Читаем без скачивания Собачья голова - Мортен Рамсланд

Одержав первую победу, Лилиан очень быстро сумела подчинить себе весь дом. А дедушка стал понимать, что его молодой жене свойственны некоторые перепады настроения. Она не всегда подавала ему кофе в постель по утрам, и когда он приходил домой с работы, то нередко заставал ее с книжкой на диване.

— Приготовь сам что-нибудь поесть, пупсик, — отвечала она, когда дедушка спрашивал, почему она ничего не приготовила. — Или пусть твоя дочь что-нибудь приготовит, я теперь уже не твоя кухарка.

Ханс Карло с идиотской улыбкой отправлялся в кухню и за несколько минут успевал прийти в полное замешательство, так что приходилось просить дочь о помощи. «Она была экономкой, — жаловалась Лайла своим подругам, — а теперь выпендривается!»

Таким образом, у Лайлы появилось множество новых обязанностей: приготовление еды, уборка. Девушка-эльф победила свинью, хотя время от времени необъяснимые приступы расстройства желудка заставляли ее проводить весь вечер в туалете. В такие вечера Лайла могла остаться наедине с Хансом Карло, но, как только последние испражнения покидали кишечник фру мамы, она снова была тут как тут, готовая поглотить отца при помощи своей красоты, от которой Лайла бледнела, а Ханс Карло таял.

— Ты самая красивая фру мама во всем королевстве! — восклицал он в таких случаях.

В один прекрасный день фру мама, открыв дверцу аптечки, обнаружила, что мистическое проклятие ее кишечника может иметь очень даже простое объяснение. Слабительное было спрятано неведомо куда, и Лайла потеряла последнее оружие в ожесточенной борьбе, а фру мама однажды заявила, что хочет иметь своих собственных детей. Это несколько нарушало планы Ханса Карло, у него не было никакого желания снова брать на себя утомительные отцовские обязанности. Тем летом ему исполнилось пятьдесят, и он трижды говорил жене «нет», стуча по столу и глядя на нее с идиотской улыбкой, означающей, что его нельзя принимать всерьез.

— Ну послушай, пупсик, — сказала она, ущипнув его за нос. — Когда самая красивая фру мама в королевстве собирается высиживать яйца, то петухам остается только кукарекать.

Так вот и получилось, что Ханс Карло начал кукарекать, и вскоре фру мама забеременела и стала более дипломатично общаться с падчерицей. Она снова пыталась завоевать ее доверие, говорила о будущей сестренке или будущем братике, но Лайла ни в коем случае не разделяла восторга Лилиан.

— Если она решила завести какого-то ублюдка, то пусть не думает, что в придачу получит бесплатную няню, — говорила Лайла своим подругам. Так прошло несколько неспокойных месяцев, и однажды рано утром Ханс Карло проснулся от душераздирающих рыданий, которые разбудили и Лайлу, спавшую на чердаке. Фру мама теряла ребенка… но не подумайте, это не слабительные таблетки вызвали самопроизвольный аборт. Но это уже было не так важно, потому что в сознании фру мамы родилось страшное подозрение, и атмосфера в доме стала теперь такой напряженной, что даже Ханс Карло перестал разгуливать по дому с идиотской улыбкой. Он попросил Лилиан и Лайлу вести себя прилично, но толку от этого было мало, и вскоре Ханс Карло начал страдать от приступов мигрени. «Да заткнитесь вы обе!» — кричал он, прячась за своей газетой, так, как он делал и прежде во время вторжения шепчущихся тетушек.

После безуспешных попыток снова забеременеть, которые фру мама предпринимала в течение нескольких лет, Ханс Карло заявил, что чувствует себя слишком старым, чтобы заводить детей. На сей раз Лилиан не помогло обращение «пупсик». Дедушка уже не улыбался идиотской улыбкой, он просто произнес свой приговор и забаррикадировался газетой. Другими словами, длительная борьба породила двух побежденных и ни одного победителя, и Лайле скоро стало казаться, что в глазах фру мамы затаилась злоба, как будто это она, Лайла, виновата в том, что у фру мамы случился выкидыш и теперь она никак не может забеременеть. Ее встречали взгляды, полные враждебности, и Лайла начала бояться худшего: вероломного убийства, заговора… За несколько недель до окончания школы фру мама позвала Лайлу в гостиную и объявила о ее высылке из родного дома.

Во всяком случае, так это прозвучало для Лайлы.

— Наверняка это ее идея — сделать меня служанкой в чужом доме, — говорила она своим подругам, — она ни с кем не хочет делить отца.

Вскоре Ханс Карло нашел подходящую семью, и Лайлу отправили к чужим людям. Теперь ей предстояло готовить еду, убирать, весь день ухаживать за орущими грязными детьми, и Лайле часто казалось, что она — впавшая в немилость принцесса, и злая мачеха заколдовала ее отца. Лишь в выходные Лайла навещала родной дом, но никогда не могла остаться с отцом наедине: фру мама заполняла собой все вокруг, а теперь еще и постоянно ворчала на Ханса Карло.

— Память у тебя не то что раньше, — раздраженно упрекала она его.

— Ох, и бестолковый у тебя отец, — сказала она однажды Лайле, — вот на прошлой неделе забыл про день нашей свадьбы.

Ханс Карло с сожалением разводил руками, а бесконечные придирки продолжались и портили ему настроение. Но в жалобах фру мамы, кроме озлобленности, была и крупица истины. Ханс Карло действительно стал забывчивым. Случалось, он замирал, глядя перед собой отсутствующим взглядом, как будто в его голове что-то отключили. «Ханс Карло, — кричала в таких случаях фру мама, — да возьми же ты себя в руки, черт побери!»

Однажды старший брат Лайлы Гарри приехал домой и сообщил, что не собирается быть владельцем багетной мастерской, как того хотел Ханс Карло. Последние годы он работал в бакалейном магазине на Зеландии, хотя родственникам все время говорил, что совершенствуется в столярном ремесле. Когда до Ханса Карло дошел смысл этого сообщения, он помрачнел, а на следующий день поехал не в мастерскую. Нет, к величайшей досаде фру мамы, он поехал в противоположном направлении — к чужому дому чужих людей, постучал в дверь и сообщил замученному отцу семейства, что он, к сожалению, вынужден без отлагательств забрать с собой их служанку. Потом он привел Лайлу с собой в багетную мастерскую и сказал:

— Бери все это, если хочешь. Это твое.

В тот же день Лайла вернулась в родной дом. Ханс Карло обустроил для нее небольшую квартирку на втором этаже. Лайле было двадцать лет, но, хотя Ханс Карло в последующее время и делал все, что мог, чтобы преподать дочери основы ремесла, ему вскоре стало ясно, что особых столярных способностей у нее не было. «Я что-то тут не понимаю», — жаловалась Лайла частенько, не догадываясь, что отсутствие способностей на самом деле объясняется бессвязными объяснениями учителя, потому что Ханс Карло все чаще и чаще заговаривался. Случалось, он с трудом подыскивал слова, а бывало, и путал их, например, говорил «древесный клей» вместо «клееная древесина». К счастью, много лет назад Ханс Карло взял на работу столяра по имени Иб, и тот уже прекрасно разбирался во всех тонкостях багетного производства.

— Иб займется практическими вопросами, — говорил Ханс Карло ободряюще. — Давай забудем все о профессиональной стороне дела и займемся счетами и бухгалтерскими книгами.

Теперь он начал обучать дочь искусству ведения бухгалтерских книг, но вскоре обнаружил, что особых бухгалтерских талантов у нее тоже нет.

— Я все равно ничего не понимаю, — ныла Лайла, а Ханс Карло путал кредит и дебет, да и вообще — нес такой вздор, что хоть плачь.

— Когда я умру, — сказал он однажды, демонстрируя внезапную проницательность, — ты найдешь кого-нибудь, кто будет заниматься твоей бухгалтерией. А ты просто будешь начальником и будешь следить за тем, чтобы все шло как надо. Забудь про эту дурацкую бухгалтерию!

И Лайла начала учиться быть начальником. Это было нетрудно, потому что ей ничего не нужно было делать, — а если ей нужна была какая-то помощь, она просто могла спросить Иба. Столяр Иб был удивительно любезен, потому что, если Лайла всякий раз, когда смотрела в зеркало, видела там жирную свинью, Иб видел в дочери начальника нечто другое. Прошло немного времени, и они впервые занялись любовью — на верстаке в заднем помещении, среди опилок, и Лайла, которая неоднократно задумывалась о том, как это бывает в первый раз, потом не могла понять, как все легко получилось. Она шла, насвистывая, по улицам, а проснувшись на следующее утро, бросила осторожный взгляд в зеркало и, к своему великому удивлению, увидела настоящую женщину. Проклятие было снято. Злая мачеха, некогда превратившая дочь Ханса Карло в жирную свинью, утратила свою колдовскую силу, и в дальнейшем, когда Ханс Карло из-за постоянно усиливающейся головной боли вынужден был раньше уходить домой, Лайла в мастерской регулярно занималась любовью с Ибом.

Впервые Лайла осознала, что с ее отцом что-то не так, однажды утром, когда он пришел в мастерскую и сказал: