Читаем без скачивания Солдат Ордена - Артём Март

разве может подчиняющаяся перечить знатному магу? Растерянная, мать просто уходит в другую комнату, Валя идет следом. – Видишь это? – он протягивает Стасу синюю монетку, – это вапорит. Чистый. Возьми его. Стас берет. С удивлением видит, как по монетке бежит электрический разряд. Василий довольно улыбается. – Хочу тебя обрадовать, Стас. Ты – маг. И мой сын. Новость ошарашивает. Он будет жить по-новому. Иначе. Он воодушевлен. Новый – неизвестный мир открывается перед Стасом. В это сложно поверить. – Тебе придется уйти со мной, – серьезно говорит Василий, – это не обсуждается. Собирай вещи. Немедленно. – А мама? А Валя? – Исключено. Им придется остаться. – Я не пойду! – Пойдешь. Через слезы мать уговаривает его подчиниться. – Мы сможем видеться, – будешь гостить у нас время от времени, – Стас ей не верит, но подчиняется господину из правящих. – Я не хочу, чтобы ты уходил, – плачет Валя.

– Я тоже не хочу, – серьезно говорит Стас, – но я должен. Обещаю, я никогда вас не брошу, ни тебя, ни маму.

***

Я с трудом оторвал ладонь от похолодевшего лица сестры. Встал. Аккуратно уложил ее тело у машины. Ярость. Страшная обида. Злость на тварь, что убила сестру Стаса… Нет. Мою сестру. Жуткая скорбь о том, что я не смог спасти ее. Новое страшное пополнение в копилку моих ошибок. Ноша, из потерянных жизней людей, которых я подвел, снова возросла.

Я решительно направился туда, куда упала одержимая. Ни боли, ни усталости больше не существовало. Только холодная Ярость. Я – ярость.

Она лежала в грязи, под упавшим чтволом дерева.

– Не подходи! – взвизгнула женщина, – ни шагу ближе!

Я не ответил. Просто шел. Сжимал кулаки до боли. Но боли не было. Только ярость.

Я смотрел в лицо одержимой. И видел в глазах страх. При других обстоятельствах это доставило бы мне удовольствие. Сейчас я принял ее страх как должное.

Вспышка! Ствол лопнул в щепки. Ветки разлетелись в разные стороны. Она выбралась.

– Ни шагу! – крикнула.

Я не слушал.

– Прикончу! – она бросилась на меня, помчалась над землей, ее рука вспыхнула огнем.

Под влиянием душевных переживаний уровень одержимого изменился. Огонь “свечи” вспыхнул ярче, магия побежала по окружающим огонь лучам. Зажглись новые умения. Барьер, Ускорение, Молниеносные рефлексы.

Она промазала. Время, будто замедлилось. Сильнее, чем при использовании круга тела. Я увернулся от удара одержимой. Она промчалась мимо, не успела остановиться и впечаталась в кузов несчастной маршрутки. В крыше образовалась дыра.

Я спокойно направился туда. Заглянул. В следующее мгновение она выскочила, попыталась пронзить меня кистью. Я снова увернулся, оказалась сзади. Ударил. Заряженная силой рука пробила спину, разорвала позвоночник надвое. Легкие и сердце смялись в единую массу. Хрустнули, и жутким цветком раскрылись ребра.

Я не видел ее лица. Только странный звук, который она издала. Он напоминал краткий всхлип.

Тело одержимой перестало светиться. Она соскользнула с моей руки, упала на колени. Потом опрокинулась набок и умерла. Я взглянул на руку. Сломанные, искалеченные пальцы. Удар был так силен, что кисть переломало. Я попытался разжать ее. Но не смог. Боли я не чувствовал, и, в общем-то, мне было все равно.

Я упал на колени рядом с трупом. Почувствовал невероятное опустошение внутри. Словно меня выжали, как лимон. Я победил, и ярость ушла. Но все остальное, все эмоция, что я переживал после смерти Вали, остались. Я надеялся, что, после победы, уйдут и они, но знал, что этого не случится.

Мысль о Василии промелькнула в голове. Он же остался в полях! Если погибнет и претор… Сложно было об этом думать сейчас. Я встал, и тут же пошатнулся. Слабость подступила к телу. Я поплелся к машине. Нашел ксифос и сунул в ножны.

Потом побежал. Круг тела мне не понадобился. Ускорение произошло само собой, вот только рана немедленно дала о себе знать. Потому ускорение давалось так сложно, что казалось, тело вот-вот развалится на куски. Сломанная кисть заболела.

Претор лежал там же, где мы его оставили. Но тело Василия, изменило положение. Он подлез к своей руке, придвинул конечность к себе. Свернулся в позу эмбриона.

Я подошел к нему. Упал на колени. Тронул за плечо.

Кожа претора побледнела. Внешне нельзя было понять, жив он или нет. Я взглянул на его рану. Культя ужасно обгорела. Кусок сожженной до углей кости торчал наружу.

– Василий, – позвал я, – Василий, очнись…

Он не ответил.

Глава 20. Под дождем

Я аккуратно перевернул его на спину. Тронул шею. Сердце билось. Но расслабляться было рано. Неизвестно, насколько изранено тело претора. Он искалечен и может умереть от шока. Выход был один – как можно быстрее выбраться отсюда.

Я стал судорожно соображать. Транспорта не было. Машина Василия осталась далеко позади, и, скорее всего, была не на ходу.

Оставалось только позвать на помощь. Но кого? На уме только Света. Я нервно похлопал себя по карманам, ища смарт. Его не было.

Я вспомнил, что телефон остался в шинели. Бросил взгляд назад, туда, где, на дороге образовалась воронка от моего падения. Сука! Он может умереть в любую минуту. Я суетливо стал проверять карманы Василия. Удача! Вытащил из внутреннего кармана окровавленной шинели телефон.

Пришлось потрудиться, чтобы найти контакт Светы. Звонить кому-то еще было опасно. То, что произошло здесь, сразу вызовет серьезные подозрения. Отбрехаться будет сложно. Сложнее, чем когда все это кончится.

Я взглянул на претора. В бессознательном состоянии он сжал губы, на миг свел брови. Ясно, что он страдает.

Я нажал вызов. Услышал гудки. Второй, третий, пятый. Никто не брал трубку. Ну же Света! Он же сейчас умрет!

Я снова взглянул на Василия. Его губы забила мелкая дрожь. Трубку не взяли. Я набрал снова гудки… Не отрывал взгляда от претора. Дрожь перекинулась на все его тело. Я тронул его лоб – горячий. Блядь! Положение ухудшалось. Если Света возьмет трубку, не факт, что просто успеет добраться к нам. Но пока есть хоть один шанс спасти отца, я буду хвататься за него.

– Алло? Здравствуйте, Василий Игоревич, что вы так по…

– Света! – перебил я ее, – нужна помощь. Мы в нижнем городе, в полях.

– Кто? Кто это? Стас? Ты? Что случилось?

– Я с отцом в нижнем городе. В полях, – повторил я, – на