Читаем без скачивания Нерядом - Эллин Ти

– Капельку, – шепчу. – Ты слишком волнуешься, она умная девочка, да и Димка не сделает ей плохо, он на самом деле влюбился.

– Не особо твое успокоение мне помогает, чтобы ты знала, – ворчит он. – Они непослушные дети.

– Вот именно, – киваю ему, все еще не делая шага назад, хотя расстояние между нами просто минимальное. – Они непослушные дети, а ты будь послушным взрослым, дай им набить свои шишки и разобраться со всем самим.

– А если я не хочу быть послушным взрослым? – внезапно спрашивает он, вгоняя меня в ступор. Не понимаю, о чем он говорит? Опять собрался лезть в их отношения?

– Вить, я не вправе указывать тебе, но…

– Да, точно не буду, – перебивает меня он, а потом совершенно точно сбивает с ног и заставляет удариться головой.

Иначе почему мне кажется, что Громов целует меня?..

Я ничего не понимаю, мир кружится вокруг меня, заставляя теряться в пространстве. Я совершенно точно упала и ударилась головой, иного объяснения найти тому, что сейчас происходит, просто не могу.

Но я так отчетливо все чувствую… Его пальцы в моих волосах и руку на талии. Горячие губы и крепкое тело, которое, мне почему-то кажется, сможет защитить меня от всех бед.

Я совершенно точно сошла с ума или все-таки получила травму, но я цепляюсь за плечи Громова и встаю на носочки, чтобы прижаться к нему и быть ближе, насколько это возможно…

Меня морозит, голова кругом, но остановить все это просто не представляется возможным. У меня нет ни единого объяснения этому поступку, но я совру, если скажу, что не рада этому.

Поцелуй со вкусом боли пережитых проблем. Он горчит на языке, но в ту же секунду эта горечь растворяется и становится самой вкусной сладостью в мире.

Эта сладость проникает внутрь, и пара капель падают ровно на то пепелище внутри меня. Эти капли действуют как что-то волшебное… И та травинка рвется наружу, прорываясь сквозь все преграды. Одинокая, но такая важная! Она растет и тянется вверх, пока этот невозможный мужчина целует меня так сладко, как не целовал еще никто в жизни.

Это… не знаю. Ни капли напора. Ни капли борьбы. Просто вкусный поцелуй. Мы ласкаем губы друг друга и почему-то даже не собираемся отрываться, хотя я до сих пор краем своего адекватного сознания пытаюсь понять, что это вообще все значит.

Чайник свистит на плите, но это совершенно не мешает нам целоваться посреди моей кухни дальше. Я только слышу, как Громов шарит по плите, отключая ее к черту, и чайник замолкает… В комнате остается только звук нашего дыхания и сходящих с ума сердец. Красивая получилась симфония…

– Чай, – шепчу я между поцелуями, пытаясь обратиться к разуму, если его остатки есть хоть у кого-то из нас.

– Нет.

– Нет? – шепчу тихо, когда он берет мое лицо в руки и зацеловывает глаза и щеки. Боже… Сколько в этом грозном мужчине нерастраченной нежности! Я готова принять ее всю, если только он будет готов делиться ею именно со мной.

– Нет. Не хочу, – отрезает он.

Я чувствую, что мы куда-то идем, но совершенно не понимаю куда.

– Ты же хотел успокоительное, – задыхаюсь, когда ощущаю его губы на шее. Мы сошли с ума, да?

– Ты – мое успокоительное. Только ты.

Глава 24

Виктор

Совершенно внезапно она стала тем светом, на который мне захотелось идти. Просто в одночасье я понял, что если не поцелую ее сейчас – то умру, ну точно.

Я хочу быть рядом с ней. Я хочу ее защищать. Помогать ей. Есть ее котлеты и вот так, как сейчас, целовать.

Как это называется?

Я черствый до чувств. Я грубый. Я не лучший вариант мужчины для жизни, я не сохранил семью, и примерным семьянином я тоже не был.

Я далеко не романтик. Я не умею говорить красивые слова и никогда не думаю о том, чтобы порадовать цветами без повода. Я херовый вариант, честности ради, и Марине наверняка нужен кто-то другой, особенно после всего, что она пережила.

Но почему-то до боли под ребрами мне хочется ее целовать и быть рядом.

А она почему-то меня не останавливает. А только задыхается от прикосновений и еле слышно стонет, словно давая мне зеленый свет на все, что творится сейчас в моих мыслях.

Сумасшествие… Я не планировал даже заходить к ней в квартиру. Хотел, как настоящий джентльмен, пожелать добрых снов у двери и уйти, а в итоге эти сны сам и ворую.

Но оторваться невозможно! Просто невозможно…

Мы куда-то идем. Я не понимаю куда, хотя сам веду ее.

Целую. Хаотично, везде. Щеки, веки, носик, шея, запястья… Целую без остановки, потому что тормоза сломались на сегодняшний день. Все. Если Марина не оттолкнет – то сам не прекращу уже.

Прибиваемся к стене. Я прижимаю Марину, нависаю сверху. Губы уже побаливают, она кусается… Но от этого еще жарче, еще вкуснее, еще нереальнее!

– Скажи, это реально все или я умом тронулась? – шепчет Марина, обнимая меня за спину.

– Если да, то и я с тобой, потому что не знаю, как там в реальности, но в нашем мире это происходит точно, – шепчу ей в губы и снова целую. Веки тяжелые, глаза закрываются сами по себе, как только губы касаются друг друга.

Все идет к сексу, я не идиот, мы не дети. Но… уверена ли она? Я не давлю? Не слишком тороплю ее? Между нами ни черта не ясно. Кроме того, что мы хотим друг друга. Достаточно ли этого или…

– Марин, – шепчу снова, громкости в голосе вообще нет. Она задирает руками мою футболку, заставляя снять ее и откинуть на пол. Это без слов, но звучит громче чем «да». – Ты точно готова?

– Я не девственница, Громов, такие вопросы задавать слегка поздно.

– Я догадывался, – посмеиваюсь ей в губы, когда она заводит нас в свою спальню.

Мы падаем на кровать. Сумасшедшие в своей страсти, просто ненормальные.

Я – сверху, и сейчас Марина кажется особенно маленькой и хрупкой. Во мне внезапно просыпается давно впавшая в кому нежность. Мне хочется целовать ее так долго, сколько она сама сможет выдержать…

Снимаю свитер, отбрасываю его на пол, впиваюсь губами в ключицы и шею, руками сжимаю бедра, скрытые тканью джинсов.

Мне мало. Мало всего, нереально мало! Прямо сейчас, когда она вся в моих руках, мне отчаянно хочется больше, еще