Читаем без скачивания Слово о полку Игореве - Александр Зимин

В. П. Адрианова-Перетц видит вторичность рассказа Задонщины в том, «что „поломяные вести“ не могли еще прийти в столицу, так как… плач приурочен не к исходу битвы, а лишь к одному ее моменту, когда казалось, что победа клонится на сторону Мамая».[Адрианова-Перетц. «Слово» и «Задонщина». С. 158.] Но рассказ Задонщины рисует финал битвы (воеводы уже погибли, по ним плачут вдовы). Другое дело, что вторая половина памятника снова возвращается к решающей битве. Но эта несогласованность текста Задонщины объясняется вторичным происхождением Пространной редакции по сравнению с Краткой.[Возражает В. П. Адриановой-Перетц и О. В. Творогов, считающий вполне допустимой условность изображения в Задонщине. К тому же «Святослав видит вещий сон, вероятно, также в момент битвы» (Творогов. «Слово» и «Задонщина». С. 332).]

Слова «и въ морѣ погрузиста и великое буйство подасть хинове» логически очень слабо связаны с текстом Игоревой песни. Неясно уже, что и как половцы «погрузили» в море. Поэтому многие исследователи помещают эти слова после глагола «поволокоста», меняя «подасть» на «подаста».[Потебня. Слово. С. 93–94.] Р. О. Якобсон и О. В. Творогов переносят только слова «и въ морѣ погрузиста».[La Geste. P. 154–155. {Слово-1967. C. 501.}] По О. В. Творогову, в пользу этой перестановки свидетельствует Задонщина. Текст Слова действительно противоречив. В Задонщине он целостен: распространилось веселье и буйство русских. В Слове же эта картина изменена за счет мотива о море, который совпадает с рассказом Ипатьевской летописи («в морѣ истопоша»). Считая Задонщину вторичным памятником, придется допустить у ее автора «сверхинтуицию»: он нашел в Слове мотив Ипатьевской летописи и изъял его из произведения. Гораздо проще считать, что автор Игоревой песни нарушил гармонию произведения, внеся в текст, навеянный Задонщиной, летописный мотив, т. е. так же, как он поступил и несколькими строчками выше.[ «Море» в Слове отнюдь не «символический образ», как думает О. В. Творогов, а реальное озеро, в котором погибали русские воины согласно Ипатьевской летописи.]

Рассматривая термин «хинове», Т. Чижевская считает, что этот архаизм («гунны») естествен для Слова о полку Игореве и вторичен для Задонщины.[Cizevska Т. A comparative Lexicon. P. 325–327.] Однако «хинове» в Слове упоминаются в очень неясном значении. В одном месте они сопоставляются с половцами («прострошася половци… великое буйство подасть хинови»), но в другом совершенно определенно различаются («многи страны— хинова, литва… и половци»). Совершенно неожиданно «хинова» помещена рядом с «литвою» и «ятвягами», не говоря уже о том, что гуннов в XII в. давно уже не существовало. Это несоответствие даже дало В. Миллеру видимое основание отождествить «хинову» Слова с финнами. Зато контекст Задонщины предельно ясен: «хинела» К-Б и «хинове» И1 и сходных отождествляются с татаро-монголами. Если «хинове» — татары, то, возможно, реплика о половцах, которые как бы подают пример «хиновам», имеет в виду татар (ср. «пророчество о татарах»).

Л. Мюллер считает, что первоначально слова «а любо испити шоломом Дону» отсутствовали в Игоревой песни и были включены в нее под влиянием более раннего текста (см. фрагмент № 4): «испить» Дон не является альтернативой «поискам» Тьмутаракани, ибо последние не могли быть без первого.[Müller L. Einige Bemerkungen… S. 256–257.] Соображения Л. Мюллера недостаточны для признания фразы о Доне вставкой. Шероховатости стиля могли быть присущи архетипу Песни.

Фрагмент № 19. Обращение к Ярославу Черниговскому.

Слово:

А уже не вижду власти сильнаго, и богатаго, и многовоя («в изд.:многовои) брата моего Ярослава съ черниговьскими былями… Тии бо бес щитовь съ заса- пожникы кликомь плъкы побѣждаютъ, звонячи въ прадѣднюю славу. Нъ рекосте: «Мужаимыся (в изд.: Мужаимѣся) сами преднюю славу сами похитимъ, а заднюю ся сами подѣлимъ!». А чи диво ся, братие, стару помолодити? Коли соколъ въ мытехъ бываетъ, высоко птицъ възбиваетъ, — не дасть гнѣзда своего въ обиду. Нъ се зло — княже ми непособие: наниче ся годины обратиша.

Се у Римѣ (в изд.:Уримъ) кричать подъ саблями половецкыми, а Володимиръ подъ ранами.

Задонщина:

…уже не вижу своего государя Тимофея Волуевичя в животе…

Добро бы, брате, в то время стару помолодится, а молодому чести добыти (Так С. И1, У а молодому чести добыти нет)…

…учинить имам диво(Так С. И1, У трех слов нет), старым повесть, а молодым память…

А уже диво кличет под саблями татарскыми, а тем рускым богатырем под ранами (Так И2. И1 шести слов нет)…

«Золотое слово» Святослава, как и его сон, также принадлежит к запоминающимся страницам произведения. И здесь его летописные мотивы и реминисценции из Задонщины тонут в образах, навеянных народным творчеством. В данном случае вместо «диво кличет» получилось «кричать начали у Римѣ» в соответствии с летописным рассказом о городе Римове.

После обращения к Ярославу в Слове помещен ряд сентенций, связь между которыми очень искусственна. Так, перед афоризмом Задонщины о том, что «чи диво ся, братие, стару помолодити», помещен призыв «преднюю славу сами похитим», а после — сентенция о соколе «въ мытехъ», взятая из Повести об Акире Премудром. Логическая связь между этими кусками текста очень слабая. В самом деле, автор спрашивает: не лучше ли старому помолодеть? И отвечает: когда сокол линяет, то высоко птиц взбивает, не даст своего гнезда в обиду. Ответ не вытекает непосредственно из вопроса. После этого не менее неожиданен вывод из рассуждения о соколе: «Нъ се зло княже ми непособие: наниче ся годины обратиша».

И еще один момент, на который наше внимание обратил С. Н. Азбелев. Фраза «стару помолодитися» естественна в Задонщине, где она связана непосредственно со старцем Пересветом (в Пространной редакции именно он произносит ее), и лишена этой конкретности в Слове (если не относить ее непосредственно к самому Святославу).[Ведь стариков среди князей — участников похода Игоря не было вовсе. Кому же из них предлагал автор Слова «помолодитися»? Перед нами не вполне удачное подражание Задонщине.]

Фрагмент № 20. Обращение к князьям.

Слово:

Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Донь шеломы выльяти…

…не ваю ли злачеными шеломы по крови плаваша? Не ваю ли храбрая дружина рыкають, акы тури, ранены саблями калеными на полѣ незнаемѣ? Вступита, господина, въ злата стремень за обиду сего времени, за землю Русскую, за раны Игоревы…

…затворивъ Дунаю ворота, меча времены чрезъ облаки, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землямъ текуть, отворяеши (в изд.:оттворяеши) Киеву врата, стрелявши съ отня злата стола салтаня (в изд.: салтани) за землями. Стреляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы…

Половци сулици своя повръгоша, а главы своя подклониша (в изд.:поклониша) подъ тыи мечи харалужныи…

Задонщина:

Можеши ли, господине князь великый, веслы Непра запрудити (С зоградити), а Дон шеломы (Так С. И1 шлемом. И2 шоломы) вычерпати, а Мечю трупы татарскыми запрудити (С зоградити). Замъкни, государь, князь великый, Оке реке (Так У. И1 от сих) ворота…

То ти съступалися рускии сынове с погаными татары за свою обиду, а в них сияють доспехы золочеными…

Не турове возрыкають (Испр. И1 возгремели. С возрули) на поле Куликове, побежени у Дону великого, взопиша (Испр. И1 то ти не туры) посечены князи рускыя…

Уже грозы великого князя по всей земли текуть. Стреляй, князь великий, по всем землям. Стреляй, князь великый, с своею храброю дружиною поганого Мамая хиновина за землю Рускую, за веру христьяньскую. Уже поганые (Так У. И1 поганых) оружие свое поверъгоша, а (Так У. И1 нет) главы своя (Так У. И1 своя и) подклониша под мечи руския.

Первый и четвертый отрывки Пространной Задонщины принадлежат составителю этой редакции и отсутствуют в Краткой (см. Задонщина, фрагменты № 21, 26).

Обращение к князьям написано так же, как сон и «Золотое слово» Святослава, широкой поэтической кистью, причем текст Задонщины больше связывал автора, чем помогал ему. И тем не менее автор стремился свободно использовать устно-поэтические образы и словарный материал Задонщины. Так, созвучие названия реки Меча с деепричастием «меча» могло дать ему толчок для образа Осмомысла, правящего, «меча времены чрезъ облаки». Нет нужды говорить, что из деепричастия «меча» вывести Мечу, у которой происходила Куликовская битва, невозможно.[О том, что фрагмент Слова с текстом «меча времены» (некоторые дают конъектуру «бремены») соответствует отрывку Задонщины с рекой Мечей, не является случайным созвучием, свидетельствует сходство всего контекста (ср. «Затворив Дунаю ворота» Слова с «замъкни… Оке реке ворота» Задонщины). Вольное использование автором словесного материала Задонщины нами уже отмечалось (Железные ворота превращены у него в железные полки, Соломон в шеломя, а в одном месте Див в диво и т. п.).] Кроме всего прочего, Меча входит в стройную формулу Задонщины о реках, одна из которых запружена трупами, а другую следует замкнуть. Аналогичную формулу («Непра запрудити», «Дон выльяти») автор Слова дополняет противопоставлением действий князя Всеволода на воде (Волге) — сухопутным подвигам («посуху… стрѣляти»). Отдельные стилистические неудачи (замена ясного «вычерпати» бледным «выльяти»)[Эта формула употреблена в Задонщине и далее: «Мечю… запрудити», «замкни… Оке реке ворота».] не меняют общего впечатления о яркости языка и внутренней творческой силе автора Слова о полку Игореве.