Читаем без скачивания Новый директор - Герман Матвеев

Раньше она бы не колебалась: «Делаем так, и весь разговор». Но сейчас многие вопросы она не могла уже решить самостоятельно. Разговор с Константином Семеновичем оставил глубокий след, и каждый раз, спотыкаясь об эти «но», она с каким-то новым для нее чувством думала о нем, пытаясь угадать его мнение. «Что это? Чисто женское свойство? — размышляла она. — Появился мужчина, и одновременно с ним появилось желание подчиниться, спрятаться за его спиной?»

Как будто они договорились обо всем, и на прощанье Константин Семенович сказал:

«Ирина Дементьевна, учебная работа полностью в вашем ведении. Мы выяснили, что никаких принципиальных расхождений, так сказать, методических, у нас нет. Остались лишь кое-какие вопросы, которые надо додумать до конца. Решайте сами. Если окажется, что я с чем-то не согласен, или появятся новые предложения, буду действовать только через вас. Я, конечно, не отказываюсь обсудить, посоветовать, если возникнут сомнения, но не забывайте и о других… об учителях. У нас есть предметные комиссии, будут педагогические совещания, и нам надо стараться, чтобы люди работали не для графика, не формально, а на совесть. Развяжите руки учителям, не сковывайте их инициативу. Поверьте мне, что в большинстве это творческие люди… Могут быть творческими. И честное слово, так работать с людьми приятней, легче и интересней».

Странно было слышать такие мысли… Она и сама много раз думала об этом, когда была еще совсем молодой, когда училась в институте.

«Не будем играть в демократию, а будем ее проводить и воспитывать в духе демократии, — продолжал он. — А что значит воспитывать? Воспитывать вообще какое бы то ни было качество? Метод всегда один: поставить человека в такие условия, при которых бы это качество сначала появилось, а затем развивалось и закреплялось…»

Всё, о чем говорил Константин Семенович, все его мысли были убедительны, и, хотя они были совсем не новы, от них веяло какой-то свежестью, смелостью и оригинальностью. «Да, с таким человеком можно строить опытную школу!» — думала Ирина Дементьевна. Особенно нравилось ей, как он подсказывал идею, вернее — подводил к ней:

«Иностранный язык! Как у нас изучается иностранный язык? Разве можно терпеть такое безобразие? Тратятся деньги, время… но я еще не встречал десятиклассника, который бы сумел перевести… ну хотя бы несложную статью. С грехом пополам он может прочитать страничку-другую и со словариком сделать малограмотный перевод. А ведь мы общаемся с зарубежным миром. И чем дальше, тем больше. Иностранцы едут к нам, а мы к ним. Ученик нашей школы в совершенстве должен владеть каким-нибудь языком. Читать, писать, говорить… И не в десятом классе, а значительно раньше. Вы согласны?»

«Не спорю».

«Но как это сделать? Подумайте, Ирина Дементьевна. Это ваша область».

«Ввести преподавание с первого класса, — не задумываясь ответила она. — В этом возрасте дети легко и быстро усваивают разговорный язык».

«Ну что ж. Согласен. Мысль очень верная. Но как быть с остальными? Если мы введем иностранный язык с первого класса, как быть сейчас со старшими? Отменить?.. Давайте отменим! Ну, а если кто-нибудь из них собирается поступать в вуз? Кружки?.. Одним словом, продумайте вашу идею. Ведь вам нужно укладываться еще и в смету…»

Совершенно неожиданно для самой себя Ирина Дементьевна оказалась новатором. Вышло так, что она дала идею и должна не только продумать ее до мелочей, но и защищать, доказывать.

Размышляя сейчас об этом разговоре, Ирина Дементьевна вспомнила свое раннее детство, когда она в первый раз ходила с отцом по грибы. Она была слишком мала и не умела еще искать грибы, не видела их. Найдя гриб, отец отходил в сторону и подзывал дочь:

«Иришка, ты далеко не бегай. Иди сюда! Давай вместе поищем… Иди чуть поправей меня. Не торопись… Смотри под ноги. Грибы же не растут на деревьях… Ну еще чуть поправей…»

И вдруг, затаив дыхание, она останавливалась: под ногами у нее сидел великолепный гриб! Крепкий, коренастый, с темно-коричневой бархатистой головкой белый гриб!

«Папа! Я нашла! — шепотом говорила она, боясь спугнуть чудо. — Ой! какой красивый…»

«Вот и молодец! Теперь осторожно срежь, не порти грибницу…»

Константин Семенович, как и отец, подводил ее к решению вопросов. Увлеченная разговором, она этого даже не замечала..

«Странно! Неужели, у него так мало самолюбия? С какой стати он отдает свои идеи? — с досадой думала она сейчас. — А может быть, дело тут не в самолюбии?.. Может быть, ему выгодней иметь «соратника и друга», как он сам выразился. И может быть, таким путем он хотел завоевать меня?»

Нехорошее чувство зашевелилось в душе молодой женщины, но она немедленно и с возмущением его отбросила. «Ну зачем я такая… Почему я вижу везде какой-то расчет и личную выгоду? Ведь были же люди, которые во имя идеи шли на всё — даже на смерть. И сейчас такие люди есть, — Константин Семенович, конечно, из их числа».

За окном было уже светло, когда Ирина Дементьевна окончательно убедилась, что ей больше не заснуть, а значит, и незачем валяться на кровати. Умывшись и наскоро позавтракав, она снова взялась за расписание. Работа была очень сложная…

Во-первых, они решили отменить шестые уроки в старших классах и пятые в младших. В самом деле, чтобы выполнить программу, в школах занимаются не только по шесть, но и по семь, а то и по восемь часов в день. Ирина Дементьевна привыкла и как-то не задумывалась раньше над этим вопросом. С легким сердцем распределяла она часы, точно придерживаясь утвержденного министерством учебного плана.

«Я не знаю, о чем думают в Академии педагогических наук, — говорил Константин Семенович. — Шесть часов теоретических занятий подряд! Вдумайтесь, Ирина Дементьевна. Прилежный ученик на шестом уроке совершенно балдеет и ничего воспринимать, конечно, не в состоянии. Не понимаю, почему в это дело не вмешаются медики? У них громадная власть. Именем науки они могут просто запретить шестые уроки, и весь разговор. Да, да! Запретить, как запрещают, например, продавать испорченное мясо в магазине или в столовой. Нельзя — и всё! Делайте — что хотите…»

Именно в таком положении и оказалась Ирина Дементьевна. «Нельзя — и всё. Делай что хочешь». Правда, они отменили в старших классах иностранный язык, и эти часы можно перенести на другие предметы… Но появился труд!

Производительному труду Константин Семенович придавал особое значение. По его мнению, труд не менее сильное средство воспитания, чем учение, и оба эти средства должны быть увязаны между собой и с учебной программой. Как это произойдет, Ирина Дементьевна еще не представляла. Преподавание таких предметов, как физика, химия, математика, черчение, биология — можно связать с трудом, если действительно удастся организовать мастерские, но как увязать литературу, историю, географию с производительным трудом? Разве только косвенно… Труд вводился в школе ежедневный, в обязательном порядке, но время для труда отводилось не просто после занятий, а должно было чередоваться с уроками посменно. Кроме того, нужно было предусмотреть и то, что раз в неделю один из старших классов будет занят весь день на фабрике-кухне…

Трудно, сложно и путано, Перед глазами стояла так хорошо знакомая картина классных комнат и привычная система: урок, перемена, урок, перемена…

Промучившись часа два и испортив несколько листов бумаги, Ирина Дементьевна наконец поняла, что новая система требует и новых форм работы. По старинке расписание не составить… «А что, если сделать схематичный чертеж каждого этажа школы?..» Распределение комнат под кабинеты она имела. Если вписать на маленьких листочках все классы, а на других предмет и фамилию учителя, то можно их раскладывать по комнатам, И тогда никто не будет забыт, в одну комнату не залезут одновременно две учительницы или два класса… Мысль понравилась, но теперь нужно было увеличить план каждого этажа. Именно за этим занятием и застала ее Лизунова. Ирина Дементьевна не слышала, как кто-то открыл входную дверь, но когда раздался характерный стук в комнату, она сразу ее узнала.

— Можно?

— Входите, Алевтина Зиновьевна.

— Здравствуйте, моя дорогая! Боже мой, как вы похорошели за лето! Какая вы красавица! — захлебываясь от восторга, затараторила учительница. — А я только вчера вернулась из дома отдыха… Что это вы делаете?

— Не узнаёте? Это план нашей школы. Вот первый этаж, вот второй, а это третий.

— А зачем?

— Составляю расписание.

— Заставили бы нашего чертежника. Всё равно ему делать нечего.

— Ну как вы отдохнули?

— Ничего… Кормили прилично, но общество, я вам скажу, там собралось… Невыносимое! Куда ни повернешься, везде парочки, романы. Не хватало мужчин, так из-за них постоянные склоки…

Ирина Дементьевна с усмешкой взглянула на эту плоскогрудую, высокую женщину с острым носиком, тонкими губами и серыми глазами. Светлые волосы у нее вились миллиметровыми колечками и создавали впечатление давно не чесанного и уже свалявшегося парика. «Любопытно, как будет себя вести Константин Семенович с этой особой», — подумала завуч.