Читаем без скачивания Хватит ныть. Начни просить - Аманда Палмер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты не глупая, – вздохнул он. – И я не думаю, что ты сумасшедшая. Мне кажется, что, возможно, ты очень легко доверяешь и влюбляешься в людей, и из-за этого попадаешь в передряги.
– Так и есть. С другой стороны, – сказала я, – так я вышла замуж за тебя.
– Очень хороший довод, – сказал он.
* * *Недавно я была в Сан-Франциско и принимала горячие ванны на заднем дворе с местным другом, это была уже традиция. Дом был частной собственностью, а вот задний двор стал как бы подарком хозяина дома обществу. Он выращивает маленький японский садик, держит ванну в чистоте, а так же предусмотрел душ и место, где люди могли бы оставлять свои вещи. Посещать ванну сами могут только женщины, если приходит мужчина, то его обязательно должна сопровождать женщина. Там стоит дверь с кодом, и если хозяин подозревает, что его правила нарушают, то он меняет код и круг доверия начинается заново. Разговоры запрещены. Люди занимаются йогой на деревянном настиле под деревьями.
Я стояла без одежды в плохо освещенном помещении только что из душа и собиралась пойти в ванну, как вдруг обнаженная девушка, которая шла за своей одеждой увидела меня и узнала. Она быстро вдохнула, так как вспомнила, что нам нельзя разговаривать, поэтому помахала руками в мою сторону, этот жест значил «Я знаю тебя! Мне нравится твоя музыка». Я тоже помахала ей и раскрыла руки, намекая на объятия.
Она подошла ко мне и мы обнялись – два голых молчаливых незнакомца, которые вовсе не чувствовали себя незнакомцами.
* * *«Что значит настоящий?» – спросил однажды Кролик, лежа около каминной решетки в детской, перед тем, как Няня пришла убрать комнату. – «Это значит, что внутри у тебя моторчик, а снаружи торчит ключик?»
«Быть настоящим – это не то, из чего ты сделан», – сказала Кожаная Лошадь. – «Это то, что с тобой случается. Когда ребенок очень-очень долго любит тебя, не просто играет с тобой, а по-настоящему любит, тогда ты становишься Настоящим».
«А это больно?» – спросил Кролик.
«Иногда», – сказала Кожаная Лошадь, так как она всегда говорила правду. – «Когда ты Настоящий, ты не против боли».
«Это происходит сразу, будто тебя заводят», – спросил он, – «или постепенно?»
«Это не происходит сразу», – сказала Кожаная Лошадь. – «Ты им становишься. Для этого нужно много времени. Поэтому это не случается с теми, кто легко ломается, или у кого есть острые края, или кого нужно беречь. Как правило, к тому времени, как ты станешь Настоящим, большая часть твоей шерсти выдирается, глаз выпадает, крепления расшатываются, а ты становишься потрепанным. Но эти вещи не имеют значения, потому что если ты стал Настоящим, то уже не можешь быть некрасивым, ну разве что только для тех людей, которые ничего в этом не понимают».
– Плюшевый Кролик, Марджери Уильямс
* * *Как только я отменила гастроли и объяснила, почему это сделала, Энтони стали приходить посылки от фанатов. Девочки из Дании связали ему носки и отправили шоколад. Из России ему присылали книги. Группа фанатов из Бостона сделала тысячу оригами в виде журавлей и сложила их в гигантскую стеклянную коробку. Люди со всего мира отправляли ему слова любви и желали ему выздоровления. Он был поражен. Он завел страничку на Facebook.
– Что ты с ними сделала? – спросил он.
– Я любила их. А они любят меня. А я люблю тебя. Поэтому они любят тебя.
Он писал мемуары о своем детстве и о его ежедневных проблемах, а я хотела заставить его опубликовать их. Ко мне на помощь пришли его друзья-писатели, и он написал книгу «Безумные герои» и создал онлайн-магазин. У нее были неплохие продажи.
– Лучший маркетинговый ход, – сказал он холодно. – Неизлечимо больной автор.
Я иногда выезжала из Бостона на вечеринки или выступления, но старалась не уезжать больше, чем на неделю. Люди начали спрашивать об Энтони везде, где бы я не появлялась, и приносили с собой небольшие подарки для него. Я везла их домой.
Было тяжело оставаться в съемном доме на Гарвардской площади с Нилом в то время, как земля крутилась без меня. У меня не было того, что делало меня счастливой и придавало мне сил. Людей. Постоянной любви от простых незнакомцев. Пения. Я скучала по этому. Из-за этого я чувствовала себя эгоисткой.
Моя группа терпеливо ждала и начала искать другую работу.
Все ждали, какие пятьдесят процентов возьмут верх.
* * *Мы лежали в кровати, и я придумала игру.
– Я буду спрашивать, – предложила я, – а ты —
отвечать.
– Хорошо, – сказал Нил.
– Чего ты боишься? Реально боишься.
– Постареть.
– Хорошо. Чего еще ты боишься? Уточни.
– Постареть и потерять память, – сказал он и добавил, – и больше не иметь возможности писать.
– Хорошо. Чего еще ты боишься?
– Что ты оставишь меня одного, – сказал он.
Я обняла его.
– Хорошо. Чего еще ты боишься?
– Что не смогу больше заниматься сексом.
Я содрогнулась.
– Хорошо. Чего еще ты боишься?
– Стать некрасивым. Быть недостаточно привлекательным, чтобы удерживать твое внимание.
Игра продолжалась еще некоторое время.
Потом мы поменялись.
– Чего еще ты боишься? – спросил он.
– Превратиться в настоящую пьяницу в один прекрасны день, – сказала я.
– Хорошо. Чего еще ты боишься?
– Потерять контроль в какой-то момент, сорваться с катушек и сделать кому-то настолько больно, что не будет пути обратно.
– Хорошо. Чего еще ты боишься?
– Что все будут ненавидеть меня, – сказала я.
– Чего еще ты боишься? – сказал он. – Будь честной.
– Что люди будут думать, что я вышла за тебя из-за славы и денег.
– Хорошо. Чего еще ты боишься?
– Что мои друзья будут думать, что все, что говорят критики – правда, но у них будет кишка тонка сказать мне это в лицо. Что люди будут думать, что я дешевка, которая не думает ни о ком, кроме себя.
– Уф, дорогая. Хорошо. Что-нибудь еще?
Я сглотнула.
– Что люди будут думать, что я недостаточно усердно работаю. Что люди будут думать, что я плохой музыкант и что я только сижу в соцсетях. Что люди будут думать, что я некрасивая, что я нарцисс. Что люди будут думать, что я фальшивка.
– Ох, дорогая. Ты правда беспокоишься о том, что люди думают о тебе, да?
Я зарыла лицо в его подмышке.
– Думаешь?
* * *В следующий раз я встретила Яну спустя долгое время после вечеринки в Мельбурне, когда я вернулась в Австралию для работы над этой книгой. Я десять вечеров подряд должна была выступать на Сиднейском фестивале в их круглых тентах и пыталась продвинуться в работе над книгой в дневное время. Дедлайн издательства стремительно приближался, но выступления были запланированы много месяцев назад, поэтому мне пришлось следовать монашескому расписанию: просыпаюсь, йога, кофе, книга, выступление, автографы, сон, повтор. У Яны вместе с небольшой группой ярых австралийских поклонников из разных городов были билеты на все десять выступлений, они сблизились по Интернету и стали друзьями. Яна отправила мне письмо, как только я приехала, и спросила, не будет ли у меня времени выпить с ней чашечку кофе. Я сказала, что из-за работы над книгой стала асоциальной, но чтобы она не принимала это близко к сердцу. Я пообещала ей встретиться в скором времени на концерте и сказала, что я очень жду, когда смогу обнять ее.
Однажды перед выступлением, когда мы проверяли звук, я увидела Яну и группу из пяти или шести фанатов, которые стояли у фонтана возле тента, я подошла, чтобы поздороваться. Мне показалась, что Яна была в дурном настроении – она не была такой же приветливой и дружелюбной как обычно. Я не могла понять, сердилась ли она на меня или же просто была в плохом настроении, и хотя я и не сказала этого в тот момент, но я была подавлена. Возможно, я не правильно выставила свои приоритеты. Возможно, я плохо поступила, отказав ей в одной чашке кофе.
«Я постоянно хвастаюсь своей настоящей дружбой с поклонниками, – думала я, – но может, я не права. Может, я просто ненадежный друг, который берет все, что ей надо, и просто уходит».
Моя внутренняя «полиция справедливости» негодовала.
Несколькими ночами позднее после выступления и автограф-сессии я сидела в нижнем белье за своим компьютером и отвечала на сообщения и письма, и собиралась ложиться спать, согласно моему расписанию в час ночи, как вдруг я увидела несколько беспокойных сообщений у Яны в Twitter. Я прочитала историю ее сообщений и мне стало понятно, что что-то было не так, – она писала темные, туманные, безысходные посты. Я написала ей письмо и спросила, все ли у нее в порядке. Она ответила одним словом:
