Читаем без скачивания Драма жизни Макса Вебера - Леонид Григорьевич Ионин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весной 1914 г. он повторил визит в Аскону, снова пробыв там около месяца. Кто-то даже высказывал подозрение, что у Макса Вебера случилось в Асконе романтическое приключение, тем более что там в эту пору пребывали многие швабингские «волшебницы» и «богини», как, например, писательница графиня Франциска фон Ревентлов, о которой мы уже упоминали и которая, по слухам, испытывала тогда финансовые затруднения. Вебер помогал также и ей – советовал, как ее сыну выйти из германского подданства, чтобы избежать военной обязанности. По просьбе Вебера Марианна даже послала ей триста марок. Поскольку было известно, что несколько раньше Эдгар Яффе передал ей еще более крупную сумму в возмещение, как говорили, «любовных услуг» (с. 163), ничего нет странного в том, что Марианна забеспокоилась и второй визит в Аскону супруги предприняли вместе. Марианна пробыла тогда в Асконе пару дней и уехала в Цюрих по делам Союза женских организаций. Вместе с Марианной беспокоилась о жизни Вебера в Асконе новая гейдельбергская подруга четы Вебер молодая швейцарская пианистка Мина Тоблер.
Пианистка
Мина Тоблер сблизилась с кругом Вебера летом 1909 г. Ее привел философ Эмиль Ласк. В гейдельбергской ученой среде Ласк слыл идеологом и практиком свободной любви. Молодой красавец с усами, как у Ницше, имел огромный успех у женской половины профессорского сословия. В частности, его роман с Линой – женой профессора Радбруха (впоследствии классика правовой мысли и министра юстиции Веймарской республики) привел к распаду семьи профессора, что, конечно, вызвало бурные споры и обсуждения в кругах академической общественности. Ригористы, в том числе Ясперс, требовали исключить Ласка из числа рукопожатных. Интересно, что Вебер, теперь уже значительно более толерантный, чем раньше, не примкнул к ригористам. Радкау намекает, что романтической жертвой Ласка оказалась даже Марианна Вебер. Вместе они были в Энгадине в Швейцарии, а еще раньше, как писала Марианна Елене, «мы встречались в Риме, когда Макс был болен» (R, 484). Ласк был убит на войне в 1915 г., тогда же было написано цитируемое письмо. Ради полноты информации нужно сказать, что биографы Марианны считают это предположение необоснованным. Продолжим о Мине Тоблер. Семья Мины владела школой с интернатом в Цюрихе. Музыкально одаренная девушка училась музыке в Лейпциге, Брюсселе и Берлине и, завершив обучение, приехала в Гейдельберг, где тогда, работая ассистентом в университетской детской клинике, завершал медицинское образование ее брат Людвиг. Она могла стать учителем музыки в одной из гимназий или общеобразовательных или музыкальных школ, но выбрала путь представительницы свободных профессий – пианистки, аккомпаниатора. Через брата она смогла сблизиться с академической средой, а свободная профессия повышает шансы свободной любви. Во всяком случае, прелестная музыкантша не избежала внимания любвеобильного Ласка, который привел ее в дом Веберов на одно из собраний кружка «Эранос».
Как пишет Кеслер, Мина попала в опасное место. Макс Вебер тогда оставался крайне проблемным, нестабильным и в психологическом смысле достаточно опасным для окружающих персонажем. Кеслер составляет целый список причин, а потом и следующих из них опасностей. Будучи уже давно больным, Вебер часто оказывается вызывающе прямым и даже скандальным в глазах окружающих человеком. Я показывал это на примере его сражений с Руге и Кохом (с. 48). Достигнув вполне зрелого возраста, он не в состоянии создать для семьи устойчивый финансовый базис существования. Будучи уже двадцать лет женат, Вебер не имеет детей, что заставляет многих сомневаться в его мужественности. Его ночные демоны, которые время от времени продолжают являться, и связанные с ними поллюции были, возможно, ничем иным, как результатом самоудовлетворения, полагает Кеслер. Последнее, впрочем, весьма популярное во времена Вебера объяснение неврологических и психиатрических проблем (с. 97). Но дальше у Кеслера следует очень серьезный вывод. «Мамин сын – так он характеризует Вебера, – порождает проблемы идентичности, создает сексуальный вакуум и распространяет эмоциональный холод, что угрожает всем, кто к нему приближается» (DK, 691). Первыми жертвами этой напасти, продолжает он, еще в далеком прошлом стали Эмми Баумгартен и Марианна Шнитгер, следующей должна была стать Мина Тоблер. Мне кажется, что это довольно точное описание характерной для того времени ситуации внутри Вебера и вокруг него. У Кеслера Вебер выглядит своего рода эмоциональным вампиром (на манер современных так называемых энергетических вампиров, еще их называют психовампирами), вакуум и холод, распространяемые им, охватывают близких ему женщин и высасывают из них или, лучше сказать, замораживают в них эмоциональную динамику, влечения, здоровую сексуальность и превращают их либо в неврастеничек, как Эмми, либо в бесполые функции, как Марианну.
Но мы сейчас знаем, что Веберу не удалось таким вот образом заморозить Мину Тоблер – она не превратилась ни в нервную больную, ни в асексуальное существо, и хотя Вебер в конце их связи поступил с ней в некотором смысле неблагородно (с. 218), но это неблагородство слишком обыкновенное – хорошо это или плохо – в любовных отношениях, а не потусторонний холод такого, как показано выше, психовампиризма. Вообще Вебер в этом кеслеровском (в целом правильном) изображении напоминает героя сказки Ханса Христиана Андерсена «Снежная королева» мальчика Кая, которому попал в глаза осколок волшебного зеркала, и он душевно навсегда заморозился, ему нравились только математически совершенные снежинки (ни одной неправильной линии!) и по требованию Снежной королевы он выкладывал из льдинок слово «вечность». Различие в том, что Вебер выкладывал из льдинок слово «рациональность» (см. об этом в гл. 7). Девочка Герда, по Андерсену, спасла Кая из царства вечного льда. Так вот, «девочка» Мина Тоблер в некотором смысле спасла Вебера от его собственного вечного холода. Почему ее не постигла судьба Эмми Баумгартен или Марианны Шнитгер, чего следовало ожидать, если верить Кеслеру? Ответ прост: потому что Мина, несмотря на не слишком большую разницу в возрасте, принадлежала к другому поколению, чем Эмми, Марианна, да и сам Вебер. И у этого поколения были совсем иные взгляды на жизнь, чем у предшествующего. Из дальнейшего рассказа станет ясно, насколько иные.
В начале 1911 г. Марианна вновь, как в пору любовной горячки Вебера из-за Эльзы, оказалась в центре бушующих вокруг нее, но не затрагивающих ее непосредственно любовных бурь. Именно ей Мина, что называется, плакалась в жилетку, рассказывая, что Ласк ее разлюбил, что она жаждет высокой любви и в этом видит свое женское призвание. Не известно, предвидела ли
