Читаем без скачивания Порабощенная - Вирджиния Хенли

Она взглянула на него и засомневалась, стоит ли говорить. Но все же очень мягко сказала:

— Нет, Маркус, не стоят.

— Вот и ясно, что ты все придумала. Уж не хочешь ли ты сказать, что в Британии не осталось ничего из того, что построили мы, римляне?

— Остались ваши дороги и бани. Все остальное — руины, где ведут раскопки люди, называемые археологами. Мы знаем, что под многими из наших современных городов лежат города, основанные римлянами. Под Лондоном — Лондиниум, под Батом — Аква Сулис.

— И это все, что осталось от древнейшей цивилизации на земле? — надменно спросил он.

— Ну разумеется, нет! Ваш язык, законы, литература, искусство, обычаи и архитектурные стили являются частью нашей жизни. Нас больше всего поражают ваши достижения в технике. Ваши акведуки, инженерные сооружения, система отопления и канализации — в этом вы далеко опередили свое время. По правде говоря, мы до сих пор вас еще не догнали.

Маркус пробежал пальцами по ее ноге.

— А как насчет любви? Ты сама признала, что римляне куда лучшие любовники, чем твои современники, и я думаю, что мы превзойдем и тех, из средневековья, о которых ты мечтала.

— Между прочим, я недавно закончила читать книгу вашего Овидия о любви, и я не слишком высокого о нем мнения.

— Что же, у нас есть писатели и философы получше Овидия, — сказал он, жестом указывая на полку со свитками.

— Ну конечно, дай-ка я найду то мудрое четверостишие, которое прочла в первый вечер. — Она легко побежала к полкам за письменным столом со свитками в металлических футлярах и с минуту их разглядывала.

Маркус застыл на месте. Если бы он мог, никогда бы не позволил ей одеться.

— Нашла! — удовлетворенно воскликнула она, разворачивая свиток, и процитировала:

И если вас терзает похоть, а рядом служанка иль лакей,

вы ж не отпустите их с улыбкой?

Я не пущу! Мне нравится дешевая и легкая любовь!

И это твой великий философ Гораций!

— Но ведь это сатира! — объяснил Маркус. — Ты знаешь, что такое сатира, Диана?

— Ах ты, нахал, конечно, я знаю, что такое сатира.

— Так скажи мне, — настаивал он.

— Литературное произведение, где высмеиваются людские пороки и недостатки… — Не успела она произнести эти слова, как поняла, почему Гораций написал это четверостишие.

— Ладно. Я поражен. — Он взял у нее свиток и положил его в футляр. — А что ты знаешь насчет терзаний похоти? — спросил он, приподнимая ее и затем позволяя скользнуть вдоль своего тела.

— Знаю теперь, когда встретила тебя, римлянин! — засмеялась она.

— Прекрасно. Давай теперь посмотрим, не сумею ли я заставить тебя забыть мечты о средневековых рыцарях.

— О, ну тогда это должно быть нечто особенное!

— Гм… возможно, сейчас самое время для тантры.

Диана замерла в его объятиях.

— Звучит слишком экзотично для леди с небольшим опытом.

— Радость моя, не бойся. Я же хочу любить тебя, а не делать тебе больно. Тантра медленная и чувственная, когда каждая твоя клетка получает наслаждение. И кроме того, я не стану наваливаться на тебя всем своим весом.

— Я обожаю твой вес, Маркус! Мне нравится, что ты такой большой, Когда я чувствую на себе твой вес, то не сомневаюсь, что меня любит настоящий мужчина.

Он взял ее за подбородок и приподнял его к своим губам с такой нежностью, будто она — тонкий фарфоровый сосуд, из которого он собрался напиться. Через несколько минут поцелуи так воспламенили их, что они упали на ковер.

— Тантра требует, чтобы ты села на мои колени, лицом ко мне.

Диана села на его мускулистые бедра и вытянула вперед ноги. Они обнимали друг друга, и их тела соприкасались от бедер до губ. Когда она достаточно возбудилась, Маркус осторожно посадил ее на свой восставший фаллос и начал движение. Его рот требовал, чтобы она приоткрыла губы и пропустила его как можно глубже. Ритм его языка и фаллоса совпадал, доводя ее до исступления, но, когда она уже была на грани оргазма, он затих, лаская руками ее нежную кожу, и Диане показалось, что она вот-вот испарится.

Прошло довольно много времени, и его руки исследовали каждый дюйм ее кожи, а она познакомилась со всеми его великолепными мускулами. Но тут он снова начал движение, доводя ее до нового экстаза. Когда Маркус повторил эту процедуру в четвертый раз, ни тот, ни другой уже не могли больше сдерживаться и одновременно достигли оргазма.

Когда он прижал ее к себе, поглаживая шелковистые волосы, Диану неожиданно охватила паника. А что, если ее внезапно вырвут из рук Маркуса и перенесут в ее собственное время? Мысль была настолько невыносимой, что она изо всех сил прижалась к нему, стараясь от нее избавиться.

Позднее, когда они уже могли соображать и внятно говорить, Маркус пошутил:

— Теперь, когда я доказал тебе, что римляне — лучшие любовники, с какими средневековыми фантазиями я еще должен разобраться?

Диана смотрела в окно, любуясь освещенным солнцем лесом. Листья только начали желтеть, и она надеялась, что осень выдастся чудесной.

— Мне всегда хотелось принять участие в королевской охоте в средние века, — мечтательно призналась она.

— А в твое время не охотятся? — спросил он, возвышаясь над ней и положив руки ей на плечи.

— Охотники в восемнадцатом веке — весьма жалкое зрелище. Три-четыре десятка мужчин со сворами гончих гоняют одну несчастную лису. Мне бы хотелось побывать на охоте на кабана, когда жертва имеет шанс, равный с охотником. Скорее всего, мне не понравится зрелище убийства, но в своих самых необузданных мечтах я часто участвовала в погоне.

Он наклонился и нежно поцеловал ее мягкое плечо.

— Я возьму тебя на охоту на кабана.

Она повернулась к нему:

— Ты серьезно, Маркус, или просто дразнишься?

— Я совершенно серьезен, но тебе придется подождать, пока Паулин не уведет легионеров, начав военную кампанию. Я жду, что он вернется с запада завтра, но он здесь не задерживается больше чем на неделю.

— Ой, Маркус, мне этого хочется больше всего!

— Надеюсь, что не больше всего?

— Прекрати! Я хочу вымыться. От избытка любви я вся пропахла мускусом.

— Такого не бывает. Чем больше ты любишь, тем больше тебе хочется.

— Как одержимость?

— Как наркотик, — подтвердил Маркус. — Пойдем поплаваем в бассейне в саду, —добавил он более спокойным тоном. — Нельзя терять последние солнечные дни.

— Я плавать не умею, — с сожалением призналась Диана.

— Так я тебя научу! — Неожиданно он переполнился энтузиазмом.

— Ты не заставишь меня надевать латы? — пошутила она.

— Нет, ты будешь плавать голой. Пошли! — поторопил он ее, беря за руку.

— Маркус, мы не можем выйти в таком виде, — возразила она.