Читаем без скачивания На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917 - Валентин Левицкий

Неожиданный отъезд с фронта командующего армией генерала Мышлаевского не произвел на войска почти никакого впечатления. Большинство частей узнали о перемене высшего командования после боев у Сарыкамыша. Какие бы ни были важные основания у генерала Мышлаевского, побудившие его покинуть фронт в самый критический его момент, но в войсках на этот счет установился свой взгляд. Войска были уверены, что генерал Мышлаевский покинул фронт под влиянием создавшегося у него убеждения о безвыходном положении армии. Генерал полагал, что Сарыкамыш будет взят, фронт прорван, после чего армия должна будет или погибнуть, или сдаться на милость победителя. Теоретически генерал был прав, но только теоретически. Решая задачу, генерал пренебрег моральной стороной вверенных ему войск. Он упустил из виду то обстоятельство, которое часто, нарушив все кабинетные исчисления, приводит армию к победе.

Покидая фронт, генерал Мышлаевский отдал приказание об отступлении армии по патрульной дороге на Меджингерт – Каракурт и Кагызман. В этом случае генерал оказался совсем неправ. По узкой горной дороге армия натолкнулась бы на целый ряд препятствий, до вынужденного оставления в пути, может быть, всей материальной части. По этой дороге представлялась возможность двигаться одной пехоте, но она подверглась неоднократным фланговым ударам со стороны противника. Короче говоря, армия на этой дороге должна была погибнуть. По ней удалось бы проскочить лишь мелким партиям, да и то с большим трудом.

Подчиняясь приказу генерала Мышлаевского и отчасти разделяя его взгляд, командир 1-го Кавказского корпуса генерал Берхман, в свою очередь, отдает приказ своим частям, находившимся на фронте, начать отход на указанную дорогу.

Это отступление должно было вестись под прикрытием 2-го Туркестанского корпуса, ведущего упорные бои с наступавшим на него 11-м корпусом противника. Подобному решению воспротивился командир 2-го Туркестанского корпуса генерал Юденич. Генерал считал, что единственным выходом из создавшегося тяжелого положения было продолжать начатую борьбу у Сарыкамыша и вырвать победу из рук противника или же погибнуть с честью. Отход армии при таких условиях генерал считал безусловно гибельным, а посему он просил генерала Берхмана остановить отход своих частей. Последний согласился на просьбу и остановил полки (два полка 39-й дивизии) на линии турецкий Меджингерт – гора Кессаа-Даг, при условии, что полки задержатся лишь на два-три дня до выяснения обстановки под Сарыкамышем. В связи с отходом частей 1-го Кавказского корпуса генерал Юденич должен был отвести свои части на линию горы Гель – Кара-урган, на так называемые Соганлугские позиции (стык корпусов находился у села Алтун-Булах).

Через два дня генерал Берхман, считая, очевидно, что у Сарыкамыша успех боев клонится не в нашу пользу, хотел начать отступление на Каракурт. Тогда генерал Юденич объявил, что он принимает на себя командование Кавказской армией, а посему частям генерала Берхмана приказывает оставаться на занимаемых позициях. Большое величие души проявил генерал Юденич, приняв командование армией в столь тяжелый и ответственный момент. Казалось, что вся сложившаяся обстановка вокруг вождя не давала ему ни одного шанса на успех.

Под Сарыкамышем шли упорные бои, на фронте противник в превосходных силах вел бешеные атаки. Связь с тылом была окончательно прервана. Но у генерала Юденича оказалось то, с чем не считался генерал Мышлаевский, – это глубокая вера в доблесть и силу духа войск. Возложив на себя колоссальную ответственность перед Родиной, генерал Юденич вместе с тем проявляет свою несокрушимую волю не только для спасения армии, но и для уничтожения врага. Свою волевую силу генерал вложил всем в души, начиная со ставки и кончая передовыми цепями. Зорко следя за возраставшими боями у Сарыкамыша, генерал настойчиво требовал удерживать каждую пядь земли и, добившись этого, приказал перейти в наступление, кончившееся блестящей победой.

Боями у Сарыкамыша решилась для нас лишь часть операции. Необходимо было остановить натиск врага еще со стороны фронта. Еще с 14 декабря противник повел безостановочные атаки по всему фронту, обрушившись главным образом на Туркестанский корпус, значительно поредевший с переброской его частей на Сарыкамыш. Напряженность атаки противника достигла предела, когда наш фронт остановился на последней Соганлугской позиции. Включительно до 27 декабря противник пытается во многих местах прорвать фронт. Последние атаки велись под личным руководством Энвер-паши, который с целью прикрыть отступающие части 10-го корпуса нанес нам поочередно удары в направлении Кара-урган, Алтун-Булах и горы Гель. Но тщетно. Фронт, как прекрасного качества сталь, изгибался, вновь выпрямлялся, но не ломался. Он продолжал стойко и непоколебимо держаться на позициях. Атаки противника стали ослабевать. Не теряя ни минуты, генерал Юденич перебросил освободившиеся из-под Сарыкамыша части в направлении Кара-ургана и перешел в решительное наступление против 11-го турецкого корпуса, чтобы отбросить противника в глубь его страны. Отступавший противник занял сильные оборонительные позиции за Кара-урганом на Зивинских высотах. Для овладения последними одни части должны были наступать на фронт Зивина, а другие, в числе которых был назначен и Кубинский полк, на его левый фланг.

27 декабря с утра село Епи-кей находилось под артиллерийским огнем. Чтобы получить представление о местности, я поднялся на наблюдательный пункт – вышку пограничной казармы. На ней находились командующий полком и около десяти офицеров. Высоты впереди нас занимались туркестанцами, которые вели редкий огонь по противнику. Последний записал высоты западнее туркестанцев, скрытые от нашего взора. Спустившись с вышки, мы во дворе казармы встретились с полковником Трескиным, прибывшим из Тифлиса по выздоровлении после полученного ранения в боях у Падыжвана. Согласно приказу, полковник должен был вступить в командование полком, а полковнику Попову надлежало сдать должность и отбыть в резерв офицеров, кажется, в Тифлис.

Встреча полка с полковником Трескиным носила самый искренний и радужный характер. Конечно, вопрос заключался не в симпатиях и антипатиях. Полк верил, включительно до последнего бойца, в боевой авторитет полковника, так отлично зарекомендовавшего себя в первых боях.

К вечеру в сведениях о противнике указывалось, что части его, находившиеся против туркестанцев, отошли на юг в направлении Зивинских позиций. Ночью на 28 декабря полку приказано было выступить из Епи-кея и, пройдя линию наших позиций, повернуть также на юг и начать преследование отходившего противника.