Читаем без скачивания Баоцан Золотой Цикады - Ольга Михайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как я понял, Лю Лэвэнь не встречалась с Ченем? А с кем встречалась? Вы видели её с кем-то?
Девицы снова переглянулись.
— Она вслух восхищалась генералом Су Юлинем и губернатором округа Шэнь Мао Линьюнем. Проводила много времени в Сиреневой Беседке. Обожала стихи, и была очень горда тем, что её туда приняли. Там она восхищалась стихами Му Цао, Бао Сю и Линь Чжэна. Ну и конечно, была без ума от профессора Линя и называла его гением.
— Наши музыканты? А мог быть у неё роман с кем-то из них?
Ши покачала головой.
— Му Цао и Линь Чжэн женаты, Бао Сю холост и не пропускает ни одной юбки, но он помолвлен с девицей из семьи Ван и никуда не денется от этого брака. И все об этом прекрасно знают. Линь Цзинсун староват для неё… Принца Ли Цзунцзяня она тоже обожала, говорила, что его стихи прекрасны.
Цзиньчан кивнул и повернулся к Лисинь.
— Мао Вэй как-то сказал, что Лю, после того, как была выбрана красавицей, совсем зазналась: с его сестрой Лисинь она раньше дружила, а потом нос от неё воротить начала. Было ли это?
Мао Лисинь поморщилась.
— Не совсем, хоть со стороны, может быть, так и выглядело. Просто по приезде её поселили рядом со мной, и директор попросил меня присмотреть за ней и всё ей показать. Но она… Она сирота была и племянница большого царедворца. С одной стороны, она была крайне наивна, рядом с ней не было матери, чтобы обучить её разумному поведению, с другой — она была крайне высокомерна. Она могла с легкостью поверить льстивым речам коварного поклонника или принять предложение завистника, плетущего интриги.
Однако положение дяди взрастило в ней и чувство избранности. Она пренебрежительно относилась к простолюдинам, считая их недалекими и недостойными ее внимания. Со многими здесь Лю держалась свысока, не утруждая себя проявлением элементарной вежливости. И это делало Лю объектом постоянных сплетен и насмешек в академии. Одни жалели ее, видя в ней простодушную дурочку, другие ненавидели за надменность и спесь. Сама же Лю, казалось, не замечала ни того, ни другого, продолжая жить в своём собственном, искажённом мире, где она была талантлива, красива, желанна… Когда же её провозгласили первой красавицей, её наивность превратилась в опасную самоуверенность, а надменность — в броню, защищающую от чужих взглядов и суждений…
То, что она начала воротить от меня нос — и верно, и неверно. Я сама тяготилась ею, с ней не о чем было говорить, и когда она перестала общаться со мной, я почувствовала только облегчение.
Цзиньчан уточнил.
— То есть, её легко было обмануть?
— Да, легче лёгкого.
Цзиньчан задумался. Если погибшая Лю Лэвэнь была столь глупа, кто же мог совратить её в академии? Неужели кто-то использовал её наивность в своих коварных планах? Он вспомнил её лицо — довольно милое, немного рассеянное. Лю Лэвэнь, словно мотылек, угодивший в паутину, стала жертвой политических игр или низменных страстей? Но кому нужна студентка, не очень красивая и глупая, но имеющая защиту в лице дяди, фаворита императора? Игра, на практичный взгляд Цзиньчана, просто не стоила свеч. И Чжао Гуйчжэнь прямо сказал, что это не месть соперника, желавшего подорвать его влияние при дворе. Значит, оставалась только одна версия, самая тёмная и пугающая — любовная интрига, обернувшаяся трагедией.
Академия, обычно тихая и умиротворенная, давно превратилась для Цзиньчана в кипящий котел подозрений. Каждый шорох, каждый взгляд казались исполненным зловещего смысла. Преподаватели и студенты — все были вовлечены в этот зловещий спектакль, где роль жертвы досталась юной наивной Лю Лэвэнь. И только истинный виновник, скрываясь в тени, потирал руки, наслаждаясь плодами своей гнусной победы. Раскроется ли правда когда-нибудь, или имя насильника и убийцы навеки останется погребенным под слоем лжи и интриг?
От мрачных мыслей его отвлёк вопрос Ши.
— Ты будешь участвовать в спектакле, Золотая Цикада?
— Кто это придумал?
— Когда комиссия признала, что во всем виноват Му Чжанкэ, Сюй Хэйцзи возликовал. И директор настоял на праздничном спектакле. «Именно сейчас, — провозгласил он, — когда тьма сгущается, нам нужен свет мудрости великого Кун-цзы!»
— Кстати, а с Му Чжанкэ Лю Лэвэнь была близка?
— Вовсе нет, они почти не сталкивались, тот с ристалища днями не выходит, в стихах, как и ты, ничего не смыслил. Сколько не вспоминаю, не могу припомнить, чтобы они где-то сталкивались.
— А принц Ли Цзунцзянь? Он был с ней близок?
Ши завела глаза под потолочные перекладины.
— Он человек милый и вежливый. И мил и вежлив со всеми. Я как-то видела их в библиотеке, он читал ей какие-то стихи из старой книги. И в Сиреневой Беседке принц тоже часто бывал. Но ели между ними был роман, я о таком не знаю.
Цзиньчан вздохнул. Незнание широкой публики о романе не исключало самого романа, такое не афишируют. Да только мог ли принц увлечься такой дурочкой, как Лю Лэвэнь? Ли Цзунцзянь был известен физической слабостью и острым умом. Он видел людей насквозь, словно хрустальные вазы, наполненные мутной водой. И не терпел кукол. Лю Лэвэнь, полевая ромашка, выросшая среди каменных стен Чанъани, юная кукла, набитая ватой, была не нужна ему. Ему нужны были партнеры, равные ему по интеллекту.
Если же принц заметил Лю Лэвэнь, выделял ее из толпы, то зачем? Возможно, он просто развлекался, устав от бесконечных сложностей его непростой жизни? Или же он видел в ней что-то, что позволило бы укрепить его положение при дворе? Но принц Ли Цзунцзянь после поражения на турнире сразу был препровождён Ло Чжоу и его людьми в свои покои, и под охраной двух стражников оставался до глубокой ночи. Убить Лю Лэвэнь он никак не мог.
Глава 23. Стратагема 以逸待勞 В покое ожидай утомлённого врага
Силы, связывающие врага,
Проистекают не из открытого противоборства
— Цзиньчан, постой! — Ши окликнула его уже на пороге.
Тот сразу вернулся.
— Я совсем позабыла про её увлечение алхимией! Она от дяди набралась даосской мудрости и постоянно ошивалась среди наших алхимиков! Хуан Молинь, Бай Цзян и Хэ Гунмин, двое последних — актеры нашего театра, — все они жаловались, что она им проходу не дает, досаждает рассуждениями про цзиньдань, пилюлю
