляпанным дворцовой грязью оказалось и героическое прошлое русской крепости Орешек.

И очень скоро название ее сократилось в просторечье, и уже во времена Екатерины II и Александра I, словно вбирая в себя все беззаконие и распутство эпохи, превратилось в Шлюшин.

В словаре Владимира Даля слова «шлюха», «шлюхота» (слякоть, грязь) и «Шлюшин», как народное название Шлиссельбурга, стоят рядом…

Еще в 1762 году по приказу Петра III в Шлиссельбургской крепости началось строительство Секретного дома.

Здание это упиралось торцами в крепостные стены, разделяя двор цитадели на две неравные части: большой (южный) и малый (северный) дворы.

Существуют предположения, что Петр III планировал поместить в Секретном доме свою супругу, пока она еще не стала Великой, но дворцовый переворот, совершенный ею, помешал осуществить этот план.

После дворцового переворота и убийства самого Петра III работы на Секретном доме приостановились. Новая императрица, хотя и проводила в Шлиссельбурге изучение государственных преступников, но достраивать помещение, которое закладывалось как тюрьма для нее, остереглась.

Строительство Секретного дома предстояло завершить ее сыну, императору Павлу, когда он сумел наконец-то занять принадлежащий ему по праву рождения престол.

Это случилось 5 ноября 1796 года, когда за обедом на мельнице в Гатчине Павлу доложили, что из Петербурга прибыл гонец со срочным донесением.

Великий князь помрачнел тогда.

Какие срочные дела могли быть к нему у матери? Императрица могла, конечно, известить, решилась ли судьба брака великой княжны Александры Павловны со шведским королем, но вероятнее было, что посланец прибыл, чтобы арестовать его и — об этом давно ходили слухи — отвезти в замок Лоде, как некогда отвезли в Ропшу императора Петра III…

— Що там таке? — выходя из-за стола, спросил Павел у гусара-малоросса, принесшего ему это известие.

— Шталмейстер граф Николай Александрович Зубов приихав, ваше высочество… — ответил гусар.

— Зубов? Брат Платона?! — Павел нахмурился. Похоже, сбывались самые пессимистические прогнозы. Зачем, спрашивается, присылать курьером брата всесильного князя Платона Александровича Зубова, последнего любовника матери? — А богацько их?[48]