Читаем без скачивания Юг в огне - Дмитрий Петров

Часов в десять утра конники привели к Прохору белого казака-парламентера. Белогвардеец был небольшого роста, коренастый, смуглолицый, с тонкими закрученными усиками, ловкий и щеголеватый. На плечах новенькой гимнастерки синели погоны с серебряными нашивками приказного. Все на нем было пригнано, добротно.

Войдя в учительскую, он насмешливо оглянул комнату серыми нагловатыми глазами.

Прохор сразу же узнал его.

— Котов? — спросил он.

— Так точно, Прохор Васильевич, — блеснув ровными крупными зубами, весело осклабился казак, — он самый и есть, Котов Михаил…

— Брат Фома у тебя есть?

— Ну а как же? — ухмыльнулся Котов. — Старший брат. Где-то бандюгой заделался.

— Не бреши! — сурово прикрикнул Прохор. — Это ты бандюгой стал, а брат твой служит честью и правдой народу. Ты знаешь, где твой брат?

— А черти его знают, — пожал плечами Котов. — Будто в Петрограде был…

— Он служит у самого товарища Ленина! — торжественно проговорил Прохор. — Каждый день его видит. Ты б гордиться должен таким братом. Я в январе нынешнего года был в Петрограде и видел Фому. Молодец он!

Насмешливое выражение сбежало с лица Котова. Он с вниманием выслушал Прохора и вздохнул.

— Все может быть. Помешались мы все…

— Ну, а ты с чем ко мне пришел, Котов? — спросил Прохор.

— Один на один надо говорить, — покосился глазами Котов на казаков, приведших его.

— У меня ни от кого секретов нет! — вспылил Прохор. — Говори при них.

— У тебя нет, зато у меня есть, — невозмутимо промолвил Котов. Приказано с тобой один на один поговорить.

— Кем приказано?

— Начальством.

— Говори, ч-черт!.. Плохо тебе будет…

— Дело твое, — спокойно пожал плечами Котов. — Ты можешь со мною что угодно делать… Но только надо знать, что парламентеров не в обычае обижать. Так что, Прохор Васильевич, не будем об этом говорить…

— Не скажешь, гад? — сорвалось у Прохора.

— Только с тобой наедине скажу.

Прохор видел, что ему не сломить упрямство Котова.

— Ну, черт с тобой! Ладно. Выйдите, товарищи, на минуту, — сказал он казакам.

Все вышли.

Котов, оглянувшись на дверь и убедившись в том, что она плотно прикрыта, прошептал:

— Меня к тебе прислал брат твой Константин Васильевич.

— Чего ему от меня надо?

— Велел тебе передать, что, пока не поздно, надо тебе сдаться.

— Ах, сволочи! — выругался Прохор.

— Подожди, подожди, — поднял руку Котов. — Ругаться ты еще успеешь, допрежде выслушай меня… Константин Васильевич велел сказать тебе, что если ты сдашься со своим отрядом, то ничего ни тебе, ни твоим красногвардейцам не будет… Господин полковник под свою ответственность зачислит всех вас в свой полк… А тебя, односум, обещал назначить командиром сотни…

— Замолчи, паскуда! — привскочил Прохор. — Ежели еще хоть слово скажешь, пристрелю проклятого, не посмотрю, что ты парламентер. Ей-богу, пристрелю!..

— Зря ругаешься, односум, — примирительно проговорил Котов. — Ты так это подумай хорошенько да взвесь, что тебе хорохориться-то?.. Ведь два полка тебя окружили, — приврал он. — Ну, что ты со своими двумя сотнями бойцов будешь делать супротив нас?.. Чем будете обороняться?.. Ни оружия у вас, ни патронов нет…

— На вас, собак, хватит.

— Не хвались, — ухмыльнулся Котов. — Все ведь нам доподлинно известно. Свиридов с Адучиновым все нам пересказали.

— Попадется мне эта стерва, Свиридов…

— Брось, односум, — махнул рукой Котов. — Он к тебе попадется али нет, а ты уже попался к нему.

— Ну, это еще посмотрим, — сказал Прохор. — Попробуйте взять нас. Вот что, Котов, скажи моим именем братцу Константину, этому гаду белопогонному, что взять нас будет нелегко. Все мы сложим свои головы, но не сдадимся… Скажи, Котов, брат мой ранен?

— А ты откуда знаешь? — изумился Котов.

— Сорока на хвосте эту весть принесла, — хмуро усмехнулся Прохор. Сильно он ранен?

— Ранен-то он хоть и не тяжело, — не переставая удивляться, произнес Котов, — ну а все же, откуда ты знаешь?.. В руку он ранен. Из ваших кто-то вчера ранил, когда полковник на кургане стоял…

— Скажи, что это я его ранил. Жалеет, мол, Прохор, что совсем не убил.

— Стало быть, это ты его? — мрачнея, спросил Котов. — Только зря этим бахвалишься. Себе же хуже делаешь… Обозлится человек… Слышишь, Ермаков, ежели хочешь, то навроде я ничего не слыхал, не скажу об этом… А то ж наговоришь себе на погибель.

— Скажи ему все то, что я тебе говорил, — резко сказал Прохор. — Я его не боюсь. Так и скажи, что жалеет, мол, Прохор, что тебя, собаку, не пристрелил насмерть.

— Ну, гляди, Ермаков, — пожал плечами Котов. — Тебе виднее, могу все передать полковнику так, как ты мне говорил… Потом не обижайся. Прощевай!..

Прохор позвал казаков.

— Товарищи, проводите его, — кивнул он на Котова. — Да не троньте.

XVI

Михаил Котов, благополучно вернувшись к Константину, подробно рассказал ему о своей беседе с Прохором. Константин рассвирепел:

— Молокосос!.. Я его хотел по-братски пожалеть и спасти, а он еще нос воротит. Гм… ладно! Первым я его на виселицу вздерну. Не пощажу дрянь…

Константин сидел на сене в тени скирды, прислонясь к ней спиной. Забинтованная левая рука его покоилась на перевязи, переброшенной через голову. Перед ним на разостланной газете лежали нарезанные куски сала, хлеб. Константин неловко, одной рукой, налил в кружку спирту из баклаги, выпил, потом налил еще и подал Котову.

— Выпей!

— Благодарю покорно, — с готовностью взял кружку Котов.

— Закуси вот сальцем.

Котов выпил, крякнул и, взяв кусок сала, стал жевать.

— Значит, не хочет Прохор сдаваться? — спросил Константин.

— Где там, господин полковник, — жуя сало, сказал Котов. — И слушать не хочет.

— Ну и черт с ним!.. Пусть, собака, погибает… Была б оказана честь…

Константин повернулся и, толкнув руку, простонал:

— У-у, черт!

— Как ваша рука, господин полковник? — почтительно осведомился Котов.

— Побаливает, — поморщился Константин. — Рана сама по себе пустяковая, но а все же приходится с ней нянчиться, как с куклой.

— А знаете, кто вас ранил? — ухмыльнулся Котов.

— Н-нет… А кто?..

— Ваш братец Прохор.

— Прохор? — даже приподнялся от изумления Константин. — Да брось глупости говорить… Как это можно на таком расстоянии. Просто случайная пуля…

— Не знаю, господин полковник, — пожал плечами Котов. — Сам Прохор мне о том говорил…

— Что же он тебе говорил?.. Каким образом он мог меня ранить?.. Глупости.

Котов сообщил все, что ему говорил Прохор. Константин в ярости вскочил на ноги и забегал вокруг скирды.

— Что ж, вполне возможно, — забормотал он. — Прохор еще хвалился, что на фронте считался снайпером… Ах ты, дрянь такая!.. Братоубийца!.. Ладно, дорогой! Ты мне за это расплатишься.

Константин остановился.

— Сотник! — крикнул он своему адъютанту, сидевшему поодаль с ординарцами. — Иди-ка сюда!..

Звеня шпорами, к Константину подбежал молоденький офицер, его адъютант Воробьев.

— Чего изволите, господин полковник? — приложив руку к козырьку, вытянулся он.

— Передай, Воробьев, приказ командирам сотен, — чеканя слова, строго говорил Константин, — чтобы сейчас же, сию минуту, не считаясь ни с чем, начать наступление на станицу. К четырнадцати часам, — взглянув на свои ручные часы, сказал он, — чтобы мне было доложено о взятии станицы… Понятно?

— Слушаюсь, господин полковник, — снова козырнул адъютант и побежал выполнять приказ командира полка.

Константин глотнул из баклаги и хмуро, но спокойно сказал:

— Ну что ж, Котов, спасибо за службу. Поручение мое ты выполнил хорошо. Этого я не забуду. При случае буду иметь в виду, в продвижении по службе не забуду…

— Благодарю покорно, господин полковник, — козырнул Котов. — Рад стараться.

— Пойдешь к себе, в сотню — позови Свиридова. Он, кажется, в вашей сотне сейчас… А может, в обозе.

— Разыщу, господин полковник. Можно идти?

— Иди!

Котов направился к оврагу, в котором расположился полковой обоз. Там он надеялся разыскать Свиридова.

Константин молча зашагал вокруг телеги, стоявшей около скирды, нервно кусая нижнюю губу. К нему озабоченно подошел начальник штаба полка войсковой старшина Чернышев.

— Константин Васильевич, — протирая пенсне платком, сказал он, — вы, кажется, отдали распоряжение командирам сотен начать наступление на станицу?

— Да, — не переставая ходить, нехотя ответил Константин. — А что?

— Мне думается, что вы поторопились. Во избежание напрасных жертв надо бы переждать денек-другой. Они от нас и так не уйдут. У красных нет патронов… За день-два они перестреляют последние, а потом бери их хоть голыми руками…