Читаем без скачивания Вскрытие показало… - Патриция Корнуэлл

Фортосис промолчал.

— Может, я делаю из мухи слона? — беспомощно добавила я.

— А вот это вряд ли.

Я хотела услышать совсем другое.

— Теоретически все могло произойти именно так, как ты описываешь, — принялся объяснять Фортосис. — Если кому-то хочется спасти свою шкуру, весьма вероятно, что этот кто-то станет валить все с больной головы на здоровую. А из судмедэксперта легче всего сделать козла отпущения. Люди в большинстве своем не имеют представления, чем конкретно занимается судмедэксперт. К нему относятся с предубеждением, воображают о нем всякие ужасы. Оно и понятно: кому понравится, если тело близкого человека станут резать и изучать? Люди считают вскрытие надругательством над покойным…

— Может, хватит? — перебила я.

— Ты поняла, что я имел в виду.

— Еще бы.

— Плохо, что база данных оказалась незащищенной.

— И не говорите. Уж лучше бы мы пользовались печатными машинками.

Фортосис задумчиво посмотрел в окно.

— Знаешь, Кей, что я тебе посоветую? — мрачно произнес он. — Будь очень осторожна, но не вини себя в гибели этой женщины. Грязные политики и даже страх перед ними могут довести тебя до такого состояния, когда ты действительно начнешь делать непростительные ошибки, таким образом давая своим врагам реальный повод обвинить тебя.

В памяти всплыли перепутанные предметные стекла. Внутри все сжалось.

Фортосис продолжал:

— Сейчас в Ричмонде обстановка как на тонущем корабле. Неудивительно, что люди озверели. Каждый сам за себя. А ты, Кей, не хочешь никому мешать. Ты не желаешь участвовать в этой панике. А паника налицо.

— Да, некоторые не на шутку перепугались.

— Оно и понятно. Смерть Лори Петерсен можно было предотвратить. Полиция допустила непростительную ошибку, когда не присвоила ее звонку первую степень важности. Убийца разгуливает на свободе. Женщины продолжают погибать. Люди во всем винят городские власти, а тем что делать? Им тоже надо кого-нибудь обвинить. Такова уж человеческая природа. И полиция, и политики будут перекладывать ответственность на подведомственные организации, пока не дойдут до самой низшей ступеньки…

— И не окажутся прямо в отделе судмедэкспертизы, — с горечью продолжила я и тут же подумала о Кэгни.

Интересно, а с ним такое могло бы произойти?

Вопрос был чисто риторический — я поспешила озвучить ответ:

— Не могу отделаться от мысли, что я — легкая мишень лишь потому, что я женщина.

— Ты — женщина в мире, которым правят мужчины, — ответил Фортосис. — Ты будешь считаться легкой мишенью до тех пор, пока все эти крутые парни не поймут, что у тебя есть зубы. А они у тебя есть. — Он улыбнулся. — Так покажи их!

— Каким образом?

Вместо ответа Фортосис спросил:

— Есть среди твоих подчиненных человек, которому ты полностью доверяешь?

— Все мои сотрудники — люди надежные…

Фортосис замахал руками:

— Кей, я говорю о доверии. Ты доверяешь кому-нибудь так, как самой себе? Например, своему системному администратору?

— Маргарет никогда меня не подводила, — поколебавшись, произнесла я. — Но чтобы доверять ей как самой себе? Пожалуй, нет. Я совсем не знаю, что она за человек, — ведь мы общаемся только по работе.

— Так вот, повторю: твоя безопасность — твоя лучшая защита. И постарайся выяснить, кто влез в компьютер. Не исключено, что у тебя не получится. Но если есть хоть малейший шанс, его нужно использовать. Задействуй специалиста, которому доверяешь. И ни в коем случае не проси помощи у случайных людей — они могут проболтаться.

— У меня нет таких друзей, — возразила я. — А если я даже и узнаю, кто взломал базу данных, что хорошего? Если это журналист, не думаю, что, выяснив его личность, я решу свои проблемы.

— Конечно, гарантии нет никакой. И все же я на твоем месте попытался бы.

Интересно, почему это Фортосис меня к этому подталкивает? Меня не оставляла мысль, что у него уже появились собственные подозрения.

— Если мне станут звонить по поводу последних убийств, я все это буду иметь в виду, Кей, — обещал он. — Если на меня надавят, чтобы я снова высказался насчет связи активности преступника и шумихи в прессе, буду молчать как рыба. Не хочу, чтобы меня использовали. Но и лгать я тоже не смогу. Дело в том, что у маньяка несколько необычная реакция на шумиху, другими словами, его модус операнди.

Я внимательно слушала.

— На самом деле далеко не всем серийным убийцам нравится читать в газетах о своих преступлениях. Однако обыватели склонны думать, что каждому маньяку необходима известность, ощущение собственной значимости. Что преступления совершаются ради славы. Да, именно по такому принципу действовал Хинкли: выстрелил в президента — и стал героем. Неадкватный, жалкий человек, не способный ни найти приличную работу, ни завести семью и друзей, вдруг становится знаменитым на всю страну. Но такие типы — скорее исключения. Они встречаются редко. Совсем к другому типу маньяков принадлежат всякие Лукасы и Тулы. Они совершают преступления и сразу уезжают из города, не дожидаясь выпуска новостей. Они не хотят, чтобы о них узнали. Прячут тела жертв и вообще всячески заметают следы. Большую часть времени такие личности проводят в дороге — переезжают с места на место, попутно выбирая себе новые жертвы. А о ричмондском маньяке я думаю вот что: он — гибрид первого и второго типов. Я тщательно изучил его модус операнди. Маньяк насилует и убивает, потому что без этого не может, хотя и не имеет ни малейшего желания попасться. В то же время ему хочется привлечь к себе внимание, хочется, чтобы каждый узнал о его «подвигах».

— Вы сказали об этом Эмберги?

— Кажется, когда я говорил с Эмберги, у меня в голове эта мысль еще не оформилась. Разговор был на прошлой неделе. Только после смерти Хенны Ярборо я окончательно убедился в правильности своей версии.

— Из-за того, что Хенна — сестра Эбби Тернбулл?

— Да.

— Допустим, маньяк охотился за Эбби, — продолжала я. — Лучшего способа повергнуть город в шок и приобрести известность в национальном масштабе, чем убить известную журналистку, которая вдобавок писала о преступнике статьи, и не придумаешь.

— В этом-то и загвоздка. Что-то уж слишком личный характер приобретает это убийство по сравнению с остальными. Первых четырех женщин маньяк не знал, он их выбрал случайно. На их месте легко могли оказаться другие.

— После экспертизы на ДНК станет ясно, один человек всех их убил или нет, — произнесла я, понимая, к чему клонит Фортосис, и мысленно ему возражая. — Но лично я уверена, что убийца всего один. Я ни на минуту не допустила мысль, что Хенну задушил кто-то другой, желая поквитаться с ее сестрой.

— Эбби Тернбулл — знаменитость, — произнес Фортосис. — С одной стороны, я все думаю: если маньяк охотился именно за Эбби, мог ли он перепутать ее с сестрой? С другой стороны, если он охотился за Хенной Ярборо, случаен ли тот факт, что она оказалась сестрой Эбби?

— В жизни порой происходят странные вещи.

— Да, конечно. Ни в чем нельзя быть уверенным. Всю жизнь мы строим догадки, а ответов не получаем. Почему случилось именно так, а не иначе? Взять хотя бы мотивы преступления. Может, преступника в детстве била и унижала мать, может, над ним было совершено насилие, а может, еще что-то. Вдруг он мстит обществу, демонстрирует свое презрение к нему? Чем больше я работаю в области психиатрии, тем чаще убеждаюсь: мои коллеги не желают признавать одну очевидную вещь — убийца, как правило, убивает потому, что ему это доставляет удовольствие.

— А вот мне это уже давно ясно как божий день, — рассердилась я.

— Думаю, ричмондский маньяк таким образом развлекается, — мягко продолжал Фортосис. — Он очень хитер, очень осторожен. У него почти не случается проколов. У преступника нет никаких умственных отклонений, у него полный порядок с правой лобной долей. И он не сумасшедший, можешь не сомневаться. Убийца — садист-психопат, повернутый на сексе, но уровень интеллекта у него в норме, плюс он прекрасно умеет притворяться и создавать о себе впечатление как об обычном гражданине. Уверен, что он работает в Ричмонде и занимает весьма неплохую должность. Не удивлюсь, если эта должность — а может быть, какое-нибудь хобби — позволяет маньяку контактировать с людьми, находящимися в состоянии стресса, обиженными, оскорбленными, или же контролировать определенное количество людей.

— Какая это может быть профессия? — взволнованно спросила я.

— Какая угодно. Бьюсь об заклад, преступник достаточно умен и образован, чтобы занимать практически любую должность.

«Врач, адвокат, индейский вождь», — звучал у меня в ушах голос Марино.

— Однако вы изменили свое первоначальное мнение, — заметила я. — Прежде вы думали, что у маньяка криминальное прошлое или что он страдал душевной болезнью, а может, и то и другое. Вы говорили, что его, возможно, недавно выпустили из тюрьмы или из психиатрической лечебницы…