Читаем без скачивания Баоцан Золотой Цикады - Ольга Михайлова

— Нельзя судить по одной неудаче, Лао, — говорил Ван Шанси, вновь вспомнив о предательстве треклятого Хуан Тяня. — Ты отдал академии всю жизнь, и твоя работа принесла бесчисленные плоды. Не позволяй одной ошибке зачеркнуть все твои достижения.

Цзянь Цзун, молчаливый и рассудительный, лишь кивал в знак согласия. Он знал, что Лао нужно время, чтобы пережить боль и осознать, что никто не застрахован от ошибок. Жизнь — извилистый путь, и на этом пути неизбежны падения. Главное — найти в себе силы подняться и продолжить путь.

Бо Минъюнь ничего не говорил. А что сказать? Он на самом деле считал Му Чжанкэ упрямым ослом и наглецом, но не убийцей. Этот увалень с руками, загрубевшими от рукояти меча, никак не вязался в его сознании с образом хладнокровного злодея.

Ло Чжоу, считавший комиссию, сделавшую такое заключение, сборищем старых тупиц, тоже утешал Лао.

— Му не мог быть убийцей, я говорил об этом этим тупоумным академикам Ханьлинь. Его не было в Гоцзысюэ, когда погибла Сюань Янцин и Исинь Чэнь, и его отец подтвердил, что он в тот день был дома, но эти старики упорно твердили своё.

— Никогда не поверю, чтобы Му убил Исиня, они дружили, и никаких размолвок между ними никогда не было, — кивнул Бо Минъюнь.

Цзиньчан, оглядев гостей Ван Шанси, вздохнул, но промолчал, чувствуя себя виноватым, ведь это именно он просил Чжао Гуйчжэня надавить на членов комиссии.

— И как мне теперь смотреть в глаза Линю Цзинсуну? Мой ученик убил троих его лучших студентов! Говорят, он места себе не находит от горя, — вздохнул Лао. — Лю Лэвэнь, Сюань Янцин и красавец Исинь Чэнь! Какая потеря… Настоящие самородки. А теперь — лишь холодный камень на могиле и разъедающее душу чувство вины. Он, говорят, постоянно упрекает себя, что недостаточно их оберегал. Директор сказал, что теперь в его кабинете царит гнетущая тишина. Бумаги, над которыми он когда-то корпел, лежат нетронутыми. Чай остывает в забытых чашках. Линь Цзинсун жалуется, что чувствует себя опустошенным. Он потерял не просто студентов, но частичку себя…

Цзиньчан опустил голову и усмехнулся. Он не впервой сталкивался с этой странной разницей в оценках. Люди с головой считали Лю Лэвэнь, Сюань Янцин и Исинь Чэня недалекими и заурядными. Но недалекие и заурядные превозносили их до небес…

Он покачал головой, в очередной раз убеждаясь в причудливости человеческого восприятия. Что двигало этими почитателями? Слепое следование моде? Искренняя вера в талант? Или, может быть, банальная зависть к тем, кто сумел пробиться наверх, пусть и не обладая особыми способностями?

Цзиньчан вспомнил свои собственные усилия, потраченные на изучение древних текстов, бессонные ночи, посвященные оттачиванию мастерства каллиграфии и боевых искусств. А эти трое? Что они могли предложить миру, кроме напыщенных фраз и поверхностных суждений? Они напоминали искусно раскрашенные глиняные статуэтки — яркие снаружи, но пустые внутри.

Но Цзиньчан понимал, что его возмущение бессмысленно. Мир всегда будет полон противоречий, и талант не всегда будет вознагражден по заслугам. Важно лишь оставаться верным себе, своему искусству, и продолжать идти своим путем, не обращая внимания на чужие оценки. Ведь истинное признание приходит не от толпы, а от тех немногих, кто способен по-настоящему твой труд. И, возможно, со временем поклонники мнимых гениев увидели бы их ничтожество. Они не стоили своей славы. Но и убивать их было не за что.

Однако было и что-то ещё, что царапнуло Цзиньчана по душе. Необъяснимое, противоречивое, неосязаемое, но, подобно дымку курильницы, заструившееся вдруг в воздухе, и тут же растаявшее.

Цзиньчан поднялся и ушел на кухню к Бяньфу. Тот жарил пирожки, передал ему привет от Лисинь, узнал, что самочувствие Бяньфу стало лучше.

— Я и сам не понял, что со мной было. Но они скоро уйдут, и если нужно, я снова готов…

Цзиньчан отмахнулся.

— Нет, не нужно.

— Но почему? Если так можно разобраться во всём…

— Нельзя, — Цзиньчан уверенно покачал головой. — Ответ на всё у меня есть, просто он тонет в море ненужных сведений. Я убежден, что знаю правду, просто не могу выговорить её.

— Но ты уверен, что ни Ши, ни Лисинь не угрожает опасность?

— Нет. Они сейчас вместе и каждая владеет оружием. Убийца не сунется к ним.

— Ты уверен?

— Да. Принеси мне пирожки и немного вина.

С чаркой вина и блюдом с пирожками Цзиньчан уединился в спальне. Здесь он попытался разобраться в сообщенном ему сегодня девушками, и в самом себе.

Итак, что он знал об убийце? Убийца неловок в обращении с мечом. Но все, кроме обучающихся на факультете боевых искусств, подходят под это определение.

Убийца хорошо знает академию, распорядок дня и прекрасно ориентируется в пространстве Гоцзысюэ. Ну и что? За месяц обучения все перестают блуждать по коридорам и легко находят нужные аудитории.

Убийца, хоть это и предположение, хотел умертвить Лю Лэвэнь и представить дело так, чтобы виновником был объявлен победитель турнира. При этом он озаботился тем, чтобы всё внимание охраны было перенесено на принца Ли Цзунцзяня, для чего не поленился подбросить донос в Цзяйсянат.

Все это было умно, грамотно и дальновидно. Задумано мастерски… на первый взгляд. Но на второй, более внимательный, лакун и брешей в его замысле было немало.

Он рисковал тем, что Лю Лэвэнь могла и не выйти встречать победителя турнира или выйти не одна.

Он рисковал, гримируя лицо, и тем уже указывая на личность человека, далёкого от боевых искусств.

Он рисковал тем, что победитель турнира мог оказаться куда более ловким, нежели убийца, что и произошло.

Всё это рисовало для Цзиньчана противоречивый портрет убийцы: человека умного, но самонадеянного, способного на любую глупость.

Он ли обесчестил Лю Лэвэнь? Если да, то зачем? В академии десятки девиц куда красивей. Значит, он желал подняться до известных степеней — уже при дворе? Как бы поступил Чжао Гуйчжэнь, узнай он, что его племянница живет с кем-то в академии? И если бы сама Лю сказала ему, что любит соблазнителя и хочет замуж за него? Наверняка, Чжао Гуйчжэнь согласился бы на брак, а что ему оставалось бы?

Было ли это насилием или Лю добровольно согласилась на связь с этим человеком? Судя по словам Ши и Мао, она была довольно наивна и глупа. Возможно, никакого насилия и не было.

Тут Цзиньчан задумался. Дня него самого Лэвэнь никакого интереса не представляла, но мужчинам постарше от девицы нужна только молодость, а кожа Лю была гладкой и сама она