Читаем без скачивания Волшебник - Колм Тойбин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Томас снова мысленно перелистывал страницы дневника. Некоторые записи были совершенно безобидны. Он писал о нежной любви к дочери Элизабет – чувстве не только простительном, но и приличествующем хорошему отцу. Никто, даже самые злобные нацисты, не разглядел бы в его тоне ничего предосудительного. Зато они наверняка поморщились бы, прочтя то, что он написал о Клаусе. В ранней юности сын поразил его в самое сердце редкой, особенной красотой. Однажды, зайдя в спальню, которую Клаус делил с Голо, Томас застал его обнаженным. Этот образ преследовал его, и Томас счел нужным записать в дневнике, каким привлекательным показалось ему тело сына.
Впоследствии он не раз упоминал в дневнике, как возбуждает его красота Клауса и каким неотразимым он находит его в купальном костюме.
Немногие отцы испытывают к сыновьям подобные чувства, размышлял Томас. Впрочем, едва ли он такой один, но надо быть глупцом, чтобы делиться этим с посторонними. Он никогда не упоминал об этом вслух, и ни Клаус, ни другие члены семьи понятия не имели о мыслях, что бродят у него в голове.
Вместо этого Томас доверял свои мысли дневнику. А теперь где-то в Германии страницы его дневника внимательно изучают те, кто только и ждал повода разрушить его репутацию.
Если звонил телефон, Томас был уверен: звонят, чтобы сообщить о публикации отрывков из дневников. Он мерил шагами дорожку, ведущую к дому, в надежде услышать рычание мотора почтового фургона, который вез заветный чемодан. Если дневники и впрямь в руках нацистов, стоит ли отрицать их авторство, настаивая на том, что это искусная подделка? Но в них было столько подробностей, о которых мог знать только он, что этот вариант пришлось отвергнуть.
Ко всему прочему, дневники хранили записи о мгновениях, которые Томас считал бесценными, но не мог разделить ни с кем. Случайные взгляды на юношей, которые приходили на его лекции или оказывались с ним на одном концерте. Порой ответный взгляд не оставлял сомнений в том, что юноша разделяет его чувства. Наслаждаясь почестями и любовью поклонников, Томас бережно хранил в памяти эти безмолвные моменты и не мог устоять перед желанием увековечить тайное послание, которое заключал в себе такой взгляд. Он хотел, чтобы мимолетное обрело прочность. И единственным способом достичь этого было доверить мимолетное бумаге. Мог ли он позволить истории своей жизни исчезнуть безвозвратно?
Больше всего Томаса беспокоила та часть записей, где он признавался в своих чувствах к юноше по имени Клаус Хойзер, которого встретил шесть лет назад, летом 1927 года, когда они с Катей и тремя младшими детьми отдыхали на острове Зильт в Северном море.
Погода в первый день после приезда выдалась дождливая, о пляжном отдыхе можно было забыть, и Томас сидел на балконе, глядя, как по небу несутся белые тучи. Он пытался читать, но от повисшей в воздухе тяжести клонило в сон. Катя, купив непромокаемые плащи, арендовала велосипеды и отправилась с детьми на прогулку.
Томас спустился в вестибюль отеля, удивляясь тому, как внезапно потемнело, хотя время близилось к полудню. Если бы они поехали на Сицилию или в Венецию, такого бы не было. А какую бурю чувств вызвала бы в нем поездка в Травемюнде!
С главного крыльца он заметил пожилую женщину, которая сражалась с порывами ветра. В одной руке она держала тяжелую хозяйственную сумку, другой сжимала трость. Внезапный порыв ветра сбил шляпу с ее головы. Томас хотел прийти ей на помощь, но заметил позади женщины высокого худощавого юношу со светлыми волосами, который бросился за улетевшей шляпой.
Томас не слышал, что юноша сказал женщине, возвращая ей шляпу, но явно что-то забавное, потому что она рассмеялась и прокричала слова благодарности. Юноша предложил ей донести сумку, но она отказалась. Его одежда и манера держаться заставляли предположить, что он не местный. Проходя мимо Томаса в вестибюле, юноша ему улыбнулся.
В первый вечер в конце ужина к их столу подошел мужчина, который представился профессором из Любека и сообщил, что восхищается «Будденброками» – романом, который возвысил его родной город из провинциального забвения. Его звали Халлен. Каждый вечер они с профессором Хойзером из Дюссельдорфа, который был еще и художником, проводили время за бокалом вина в вестибюле. Халлен предложил Томасу присоединиться к их компании. Он указал на мужчину за соседним столом, который приветственно поднял руку. Вероятно, это и был профессор Хойзер. Рядом с ним, с интересом наблюдая за разыгрывающейся сценой, сидел тот самый юноша, очевидно сын профессора. Томас кивнул профессору и посмотрел на юношу. Когда они встали из-за стола, Томас решил, что юноше, должно быть, лет семнадцать-восемнадцать. Он что-то сказал отцу, прежде чем предложить руку высокой изящной даме, своей матери.
Сидя в вестибюле в компании двух профессоров живописи, Томас понял, что они не собираются расспрашивать его про книги. Вместо этого они обсуждали художников, которыми восхищались и имена которых ни о чем Томасу не говорили. Они радовались тому, что ночные клубы и подворотни считаются ныне достойными объектами для кисти живописцев.
– Вообразите лицо миллионера во время инфляции, – сказал профессор Хойзер, – вот вам и великий портрет.
– Или философа, который никак не может начать свой труд, – присоединился к разговору любекский профессор.
– Возможно, он написал «Я есть…» и замер, не зная, что делать дальше.
Томас сидел спиной к двери и не заметил, как вошел сын Хойзера. На лице профессора расплылась улыбка. Он представил Томасу Клауса.
– Мой сын прочел «Будденброков», «Волшебную гору» и «Смерть в Венеции». Вообразите, что он почувствовал, встретив в гостинице, где мы остановились, любимого писателя.
– Уверен, у писателя есть чем занять голову, вместо того чтобы воображать мои чувства, – отозвался Клаус. Его губы дрогнули, и юноша широко улыбнулся.
– Они говорят с вами про картины? – спросил он у Томаса.
– Обычно по вечерам мы ничем другим не занимаемся, – ответил его отец. – Мы способны заговорить любого.
К обеду следующего дня знакомство с Клаусом свела Элизабет.
– Он мне сказал, – прошептала она, – что на острове живет человек, который всегда знает, когда погода изменится. И этот человек утверждает, что скоро начнется жара.
– Где Клаус его нашел? – спросил Томас.
– Он катался на велосипеде, – ответила Элизабет, – и встретил этого человека.
– А ты где его встретила?
– У моего велосипеда слетела цепь, и Клаус помог мне ее починить.
– Он очень любезен.
– И он
