Читаем без скачивания Баоцан Золотой Цикады - Ольга Михайлова

Михайлова Ольга

Баоцан Золотой Цикады

Глава 1. Стратагема 坐山觀虎鬥. Сидя на горе, следи за схваткой тигров

Пусть в стане врага назревает разлад.

Держись вдалеке и жди, когда наступит крах.

Ослабь или устрани соперников чужими руками.

Скрывай дурные планы

под равнодушием или пренебрежением.

Каждый вдох давался с трудом: сырой спёртый воздух, пропахший могильной гнилью, противно щекотал ноздри. Он исходил от стен, поросших лишайником и скользких от вечной сырости. Слабый свет тлеющего костра позволял разглядеть причудливые мраморные наросты, свисающие с потолка, и известняковые изваяния, напоминавшие растущие из земли когтистые лапы чудовищ.

И что он здесь делает? Юань Байфу закрыл глаза, пытаясь вспомнить вчерашний день. Воспоминание тут же услужливо проступило. Трое братьев Фэн окружили его у речушки Фей Лян, и он не столько заметил их самих, сколько кожей ощутил их горячее дыхание. Когда же увидел, понял, что обречён. Они приближались с трёх сторон, фактически заперев его между руслом реки и скалой.

Бежать было некуда. Оставалось только уповать на свою ловкость и гибкость — то, чего не было у тяжеловесных братьев Фэн. Клинок Юаня засвистел, метя в горло Фэн Цзиньли. Тот отбил удар, но Фэн Цзиньчжэн уже сделал свой выпад, его сталь блеснула ртутной молнией, Юань успел уклониться, чувствуя, как поток силы клинка ударил по лицу. Третий, Фэн Цзиньцао, боясь задеть братьев, словно каменная статуя, ждал своего часа, его меч, готовый обрушиться, словно гнев небес, был пока неподвижен.

Юань парировал, контратаковал, почти летал, словно лист на ветру. Его недаром прозвали Бяньфу, Нетопырем, Летучей Мышью. Он двигался молниеносно и никто не мог предсказать его движения.

Сырой речной воздух донёс запах крови и предсмертный хрип Фэн Цзиньли, но Юань не ощутил радости. Он знал, что ему не выжить: если его не убьёт Цзиньчжэн, добьёт Цзиньцао. И яростный крик Цзиньчжэна, метнувшего в него нож, не давал в этом усомниться. Руку ожгло болью. Меч, только что бывший продолжением руки, сразу стал тяжкой обузой.

Новая атака Цзиньчжэна рассекла ему плечо. Юань ринулся вперёд. Он помнил свой яростный выпад и крик врага. Он ранил Цзиньчжэна? Убил? Глаза слепли от стекавшего со лба пота, боль пронзала всё тело. Мир мерк, цвета тускнели, превращаясь в серую пелену. В ушах звенело, и сквозь звон прорывались печальный свист ветра и странные звуки, словно кто-то бубнил над его ухом предсмертные молитвы.

Даже если Цзиньчжэн погиб, Цзиньцао сейчас убьёт его, обессиленного и безоружного. Что ж, на иное трудно было и рассчитывать…

…Неделю назад старшему сыну рода Фэн, Цзиньжо, приглянулась сестра Юаня в наложницы, он попытался похитить её, трое его людей ворвались в дом Юаня, в столкновении при начавшемся пожаре в их доме погибли отец, сестра и дядя, но сам Юань сумел в схватке убить Цзиньжо и его людей.

Он понимал, что нужно уходить, но куда бежать от дома, от последнего пристанища, ставшего могилой близких? И сражение у речушки Фей Лян было закономерным итогом случившегося: ведь теперь на него объявил охоту весь род Фэн. Шансов выжить не было. Горечь поражения въелась в нёбо, сохраняя послевкусие тлена, крови и пота. Память о смерти — вот и всё, что останется после нас. И даже отголоски наших мыслей рассеются пылью в шепоте ветра…

Но… нет. Он же не мёртв! Он дышит и думает, его язык ощущает солоноватый вкус на губах, а глаза видят в полутьме своды пещеры. Или подземное царство бога Яньвана именно так и выглядит? Юань попытался подняться, но боль тут же напомнила о себе. Он застонал.

— Я бы на твоём месте не трепыхался, приятель…

Юань почувствовал, как от потного лица отлила кровь. Кто здесь? Он медленно повернул голову. На возвышении справа от него, словно изваяние сонного Будды, замер человек. Узкое лицо, тонкий клинок носа и по-женски красивые глаза, словно струящие в мягком взгляде прозрачные осенние воды.

Юань знал эти лица рода Фэн. А кто не знал в их уезде богатейшего землевладельца и писаного красавца Фэн Цзиньлиня? Он имел четырех наложниц, и рожденные ими пятеро сыновей все повторяли в чертах лицо отца. Этот человек, бесспорно, тоже был из их рода, хотя, если вдуматься, сложение его не было сложением воина: жилист, тонок в кости, строен, изящен.

Юань откинулся на спину и сжал зубы. Но почему этот Фэн не убил его? И ведь не просто не убил, а оттащил в пещеру за три ли от места сражения! Спрятал и перевязал раны? Юань задумался.

— Ты из рода Фэн?

Сидевший не стал отрицать очевидного.

— Фэн Цзиньчэн к вашим услугам. Хотя меня чаще зовут Цзиньчан.

Юань закусил губу. Он слышал об этом человеке. Рожденный младшей наложницей, он считался в семье Фэн паршивой овцой. Клинок в руке толком удержать не умел, неизменно бил мимо мишени, к лошадям подходить боялся. Ничтожество. В тринадцать лет поступил в какую-то столичную школу и с тех пор редко бывал в доме, не мозоля глаза отцу и братьям — истинным воинам. И именно они дали ему унизительную кличку Цзиньчан — Золотая Цикада.

Вообще-то цикада была символом долголетия, вечной молодости и даже бессмертия. Цикаду из нефрита клали в рот умершего, чтобы обеспечить ему вечную жизнь, придворные носили цикаду в виде украшения, чтобы не стать жертвой дворцовых интриг. Но воины рода Фэн, чьим символом был феникс, цикадой, как стрекозой или мухой, могли назвать только в насмешку.

Однако этот человек, похоже, ничуть не стыдился своего позорного прозвища.

— Зачем ты принёс меня сюда?

Красавец рассмеялся.

— Ты убил Фэн Цзиньжо, Фэн Цзиньчжэна, Фэн Цзиньли и Фэн Цзиньцао — всех моих дорогих братьев.

Юань бросил на говорящего угрюмый взгляд. После таких слов обычно следовал удар кинжалом в живот поверженного врага. Но Цзиньчан был неподвижен и явно не собирался сводить с ним счёты. Однако, дошло тут до Юаня, что он такое говорит? Он, Юань Байфу, убил всех братьев Фэн? Всех? Но…

— Постой… Цзиньцао я убить никак не мог! Я был ранен и без сознания.

Золотая Цикада брезгливо отмахнулся от оправданий Юаня.

— Ой, ну какая разница!

— Какая разница? — Юань оторопел.

— Мой братец ринулся на тебя, но поскользнулся и случайно упал в реку. Плавать не умел, вот и утонул.

— Что за чушь ты несёшь? — не мог не возмутиться Юань. — Там глубина едва по пояс,