Читаем без скачивания Юг в огне - Дмитрий Петров

Вера сразу же отметила, что блестящая форма этого офицера никак не гармонирует с его уродливым, рябым лицом и грубыми манерами.

— Хотите, так сказать, вина, ротмистр? — предложил Розалион-Сашальский.

— А разве можно когда-нибудь его не хотеть? — сострил Яковлев и, подсаживаясь к столику, хрипло рассмеялся. — Налейте, капитан.

Отхлебывая из бокала вино, ротмистр вдруг судорожно зевнул.

— О, да и спать же хочется, — признался он.

— Опять ночь играли? — спросил поляк.

— Как звери… Всю ночь напролет и день. Сейчас только кончили… Я бежал закусить сюда немного…

— Проиграли?

— Да вы что?! — с удивлением взглянул на поляка ротмистр. — Я никогда не проигрываю. Наоборот, выиграл кучу денег. Весь ими набит, — хвастливо похлопал он себя по карманам. — Двух помещиков обыграл, — усмехнулся ротмистр, показывая желтые гниющие зубы. — Одному даже тошно стало, отпаивали его… Стреляться хочет. Да а мне-то что? Пусть стре-е-ляется… Не садился б играть…

— Везет вам, ротмистр, — с завистью сказал Розалион-Сашальский. — А я вот сколько ни сажусь за карты, а никогда, так сказать, не выигрываю…

— Надо уметь играть, капитан, — назидательно проговорил ротмистр. — С выигрыша, господа, я вас, пожалуй, угощу замечательным ужином. Эй, человек!.. Шестерка! — позвал он официанта. — Полдюжины шампанского, три шашлыка кавказских, ну… там еще, понимаешь, сам сообрази насчет деликатесов разных… Понимаешь, для дамы…

Официант почтительно наклонил плешивую голову.

— Понимаем, ваше высокоблагородие… Это мы живо сообразим.

— Фьють! — от удовольствия свистнул Розалион-Сашальский, и у него даже глаза восторженно заискрились. Он с гордостью взглянул на Веру, как бы говоря: «Вот я с кем вас знакомлю, а вы это не цените». Замурлыкав, как кот, он облизнул губы.

— Сережа! — обрадованно взревел ротмистр Яковлев. Он вскочил и с распростертыми руками пошел навстречу маленькому хрупкому офицерику, одетому в форму улана. — Друг мой! — облобызал ротмистр маленького улана. — Садись с нами! Познакомьтесь, господа!

— Граф Сфорца ди Колонна князь Понятовский, — подойдя к молодой женщине, жеманно наклонился офицерик, позванивая маленькими шпорами.

…Пили до полуночи. Шумно играла музыка. Вера кружилась и порхала в вальсе то с одним, то с другим кавалером. Словно во сне ей вспоминается, как к их столику то подсаживались, то снова уходили какие-то офицеры, дамы… Смутно она помнит, как этот маленький офицерик Сфорца, взобравшись к ней на колени, с упоением целовал ее в глаза, и все аплодировали и смеялись… А потом длинный ротмистр с кем-то подрался…

Везя ее домой на извозчике, он сквернословил и допытывался у Веры:

— Госпожа, вы не графиня?.. У меня столько денег, что куры не клюют. Хочу жениться на графине или княгине…

XIX

По приказу войскового атамана на Дону создавались Саратовская, Астраханская и Воронежская армии. Атаман думал, что крестьяне, живущие в одноименных губерниях, которые займут казаки, будут охотно вступать в эти армии, считая их своими.

Формированием Саратовской армии руководил полковник Манкин. Его ближайшим помощником был есаул Греков, прозванный Белым дьяволом за свою жестокость в обращении с пленными и подозреваемыми в большевизме. Грекову было только всего двадцать три года, но болезненный, дегенеративный, седой, как лунь, он походил на семидесятилетнего старика.

К этому Белому дьяволу и попал Виктор. Когда он в форме армейского прапорщика явился к Грекову и заявил о своем желании служить в Саратовской армии, тот впился в него, как угольки, черными пронзающими глазами.

Виктор спокойно выдержал его взгляд.

— Документы! — отрывисто прохрипел Греков.

Юноша достал из кармана документ на имя прапорщика Викентьева Виктора Георгиевича и положил на стол. Есаул долго изучающе просматривал его.

— Викентьев?

— Так точно, господин есаул.

— На каком фронте были?

Виктор ответил.

— В какой части?.. За что награждены крестами?..

Виктор обстоятельно отвечал на все вопросы.

— Хорошо, — зловеще усмехнулся есаул. — А как же это так могло получиться, что вы, офицер, награждены солдатскими крестами?

Виктор был подготовлен к ответу.

— Когда я был представлен к награждению георгиевскими крестами, я тогда был еще солдат, вольноопределяющийся…

— Гм… Значит, чин прапорщика вы получили на фронте, не проходя юнкерского училища?

— Точно так, господин есаул. За подвиг я был представлен к офицерскому чину.

— Повезло вам, — снова угрюмо усмехнулся Греков. Задав еще несколько вопросов, он вернул Виктору документ.

— Хорошо, — сказал он, что-то записывая… — Я прикажу написать приказ о вашем зачислении… Как будто у вас все в порядке, а там черт его знает… Сейчас всякая сволочь примазывается к офицерскому сословию. Какая-нибудь шантрапа нацепит на плечи офицерские погоны и ходит, нос задравши. В душу ведь каждого не влезешь… Смотрите у меня, Викентьев, ледяным взглядом посмотрел Греков на Виктора так, что у того мурашки пробежали по спине, — если вы тоже мне голову морочите, то с живого кожу сдеру… Меня ведь не проведешь. Я каждого, чем он дышит, вижу.

— Что вы, господин есаул, — с деланным возмущением воскликнул Виктор. — Неужели я у вас сомнение вызываю?

— Всякое бывает, — уклончиво буркнул Греков. — Трубачев! — гаркнул он в дверь.

Дверь мгновенно распахнулась, и в ней, выпятив грудь, руки по швам, вытянулся черноусый, франтоватый, красивый унтер-офицер.

— Чего изволите, ваше благородие?

— Отведи вот господина прапорщика в батальон капитана Розалион-Сашальского, скажи ему, что приказ сегодня будет… Он просил у меня адъютанта, так вот пусть прапорщика и зачисляет адъютантом своим.

— Слушаюсь, ваше благородие! — козырнул унтер-офицер и дружелюбно глянул на Виктора. — Пойдемте, господин прапорщик.

Идя с унтер-офицером, Виктор искоса поглядывал на его умное, симпатичное лицо. Потом он спросил:

— Как вы попали сюда?

— Длинная история, господин прапорщик, — грустно улыбнувшись, сказал унтер-офицер. — Долго рассказывать… — Он внимательно посмотрел на Виктора. — А что это вас так заинтересовало?

— Да так, просто спросил.

— Нет, господин прапорщик, — усмехнулся унтер-офицер. — Об этом не спрашивают, когда знают определенно, что в нашу армию пока что только добровольцы вступают… Если уж на то пошло, — улыбнулся унтер-офицер, то я вам прямо скажу, что вы тоже не с особенной-то охотой вступаете в нашу армию…

Виктор растерялся и покраснел.

— Ну, что вы! — бурно запротестовал он. — Я добровольно.

Унтер-офицер засмеялся:

— Ну пусть будет добровольно. Мне-то ведь все равно. Только вы напрасно меня боитесь… Я вам зла не сделаю… Но вот мы и пришли, сказал унтер-офицер, когда они подошли к казарме. Он остановился и нерешительно произнес: — Господин прапорщик, вы меня извините, что я вмешиваюсь в ваши дела… Но скажу прямо: вы такой молоденький, еще не опытный, хочется вам доброе сделать, если, конечно, не отвергнете моего совета.

— Да нет, что вы! — воскликнул Виктор. — Я вам буду только благодарен.

— Я хотел сказать вам, что вы вот идете служить адъютантом к этому поляку, так вы не особенно поддавайтесь его влиянию… Алкоголик!.. Он любит пить и спаивать своих подчиненных… Так он и вас может в это втянуть… Ни за грош можете пропасть…

— Ну уж нет! — воскликнул Виктор. — Этого ему со мной не удастся сделать.

— Я вас предупредил… Служу я в главной канцелярии армии писарем, в подчинении есаула Грекова… Если в чем потребуюсь, пожалуйста, я вам всегда помогу. Человек вы, видимо, хороший, мне вы нравитесь… Фамилия моя Трубачев.

— Спасибо! — снова пожал его руку Виктор.

XX

Виктор был изумлен, когда узнал, что весь батальон состоял человек из двадцати-тридцати. А вся «армия» состояла человек из двухсот, и то, главным образом, из начальствующего состава. Рядовых в ней почти не было. Потом он уже узнал, что в Саратовскую армию никто не шел, а мобилизовать было некого.

Поэтому ни о какой здесь работе не могло быть и речи. Не с кем было ее проводить. Виктор сообщил об этом подпольному комитету. Оттуда последовало указание, чтобы Виктор временно задержался в армии. По сведениям, имевшимся в подпольном комитете, белогвардейцы намереваются мобилизовать в Саратовскую армию крестьян Донской области. Тогда для Виктора откроется широкое поле деятельности…

Командиром батальона был капитан Розалион-Сашальский. К Виктору он отнесся снисходительно.

— Ну что ж, молодой человек, милости просим, — сказал он после того, как Трубачев передал ему приказание Белого дьявола. — Служите… Будете у меня адъютантом. Помогайте в штабе пока… Обзавелись мы всем хозяйством, завели и штабы, только вот солдат, так сказать, нету… Ха-ха!.. Сидите в штабе, делайте вид, что чем-то занимаетесь… Хотя делать у нас, ей-богу, нечего… Зря, так сказать, хлеб едим… Ха-ха!..