Читаем без скачивания Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии - Федор Ошевнев

— Родителей можно понять, — вставил фразу в командирский монолог Торов. — Окажись вы на их месте…

— Не желаю понимать! Не же-ла-ю!!! — заорал Вепреед так, что, наверное, в другом углу казармы, в каптерке, старшина услышал. — И на их месте тоже никогда не буду: у меня две дочки! А и не обделил бы господь сыном — один хрен, к нему в часть никогда бы не поехал, перед командирами унижаться! Вам, похоже, невдомек, что после такого визита моему воображаемому наследнику обязательно поблажки бы пошли, хоть бы я сам и ничего не просил!

Торов, припертый к стенке доводами ротного, с трудом переваривал их.

— Эх, гражданская твоя душа, — сбавил Вепреед тон, опершись ладонями о столешницу, но все равно продолжая возвышаться над подчиненным: — Ты ж не знаешь пока, что иные родители, кто понаглее да попронырливее, и споить норовят, и взятки всякого рода действительно суют… Особенно те, кто из теплых краев… И не только мужики! Одна любящая мама под меня и лечь была готова, — так сказать, совместить приятное с полезным для сына! Другую же настырную семейку насилу из канцелярии, вместе с их корзинами, взашей вытолкал. А они от меня — прямиком к начальнику политотдела. Жаловаться. Опять, значит, я в дураках оказался: «надо уметь сдерживать собственные эмоции», и за «несдержанность» — еще выговорешник…

— Но неужели вам матерей, которые ни с какими взятками, а просто по-человечески поговорить хотят, тоже не жалко? — взывал к струнам души ротного Торов. — И самих солдат — для них ведь приезд родителей всегда праздник…

— Не жалко! — отрезал Вепреед. — Потому что два года Родине отдай, не греши, а уж все остальное — мамкино. Перебьется родная: расклад и так явно в ее пользу. Для того, между прочим, и приказ, чтоб в области-крае, откуда призывался, запретить службу проходить. Иначе замучают бедные мамочки командиров всех степеней! От части отходить не будут! А солдат будет служить хорошо, коль у него в мыслях одна встреча с родными весь день представляться станет? То-то! И плевал я на все эти «приезды-праздники»! Для меня лично родители — любые — только неуставная форма наказания!

Вепреед секунду помолчал, потом добавил:

— Не забывай: мы с тобой сюда поставлены, чтоб из вчерашних школьников сегодняшних бойцов готовить, настоящих мужчин, а любая встреча с папой-мамой — напоминание и даже убеждение в том, что он пока маленький, ребенок. Это — однозначно… Вот так, милый Сереженька. А со своими гостями можешь поступать как знаешь, но мой совет: пусть немедленно уезжают восвояси. Солдата им не видать как своих ушей. Пускай лучше сыну письмо на гауптвахту напишут. Можно — два… Против писем я ничего не имею…

Что ж, родители рядового Котова действительно так и уехали несолоно хлебавши. Даже визит к командиру части не помог. Перед отъездом столичная мама жестоко выругала приютившего ее лейтенанта за то, что он «додумался без разрешения притащить ребенка на вокзал среди ночи и вообще главный виновник того, что мы только зря и крупно потратились на поездку». Папаша же прозябавшего на «губе» рядового втихаря попытался вручить Торову четвертной билет — вроде платы за хлопоты и ночлег. О приглашении в первопрестольную, естественно, и речи больше не шло.

А вот интересно — повторись теперь в жизни офицера ситуация с телеграммой, не пришлось ли бы другим солдатским родителям ночевать на жесткой вокзальной скамье?..

1989

ПОЧЕМУ ПРОЦЕСС НЕ ПОШЕЛ?

В учебный полк, на вакантную должность командира роты, из Дальневосточного военного округа прибыл подполковник Ронькин. До перемещения старший офицер служил заместителем командира ракетной бригады по тылу, но, по слухам, оказался козлом отпущения в расследовании по поводу крупномасштабного присвоения войскового имущества. Впрочем, по неведомым нам причинам, военная прокуратура быстренько квалифицировала должностную халатность фигуранта как дисциплинарный проступок. И с рук на руки сдала штрафника начальству: наказывайте, мол, своей властью. В итоге главного бригадного тыловика с понижением в должности перевели из непрестижного округа… в курортный, южный.

К исполнению новых обязанностей Ронькин приступил рьяно. Утром, представленный комбатом личному составу роты, сразу пообещал в кратчайший срок вывести подразделение из отстающих в передовые. И тут же засел в канцелярии, где к вечеру перелопатил все имеющиеся там бумаги, оставшись крайне недовольным ведением ротной документации. А когда солдаты и сержанты ушли на ужин, принялся один на один беседовать с командирами взводов.

Первым аудиенции удостоился лейтенант Заступин. Задав ему ряд общебиографических вопросов, Ронькин ошарашил подчиненного предложением написать рапорт о переводе в Дальневосточный военный округ.

— А за что? — обидчиво спросил, оттопырив нижнюю губу, лейтенант. — Чем это я вам сразу не угодил?

— Ага-а! — радостно протянул Ронькин, воздев к потолку мясистый указательный палец. — Стало быть, на дурничку надеемся? Всю службу по тылам да по югам отсидеться, балду прогонять?..

— Это я-то балду гоняю? — еще больше возмутился Заступин. — С утра до ночи в казарме, ни выходных, ни «проходных»…

— Молчать! — насупившись, прикрикнул на него ротный и открыл тетрадь энциклопедического формата в красном ледерине и с золотым тиснением по нему: «Приказы».

— Приказ министра обороны номер… от восемьдесят восьмого года. Быстро!

Комвзвода наморщил лоб, но, конечно, ничего не вспомнил: приказ издавался, когда лейтенант еще учился в школе.

— Ага-а! — торжествующе протянул и почти уткнул палец-сардельку в грудь подчиненному Ронькин. — Ни хрена не шаешь? Дармоед! Гнать из армии в три шеи! Вон, б…, из кабинета!

Следующим в канцелярию постучался лейтенант Опенкин — и через пять минут выскочил из нее под аккомпанемент аналогичных «похвал».

К тому времени тертый жизнью капитан Барбачев уже успел выпытать у Заступина детали «задушевного» разговора и в канцелярию вошел готовый к нему.

Капитан спокойно разыграл с Ронькиным все тот же испытанный ротным вариант «индивидуальной беседы», бесстрастно выслушал, что он, взводный со стажем, есть «дурничный балдежник», без которого «армия только облегченно вздохнет», и попросил разрешения задать вопрос.

— Ну… — снизошел до соблаговоления начальник.

— Вот лист бумаги и ручка. Можете по памяти нарисовать схему фильтрации горючего на складе ГСМ авиатехнической части?

— Чего-о? — изумился ротный. — Да на х… она мне нужна? — и пренебрежительно отбросил граненую авторучку, скатившуюся со стола на пол.