Читаем без скачивания Огонь на поражение (Атомный шантаж) - Михаил Зислис

В буфете, несмотря на ранний час, народ уже вовсю «перекуривал», и следователю немеденно вспомнились «Прозаседавшиеся» по Маяковскому. Ну да ладно. Он взял кофе и присел за столик в углу, глядя на людей, но не видя их. Дорогой наш следователь Владимир Филиппыч, еще раз медленно, по пунктам.

Кофе отвратный. Пусть.

Итак, первое. Часа через два появятся в сейфе три папки — две, общанных Крамером, и еще одна — внутреннее дело. Куда их девать при поддержке разновсяческих служб?.. Жаль инквизицию — давно кончилась. А то можно было бы…

Додумать, с чего бы он начал, будучи инквизитором, Татаринов не успел, потому что к его столику подсел вечно довольный Кир из экспертного отдела. Вернее, не из, а над. Сам Кир уже пять лет как не занимался экспертными работами, он только заведовал лабораторией. Что его вполне устраивало. В генпрокуратуру Кир иногда забегал, если ему нечего было делать.

— Привет, Вовчик. Чего мрачный, на пенсию никак собрался?.. Ты только скажи, мы мигом тебя куда-нибудь пристроим…

— Ну если только под скальпели твоих расчленителей.

— А что, уже пора? — не сбавляя веселья заинтересовался Кир. — Ну блин, счас все сделаем, какие вопросы? Вовчик, ты бы знал, какие у нас девчонки работают!.. Они тебя по полной программе расчленят! Заходи.

— Кир, погоди ты со своими шутками, — и лицо экс-эксперта вытянулось. Настолько мрачным он Татаринова еще не видел.

— Так что, действительно?

— Нет. Пока нет. Но возможны варианты. Скажи-ка, что и где у нас теперь отдел по борьбе с терроризмом?

— Международным?..

— В том числе.

— А, ну это теперь совсем отдельное ведомство, под крылом Внутренних и Иностранных. Знаешь, красное здание такое на Садовом?.. Вот это оно. Скажу я тебе, они там с жиру только что не бесятся…

Татаринов допил кофе.

— Вот что, Кир. Ты сильно занят?..

— Да как… относительно. Вовчик, слушай, а ты ко мне в гости-то когда появишься? Жду тебя, жду…

— Погоди-ты. Если не занят, то отвези меня к этим борцам, заодно и расскажешь о них подробнее. Часа через два, ладно? Вместе к ним пойдем.

Кир хмыкнул.

— Нет, пойдешь ты туда один.

— Нет, мы пойдем вместе, — отрезал Татаринов. — А потом уже — к тебе в гости.

— Вовчик, ты какой-то неправильный сегодня.

— По дороге расскажу. А через два часа чтоб был у меня.

И Кир исчез. Посидев над пустой чашкой с минуту, следователь неторопясь пошел к себе.

— Значит так, — объяснял Кир, — ситуация смотри какая: существует внутри отдела специальная комиссия, которая разбирает дела, свалившиеся на наших коллег из этого красного здания. Они эти твои папки — а кстати, ты зачем их с собой взял? — вдоль и поперек станут изучать.

— То есть как «вдоль и поперек»? — Татаринов оторвался от перелистывания второй Крамеровской папки. Да, никогда ранее он не выносил следственные материалы из здания прокуратуры, и даже если кто-либо в другом ведомстве захотел взглянуть на материалы (как, к примеру, отдел по борьбе с нехорошими террористами), то шансов получить оригинал было бы очень мало. Но теперь ситуация давила на следователя, а не наоборот. Правила игры поменялись за один день, и ему следовало приспособиться к новой игре. «Игра называется — жизнь; тот, кто может играть в нее играет, а кто не может — жалуется на свое существование».

— Именно так. Обычно они запрашивают копию всех документов, описание улик и косвенных подтверждений. В принципе, понимаешь, если на них капать «сверху», то они станут заниматься любым делом. Но по собственной инициативе — ничего и никогда.

— Хм, — задумчиво протянул Татаринов, закрывая папку. — И долго они могут это мусолить?

— А это, — сказал Кир, выводя машину на Садовое, — как раз вопрос. С полгода назад, помнится, была странная ситуация. Хренотень, понимаешь, приехали молодые ребята из Абхазии и привезли с собой полкило тротила. В общем, понятно было, что не взрывать — а передать кому-то, кто взорвет. Бравые ребята из красного здания прицепились, хотели по-быстрому выйти на заказчиков… заказчики-то — полные уроды. Куда как проще было достать этот тротил, не заказывая его из откуда-то.

— С чего ты взял?

— А ты попробуй, — ехидно посоветовал Кир. — В общем, матершина стоит — группа захвата в бой рвется, абхазцы уже согласились на все, будем, говорят, на вас работать… а комиссия, мать ее растак, все тянет с заключением. Мол, а нашего ли это ума дело?..

— Скажи често, ты сам это только что придумал?

— Угу, — довольно буркнул Кир. — Но в общем, дело там серьезное. Понимаешь, если все так, как ты говоришь, то им это не надо. Тебе надо, вот ты и будешь выбивать из них всякие заключения, поддержку, спецов и прочие радости жизни. Проще тебе было со своими договориться.

— Нельзя, Кир. Если я один не справлюсь, ну ладно еще. Меня снимут, Ильясов как-нибудь отвертится. В конце концов, от него ход расследования не зависит. А вот от тех, чеьй помощи я могу просить внутри родной прокуратуры, — зависит, и еще как. Осознал?..

— Да, Вовчик. Но думаю, это нам не помешает выпить сегодня коньячку.

— Не помешает, — согласился следователь. — Это оно?

— Оно.

Красное здание построили недавно — с год назад. И построили добротно, из крупных каменных блоков; фронтон почти без излишеств, но эстетичный своей простотой.

— Простата хуже идиотства, — смеясь процитировал Кир, и вылез из машины.

Здание уходило вглубь квартала, за высокими пиками ограждения был виден въезд в подземный гараж, закрытый сейчас металлической шторой. У самого подъезда стояли три линкольновских «Таункара», а чуть поодаль — бронированная машина спецгруппы. Кир сказал, что она теперь постоянно стоит — то ли простых людей пугать, то ли террористов.

У закрытых дверей, тоскливо пялившихся на Садовое кольцо одним видеоглазом, скучали двое воздушников. Тех самых, что в свой день веселились до упаду в Парке культуры имени Алеши Пешкова.

— Сейчас им совсем не до веселья, хотя и получается, что от службы отлынивают.

— Почему? — спросил Татаринов.

— Да кто-то изголяется — ставит на вахту попеременно ребят из разных родов войск. Ты себе не представляешь, сколько всяких кривотолков вокруг было!..

— Слушай, — следователь приостановил друга на полпути к зданию. Откуда ты все знаешь?

— А. Я тайный агент ЦРУ, ты не помнишь, что ли, уже? — и Кир вздохнул. — Вот так забывают великих людей. Шагай, шагай, да папки свои держи крепче, а то отберут.

Татаринов помахал перед носом одного из десантников красной книжечкой. В тот же момент оба сопляка вытянулись по стойке смирно, а их лица приняли самое благодушное выражение.

— Вот так уже лучше. — Татаринов смотрел, как медленно открываются двери. Внутрь, мимо еще двух охранников, вел коротенький коридорчик, кончавшийся вторыми дверьми.

— Генпрокуратура? — недоверчиво поинтересовался один охранник. — И к кому же вы?..

Татаринов замялся, но Кир тут же пришел на выручку.

— К генералу Вячеславу Белому, — как ни в чем не бывало сообщил он. — И чем дольше вы нас задерживаете, тем дольше злые террористы будут гулять на свободе.

Охранники одновременно покачали головами. Диагноз, поставленный Киру, явственно читался на их невыразительных лицах.

Но пропустили.

— Кто такой Вячеслав Белый? — спросил Татаринов, оглядываясь. Кир вел его полупустыми коридорами к неизвестному генералу.

— Начальник, если пользоваться старым определением. А вообще-то он тут действительно главный. Тебе, Вовчик, везет — он достаточно редко бывает на месте.

— Везет — немножко не то слово. Несет меня, вот это, пожалуй, да…

Полчаса спустя следователь Татаринов пришел в неописуемую ярость. Два часа спустя он уже точно знал, что его карьера разрушена, а дела не раскрыть. Вечером он выпил с Киром, совершенно не ощущая воздействия алкоголя — так с ним всегда бывало в тяжелые моменты, пьешь, и как будто в бездонную бочку. Следующим утром он проснулся с ужасной головной болью, проглотил три чашки кофе и сел смотреть телевизор.

3.

— Не понимаю, — сказала Инна. — Прямо так и сказал?.. А что Кир?

— Кир не меньше моего, кажется, ошалел. Не знаю, как у меня, у него точно лицо приговоренного к повешению было.

— Ты не будешь заниматься этим?

— Не буду.

— Послушай, — жена встала между следователем и телевизором, который он никогда ранее не любил смотреть, а теперь вот проводил перед излучающим экраном целые дни. — Mы с Сашкой могли бы уехать. А сессию он потом сдаст. Все равно через полтора месяца или осел сдохнет, или…

— Или я. Все верно. — Татаринов оторвался от футбола. — Только ты не понимаешь. С одной стороны дело практически закрыто. Силой. С другой стороны еще более высокое начальство желает расследования. Что ты предлагаешь делать? Расследовать? Ну так не вас, меня машина случайно переедет. Знаешь ли, не очень хочется.