Читаем без скачивания Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Ч. 1 - Ошо

Ты правильно почувствовала: «У меня такое ощущение, что все мое страдание коренится в этой неспособности».

Это правда. И это начало потрясающего путешествия — ты уловила верное направление. Теперь продолжай двигаться в этом направлении. Для этого потребуется время, для этого потребуются усилия, и это будет агонией — прежде чем с тобой сможет случиться экстаз, тебе придется пройти через множество агоний. Это та цена, которую мы должны заплатить. Но как только тебе удастся собрать достаточно мужества, чтобы отбросить целиком все свое прошлое — христианское, индуистское, мусульманское, джайнское, буддистское — как только ты освободишься от обусловленности, твоя жизнь превратится в поток, в прекрасный поток. И тогда океан не далеко. Все реки достигают его без карт, без проводников. Все реки достигают его естественно, спонтанно. Таков путь Дао.

Третий вопрос:

Ошо,

Я не хочу принимать саньясу, потому что верю в философию «сделай сам». Что ты можешь об этом сказать?

Почему ты спрашиваешь меня? Сделай сам! Какая нужда знать мое мнение? И если ты не хочешь принимать саньясу, тогда откуда вообще этот вопрос? Должно быть, глубоко внутри тебя есть скрытое желание принять саньясу, в противном случае этот вопрос неуместен — он вообще не мог бы возникнуть. Сам вопрос показывает, что в тебе возникло некое побуждение совершить прыжок. Но ты боишься принять это побуждение и пытаешься обосновать это тем, что можешь сделать все сам, ты пытаешься подавить желание, которое, вероятно, становится с каждым днем все сильнее и сильнее.

Саньяса означает просто квантовый скачок в неизвестное. Ум живет в известном, он движется в рамках известного. Он ходит по кругу, круг за кругом, он повторяется. Он не может войти в какой-либо контакт с новым, с неизвестным, с непознаваемым. Саньяса — это прыжок. Это как змея, сбрасывающая старую кожу. Должно быть, ты начал уставать от своей старой кожи, должно быть, она стала тебя тяготить. А здесь ты видишь людей, которые радуются своему новому рождению. И, видимо, в тебе тоже возникает это желание: почему бы не совершить прыжок?

Но не хватает мужества. Есть желание, но нет мужества. И тогда ты начинаешь отрицать это желание, потому что никто не хочет признавать себя трусом. Лучше отрицать само желание — тогда можно избежать мысли о том, что ты трус. Все хотят хотя бы делать вид, перед другими и перед собой тоже, если это возможно, что они мужественны — что если они захотят что-то сделать, то сделают: «Но я просто не хочу этого делать. Вот что меня останавливает — в противном случае никто не может мне помешать».

Но почему ты спрашиваешь? Откуда взялся этот вопрос? Я не просил тебя становиться саньясином. Я даже не знал, что ты здесь. Ты мог бы уйти, не известив о себе, не задав этого вопроса. И если ты не находишь в себе достаточно мужества, то, по крайней мере, будь достаточно честным, чтобы признать, что ты трус.

Желание есть. Не подавляй это желание, потому что первое проявление мужества — это признать свою трусость. Как только ты ее признаешь, она начинает умирать. Она может существовать только в том случае, если ее не признают. После того как признание выводит ее на свет, она уже не может долго существовать, это становится невозможно.

Ты говоришь: «Я верю в философию „сделай сам“». Как ты собираешься сделать и что ты собираешься сделать? Ты ничего не знаешь о саньясе. Это абсолютно новое понятие. Во всей истории человечества никогда не существовало ничего подобного. Да, были индуистские монахи, буддистские монахи, христианские монахи, джайнские монахи, но все они были жизнеотрицающими.

Моя саньяса жизнеутверждающая. На Земле никогда не расцветало ничего подобного. Это совершенно новое явление. Все старые идеи о саньясе основывались на бегстве от жизни, на отречении. Моя саньяса не имеет ничего общего с бегством, она против бегства, потому что для меня Бог и жизнь — это синонимы. Никто никогда не говорил, что Бог и жизнь — это синонимы. Бога всегда противопоставляли жизни: ты должен отказаться от жизни, чтобы достичь Бога. А я говорю вам, что вы должны жить как можно более полно, как можно более интенсивно, как можно более страстно — если только вы хотите познать Бога, потому что нет другого Бога, кроме жизни.

Для меня Бог — это не человек, это другое название жизненной энергии. Тот далекий зов кукушки — Бог. Ваше молчание — Бог. Щебет птиц — Бог. Бог находится не «где-то», Бог везде. В действительности, «Бог» — это неправильное слово, но все наши языки привязаны к существительным, они всегда превращают глаголы в существительные.

Мое усилие здесь направлено на то, чтобы сделать прямо противоположное: превратить все существительные в глаголы. Нет Бога как человека, но есть божественность — качество, некий аромат, некое переживание, живое, текучее, не ограниченное никакими рамками.

Ты не знаешь, что это такое. Как ты собираешься это сделать? Да, я слышал о философии «сделай сам»...

«Сделай сам» было очень популярным направлением в пятидесятые.

Накануне Пасхи в Нью-Йорк Таймс появилось объявление: «Сделайте Пасху дома всего за пять тысяч долларов!»

Мистер Джонс отправил пять тысяч долларов и получил посылку, в которой были: коробка гвоздей, две деревянные балки — одна трехметровая, вторая метр восемьдесят — и тридцатитрехлетний еврей-блондин.

Что ты будешь делать сам? Ты не знаешь даже азбуки этого. Тебе необходимо стать частью поля будды. Тебе необходимо стать частью места, где растет множество, множество людей. Один в пустыне ты не сможешь расцвести, тебе нужно стать частью сада.

Здесь сад мастера, где растет множество деревьев, и многие деревья здесь готовятся к цветению, к плодоношению. У семени внутри тебя начнет появляться твердая уверенность в самом себе, ведь «если это может случиться с другими семенами, если это чудо возможно, тогда оно возможно и со мной тоже».

Это возможно только в коммуне. Поэтому все пробужденные всегда создавали коммуны, просто чтобы вы могли видеть, какая существует возможность, и чтобы вы могли видеть людей на разных стадиях: начинающих, людей, которые немного продвинулись, людей, которые ушли далеко, людей, которые почти дошли до кульминации, и тех, кто уже расцвел.

Когда семя видит все это, оно приобретает уверенность. В противном случае сохраняется сомнение в самом себе. «Кто знает, есть у меня потенциал или нет?»

Быть саньясином означает просто своего рода синхронизацию. Музыканты знают об этом. Вы можете провести небольшой эксперимент. Зайдите в пустую комнату и полностью закройте ее. В одном углу комнаты, абсолютно пустой комнаты, поместите ситару, а сами сядьте в противоположном углу и начните играть на другой ситаре. И вы удивитесь: как только вы начнете играть на своей ситаре, другая ситара, которая просто стоит возле стены в углу — на ней некому играть — начнет приходить в определенную синхронность. Ее струны начнут вибрировать, она начнет издавать какие-то звуки. Это хорошо известный факт. И если музыкант по-настоящему талантлив, он может практически играть музыку одновременно и на другой ситаре, к которой он даже не прикасается. Но что происходит со второй ситарой? Она улавливает вибрацию, которая наполняет всю комнату.

Когда вокруг мастера собирается коммуна, присутствует определенная вибрация — очень осязаемая для чувствительных, осознанных, любящих, сдавшихся, преданных — тех, кто находится не снаружи, не для наблюдателей, которые просто стоят рядом и пытаются увидеть, что происходит, а тех, у кого достаточно мужества, чтобы стать частью этого. Тогда ваши сердца начинают приходить в созвучие с сердцем мастера. И там, где тысячи сердец работают в одном ритме, бьются в такт, невозможно устоять перед соблазном. Это единственный способ расти по направлению к неизвестному. Саньяса — это таинственное путешествие.

И в своем обычном, бессознательном состоянии ты не сможешь сделать это сам.

Четверо подвыпивших итальянцев забрели в похоронный зал. Они бродили там в течение получаса, и вдруг один из них наткнулся на пианино.

— Вот гроб, — сообщил он своим приятелям.

Один из них осмотрел пианино изучающим взглядом.

— Ты его узнаешь? — спросил первый.

— Нет, — признался второй, — но у него точно отменные зубы!

Ты итальянец... забудь о том, чтобы делать это самостоятельно!

Двое итальянцев возвращаются домой после бурной ночи с обильными возлияниями и обнаруживают, что последний автобус до Рима уже ушел. Какое-то время они бродят вокруг автобусного парка. Потом один из них говорит другому:

— Почему бы тебе не забраться туда и не угнать автобус. Я покараулю, не появятся ли на улице полицейские.

Первый соглашается и скрывается внутри. Вскоре оттуда раздается ужасный скрежет, тяжелые удары и грохот. Это продолжается полчаса. Наконец, ворота распахиваются, и из них выезжает автобус.