Читаем без скачивания Три желания женщины-мечты - Дарья Донцова

— Кстати, зря ты это сделала, — упрекнула ее мать. — Ноги в масле перепачкала и стебли Ивановой смерти потеряла. Я потом их искать ходила, да не нашла, хорошо, что у нас запас порошка имелся. И ты еще на полу наследила, Виола поскользнулась, дважды упала.

Дочь заявила:

— Так ей и надо!

— И ты вазочку разбила, — не успокаивалась Нина Анатольевна.

— Да черт бы с ней, не велика ценность, — сказала Элла. — Может, я и ступила, когда к окну бросилась, но в тот момент я испугалась, вдруг детективщица задумается: что невестка в комнате свекрови за полночь делает? Да еще у меня в кармане несколько созревших стебельков лежало. Я их как раз обрезала, чтобы высушить, решила: запас Ивановой смерти есть, но пусть еще будет.

— Солнышко, у страха глаза велики, — заметила мать. — Твоему присутствию масса объяснений бы нашлась. Ну, допустим, Элла, ты зашла… э… э…

— Что, — засмеялась дочь, — сразу не придумывается?

— Ну… да, — призналась Нина Анатольевна. — Да наверняка бы Виола ничего плохого не подумала. Что тут такого, просто свекровь с невесткой говорят… обсуждают… э… что-то по хозяйству…

— Среди ночи? — засмеялась Элла. — Дня нам не хватило? Нет, мамочка, я, удрав, правильно поступила, эта чертова детективщица слишком хитрая обезьяна.

— Эллочка, нам нельзя более пытаться наказать Елизавету Гавриловну, — тихо, но твердо сказала Николаева.

— Да ты что? Мама, вспомни, что она натворила! — возмутилась дочь. — И до сих пор осталась ненаказанной, живет себе счастливо-богато, а те, кого Лиза Комани к болоту привела, недолго солнышку радовались.

— Нет, на этом все!

— Мамулечка, а как же Геннадий Петрович, Вера Дмитриевна? В конце концов, Татьяна Попова? За их смерть бабка тоже не ответит? — вскипела Элла.

— Нехорошо, наверное, так говорить, но я все же скажу, — заявила Нина Анатольевна. — Когда Елизавета Комани пуштанов на смерть вела, я еще не родилась, не знала никого из сородичей, о них у меня сердце не болит. С Татьяной Поповой не встречалась, с Верой Дмитриевной знакома была поверхностно. Геннадий Петрович… Солнышко, мать ведь приказала мне замуж за него идти. Геннадий был тяжелый человек, ему нужна была домработница и нянька детям, а не супруга. Он меня не любил, не защищал, под дудку тещи плясал. Прости, но я после его смерти о нем не скорбела. Кстати, не пойму, а зачем мама меня в рабыни к Николаеву отдала?

— Господи, какая ты наивная… — удивилась Элла. — Объяснение же на поверхности лежит: бабка хотела из Октябрьска уехать. Почему? Не знаю. Может, из-за того, что Татьяну убила и испугалась, вдруг следствие начнется, ее поймают, вылезет на свет история с моим рождением, а еще, не дай бог, и про пуштанов все выяснится. Это же было давно, тогда Елизавета побаивалась, как бы о ее предательстве не узнали. У страха глаза велики, вот и решила она сбежать туда, где никто о ней ничего не слышал. Старуха, конечно, гадина, но умная, сообразила, что Геннадий Петрович научную карьеру сделает, вот и решила его в зятья взять. Подумай, могла ли Елизавета сама роскошный дом построить, жить на широкую ногу? Естественно, нет. Иначе мигом сплетни поползли бы, где это пенсионерка столько денег взяла, что и на особняк хватило, и на шубы для себя вкупе с нигде не работающей доченькой? А вот если у нее зять доктор наук, профессор, тут вопросов точно не возникнет, люди же считают, что человек с такими регалиями деньги в семью на «КамАЗах» возит. На самом деле бабка продавала драгоценности, вот откуда благосостояние Николаевых, а зять лишь щеки раздувал. Вспомни, как он на нас орал. Чуть ли не каждый день вопил: «Извольте уважать того, кто вас кормит-поит!» Но стоило теще на него глянуть, как он сразу затыкался. Мама, Елизавета редкая дрянь!

— Понимаю, но все, хватит, — вновь произнесла Нина Анатольевна. — Олег едва не погиб.

— Это идиотская случайность, — сказала Элла. — Я Иванову смерть в паштет подмешала, сэндвичи в фольгу упаковала, убрала, чтобы кто-нибудь не схватил. Олег никогда еды с собой не брал! И с чего вдруг сверток сцапал? Я перепугалась, сразу ему звонить начала, но он не отвечал. Кинулась тогда на «Кинофабрику»…

Глава 37

Элла говорила и говорила. Я прекрасно слышала ее и параллельно думала о своем. Только сейчас мелкие, вроде бы незначительные детали складывались в цельную картину.

Вот я возвращаюсь после ужина в столовую, вижу, что Элла выкладывает на блюдо коврижку, и, чтобы получить кусочек, начинаю нахваливать «черносливку», спрашиваю у хозяйки:

— Чай пить собираетесь?

— Нет, — почему-то испуганно отвечает Нина Анатольевна, — это бабушке.

Обычно хлебосольная и радушная Николаева не предложила мне угоститься. А чуть позже не разрешила пришедшей Кате попробовать коврижку. Меня это немного удивило, но Нина пояснила, что ее мать впадает в гнев, увидев, что ей притащили начатый десерт. Я и подумать не могла, что кекс отравлен. На следующее утро, когда старуха спустилась к завтраку, Элла чуть не уронила чайник и выпалила:

— Елизавета Гавриловна? Это вы?

Бабка ехидно осведомилась:

— А кого ты ожидала увидеть? Почему так удивлена?

Да, невестка была изумлена. И теперь мне ясно, почему — жена Олега не ожидала увидеть Елизавету, полагала, что та мертва.

Причем я абсолютно уверена, что вскрытие тела старухи и не подумали бы делать. Зачем? Если умер человек, справивший девяностолетие, диагноз понятен: он скончался от старости.

Элла от неожиданности выпалила неуместный вопрос, поняла, что почти выдала себя, растерялась, и тут ее выручила Алла:

— Бабуля, у тебя кофта задом наперед надета, карманы на спине.

И это была правда. Эллочке повезло, все подумали, что она удивилась, увидев оплошность старухи.

Элла не скрывает свою страсть к разведению цветов, по всему дому расставлены горшки с растениями, а во дворе расположена оранжерея. Меня посетить ее не приглашали. Елизавета Гавриловна сказала, что удивляется, как Элла может проводить в стеклянном павильоне часы, там ведь невероятно душно и пахнет мерзко. Бабушка заметила, что один раз заглянула туда, сделала вдох и тут же закашлялась, а потому немедленно ушла и более не посещала «цветочный рай». Старуха понятия не имела, что услужливая невестка выращивает Иванову смерть. Да и мне в голову ничего дурного не взбрело, многие женщины страстные цветоводы.

А теперь вспомним происшествие с бутербродами. Элла занервничала из-за их пропажи. И опять я не удивилась, хотя, согласитесь, довольно странно, что человек столь сильно переживает из-за пары кусков хлеба, пусть даже намазанных дорогим деликатесом.

Когда Элла вернулась с «Кинофабрики» домой, она сказала:

— У Олега украли сэндвичи.

И как отреагировала на ее слова Нина Анатольевна? «Фу… Вот и славно!»

Услышав эту фразу, я наконец-то удивилась. Почему хозяйка вздохнула с облегчением? Что ее обрадовало? Очень странно, когда мать говорит такое, узнав, что сын лишился перекуса. Но я быстро нашла объяснение поведению Николаевой — решила, что она находится в сильном стрессе, вот и ведет себя неадекватно. А еще я не обратила внимания на маленькую нестыковку.

Жена Олега несколько раз подчеркнула: ринулась на «Кинофабрику», чтобы привезти мужу забытую им дома розовую папку в зеленую клеточку. И только сейчас я вспомнила рассказ Алексея, младшего сына Ларисы. Он, рассказывая о том, как разбойничал с приятелем в кабинете режиссера, пояснил: «Ничего там хорошего не было, на столе лежали сверток фольговый и дурацкая розовая папка в зеленую клетку». А мальчишки обшаривали помещение до визита Эллы к мужу. Вопрос: откуда же тогда там взялась папка с рабочими документами? Ответ: Элла нагло соврала. Олег папку не забыл, просто она, не дозвонившись ему, кинулась забирать бутерброды. О чем сейчас и рассказывает Нине Анатольевне.

— Это просто глупая случайность. И, слава богу, Олег жив, — договорила Элла. — Мы должны довести дело до конца.

— Нет, дорогая, — отрезала Нина Анатольевна, — более не пытаемся наказать Елизавету Гавриловну. Нас Господь останавливает.

— Мама! А как же наши планы?

— Планы остаются в силе, — ответила та. — Но сегодня мы старухе ничего не подсыпаем. Точка!

— Убийца пуштанов останется безнаказанной?

— Да. Пусть живет. Недолго ей осталось, скоро умрет сама.

— Ведь ты же хотела ее наказать!

— Хотела, но не вышло. Элла, у нас в семье умерла Катя, если еще и Елизавета скончается, это внушит подозрения. Васькин вызвал специалиста из Москвы, в доме живет любопытная писательница. Мне следовало запретить тебе делать бутерброды, но я была деморализована кончиной Кати, допустила ошибку, не остановив тебя. Хорошо, что Олег не пострадал. Эллочка, нам с тобой повезло, смерть Кати не насторожила бабку, та не задалась вопросом, почему неожиданно погибла внучка.